Археология и будущее

1) Как, на ваш взгляд, будут изучать наш современный мир через 100/1000/3000 лет, если цепь цивилизаций не будет прервана. Я имею в виду, что будет представлять наибольшую археологическую ценность - музеи, жилые дома, бизнес-центры мегаполисов? Что вообще имеет шансы сохраниться, обладая исторической ценностью?

Строго говоря, если цепь цивилизаций будет прервана, то вообще никто ничего не будет изучать. Археологическая наука – всецело порождение нашей культуры, нашего образа мышления, всей преемственности от Фукидида и Геродота до Гастона Масперо и Артура Эванса. Поэтому существование археологии за пределами нашей цивилизации можно не обсуждать даже в теории. А вот как будут изучать современные памятники наши преемники – будет зависеть от их конкретных задач. 

Думаю, что не изменится самое главное: антропологический материал, то есть человеческие останки, всегда будет важнейшей находкой. Исследования воинских и гражданских захоронений никогда не выйдут из моды. Кроме того, при любых обстоятельствах будут важны письменные источники, какими бы они ни были – от надгробий до архивов. При любых обстоятельствах будут важны военные объекты. Постепенно завоюет место в академическом мире т.н. индустриальная археология – пока это своего рода чёрная овца, но исследования промышленных комплексов рано или поздно станут полноценной субдисциплиной. Из рядовых объектов наиболее ценными будут казаться те, что не будут иметь аналогий в материальной культуре будущего. Но обычно любой памятник находит своего исследователя. Изучать систему канализации древнеримского города не менее увлекательно, чем императорский дворец. По всей логике вещей, будет расти научный интерес к заброшенным городам, посёлкам и деревням нашего времени. Вообще, недавнее прошлое уже изучается – этим занимаются городская археология, военная археология, авиационная археология, отчасти – подводная археология. Если же мы иногда не хотим рассматривать объект как археологический памятник только потому, что он выглядит «не очень-то и древним», это не проблема археологии как науки, это проблема отдельно взятых археологов.

А насчёт сохранности всего, что есть сейчас, нельзя ничего предсказать. Никто не думал, например, что мы потеряем памятники Пальмиры, но это произошло. В любой момент всё может измениться под влиянием как военного фактора, так и фактора природных катаклизмов. И есть ещё и цивилизационный фактор. Нужно помнить о том, что археология работает с двумя типами объектов: с разрушенными и с заброшенными. Иными словами, с ненужным, потерявшим актуальность материалом. А чтобы найти что-нибудь ненужное, мы должны сначала потерять что-нибудь ненужное. Если же мы будем развиваться, а не деградировать, то постараемся оставить поменьше ненужного. Хотелось бы, чтобы как можно скорее получили широкое распространение технологии, позволяющие полностью перерабатывать обветшалые здания, вторично использовать стройматериалы, утилизировать отходы. В общем, если новостройки Купчино станут когда-нибудь объектом полномасштабных археологических исследований, ничего хорошего это значить не будет. В идеале сохраниться должно то, что мы сами захотим сохранить.

2) Внезапно брошенный мегаполис, предположим, Москва, Петербург, Нью-Йорк, что угодно. Практически разрушенный в ходе войны или природных катаклизмов. Грубо говоря, что и где, в первую очередь, "будут копать"?

Вот это вообще очень странная тема, хотя и очень популярная. Что значит «внезапно»? Если это была, например, ядерная война и половина человечества была уничтожена, то выжившим будет вообще не до «раскопок». Хотя, как мы видим, Хиросима и Нагасаки были восстановлены после ядерных ударов. Города восстанавливаются после цунами, после землетрясений, после массированных бомбардировок. И это совершенно естественно: крупные городские центры возникают не на первом попавшемся месте, а в важных стратегических точках, обеспечивающих хорошую защищённость, доступ к магистральным путям сообщения и ресурсам. Наконец, восстановить всегда проще, чем отстроить с нуля. Поэтому я могу предложить два более реалистичных сценария: 1) или это будет не мегаполис, 2) или он будет заброшен не окончательно. Если рассмотреть второй вариант, то такой опыт у нас уже есть. Например, археологические исследования разрушенного бомбардировками Дрездена, благодаря которым и были воссозданы лучшие храмы города: Фрауэнкирхе, Драйкёнигскирхе. Основной вектор археологических изысканий будет совпадать с общими практическими, политическими и мемориальными задачами. Вместе с другими специалистами археологи будут работать над уточнением числа жертв, их идентификацией и перезахоронением, над восстановлением облика города. Это то, что я могу сказать с позиций реалиста. Всё остальное - научная фантастика.

3) Какие, в целом, изменения, на ваш взгляд, ждут археологию в будущем, далеком и не очень? Какие специфические изменения ждут эту науку или уже с ней происходят? Насколько на это влияют современные технологии?

Изменения происходят постоянно. Археология – крайне гибкая и открытая к междисциплинарному сотрудничеству наука; она никогда не имела чисто гуманитарного характера, но всегда двигалась в ногу с естественными и техническими науками. Это происходит на всех уровнях, начиная от самых элементарных практических нужд – таких, например, как фиксация находок, – и заканчивая сложнейшими, иногда революционными исследованиями. В наше время стремительно развивается генетика; возникшая благодаря ей молекулярная археология позволяет расшифровать генетический материал, происходящий из органических находок самого разного характера – человеческих останков, костей животных, пыльцы растений, остатков пищи и т.д. Первые исследования митохондриальной ДНК, выделенной из останков вымерших животных, а затем и из египетских мумий, были осуществлены ещё в 80-е гг. XX в., и с тех пор эта область археологической науки медленно, но стабильно развивается. С её помощью мы уточняем маршруты миграций, выявляем родственные связи, получаем информацию о происхождении, вымирании и одомашнивании животных, мутациях, динамике распространения болезней (этим занимается палеоэпидемиология), а в первую очередь – об эволюции человека.

Виртуальная археология – другое перспективное направление, объединяющее компьютерные технологии с классическими геодезией, геофизикой, картографией, археологической реконструкцией. Трёхмерное моделирование археологических объектов давно стало общеизвестным. С помощью лазерного сканирования создаются высокоточные трёхмерные модели памятников, так что археолог у себя в кабинете может продолжать замеры и расчёты, которые раньше можно было выполнить только находясь на объекте. Такие же модели используются в научно-популярных целях: например, для виртуальных экскурсий, куда более впечатляющих, чем просмотр слайдов. Вообще, об археологии и ΙΤ можно говорить бесконечно. 

Широко используются рентгенография, компьютерная томография. Благодаря им удалось, например, исследовать мозг людей из поселения Сейитемер-Хююк на территории Турции, погибших 4 тысячелетия назад. Или другой пример. Во время раскопок Помпей в слое вулканической тефры были обнаружены пустоты, сохранившие форму истлевших тел людей и животных. Эти полости заливались гипсом, и таким образом были получены их слепки – фактически, посмертные статуи погибших. Но весь антропологический материал оказался замкнут внутри этих гипсовых изваяний. Сейчас с помощью томографа учёным удалось получить цифровые изображения останков, и по мере публикации результатов мы узнаём много нового о состоянии здоровья этих людей, об их питании, полученных перед смертью повреждениях и т. д. 

Всё больше усилий отдаётся разработке и усовершенствованию неинвазивных методов, т.е. таких, которые позволяют извлечь информацию, не нарушив целостности объекта. Конечно, усиливается и без того ярко выраженная профильная дифференциация внутри самой археологии. Количество узких специализаций растёт и будет расти. Есть даже такая экзотическая наука, как археопаразитология – правда, желающих заниматься ею не очень много. Но, какие революционные методы мы бы ни изобретали, самое фундаментальное – человек с лопатой, измерительной рейкой и фотоаппаратом – не изменится.

4) Существует множество способов сохранения информации. Документальное кино, "капсулы времени", различные культурные памятники, в конце концов - различная документация или переписка. Какие из них действительно обладают исторической ценностью, а какие - наоборот - вообще никак не помогут ни историкам, ни археологам?

Здесь уместно вспомнить девиз Шереметевых: Бог хранит всё. Эта фраза замечательно отражает отношение археологии к источникам. Абсолютно бесполезных, ненужных источников не бывает, любая надпись на стене является историческим документом. Вспомните новгородские берестяные грамоты, многие из которых имели для горожан того времени не больше значения, чем для нас – СМСки. Ругательства, процарапанные на обломках горшков, становятся предметом не менее скрупулёзных исследований, чем официальные документы. Если мы хотим понять эпоху настолько полномасштабно, насколько это вообще возможно, мы обязаны отбросить снобизм и хранить каждое сохранившееся свидетельство, а дальше выбор источников будет зависеть от целей и задач конкретного исследования. Строго говоря, главной проблемой представляются недолговечность и технологическая специфика носителей информации, а вовсе не их классификация. Материальная культура становится всё более уязвимой, зависимой от энергетики и телекоммуникаций. Если хочешь, чтобы о тебе вспомнили через тысячу лет, делай селфи из мрамора и высекай свой блог на базальтовых плитах. Но пусть этой темой занимаются писатели-фантасты.

А на практике мы пока наблюдаем только обогащение информационного фонда человечества. Устаревшие технологии интегрируются в новые: мы без особых проблем можем воспроизвести киноленту 20-х годов, можем сделать снимок со стеклянного негатива XIX в. и преобразовать эти данные в современный формат.

Signifer Legionis @signleg