Алиса
Глубокую, но поистине странную привязанность питал я к Алисе, моему другу. Выросли мы вместе в маленьком городке на берегу быстротечной речонки. Когда мне было пятнадцать, я впервые поцеловал её. Долго после этого мы не разговаривали и сторонились друг друга. Я работал в небольшой таверне, где носил бочки с пивом, вытирал столики и подавал гостям стаканы и кружки. Алиса же была швеей и вместе с матушкой кроила скатерти, наволочки и прочее, что могли заказывать у них. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, её мать скончалась. Непрекращаемый кашель одолел её. Она слегка и пролежала так четыре дня, а на пятый скончалась. Горе сильно подкосило Алису, она постоянно плакала и не могла ничего делать. Жили они с матушкой в одной комнате, у одного хозяина гостиного заведения, для которого и исполняли большинство заказов. После того как матушка Алисы скончалась, хозяин, не то что выгнал, но вежливо попросил Алису подыскать себе другое жилище, более подходящее ей по бюджету. Мой рабочий график был прост, в восемь утра я разгружал две машины, что занимало у меня времени до десяти, после чего я мог спать или заниматься своими делами, которых, впрочем, у меня не было, а в полдень начиналась моя смена официанта, которая длилась до глубокой ночи. Правда у меня был выходной, в четверг я совсем не работал. Я проводил время с Алисой, либо же сидел возле речки и смотрел, как один водяной каскад сменяет другой. В тот день, когда матушка Алисы отдала Богу душу, я принял непростое для себя как и духовно, так и материально решение. Жил я там же, где и работал, в подвальном помещении таверны «Две ложки», так она называлась. В тот день я пошёл к своему начальнику и попросил его о возможности приютить девушку, которая могла бы спать со мной в подвальном помещении. Хозяин, впрочем, был не против, лишь попросил за это ещё 20 монет, итого мне приходилось платить 40 монет в месяц за ночлег, а получал я тогда 60. Алиса поначалу не соглашалась на моё предложение, но когда хозяин дома, в котором она жила уточнил, что её бюджет не позволяет ей здесь жить у неё не осталось выбора. Так зажили мы с Алисой вместе в подвальном помещении таверны «Две ложки». Она устроилась официанткой и платить ей стали 30 монет в месяц. После чего прожили мы так с Алисой без малого пять лет. Я стал главным в таверне, после хозяина, который, к слову, жил на третьем этаже и был, не столь в преклонном возрасте, сколько в преклонном здоровье. В один день он позвал меня к себе на третий этаж. Я слышал, как тяжело он дышал и как медленно шаркали его ноги в больших размятых тапках, в которых он ходил с третьего этажа на первый последние лет десять своей жизни. Далее он показал мне какие-то бумаги, по которым вся таверна становилась моей. Он добавил, что не сегодня - завтра, испустит дух, а на этой земле нету у него никого и ничего, кроме этой таверны, этих барных кранов, тётки, подмывающей полы, и двух официантов — меня и Алисы. Из его речи следовало, что более подходящего кандидата на овладение таверны помимо меня не было. В принципе дядюшка Джек был приятным человеком, и вся моя жизнь прошла у него в подвале, чему я несказанно рад, а под конец своей жизни он сделал мне такой подарок в виде таверны, трех этажей в центре нашего маленького городка, что для меня он стал чуть ли не святым. Через пару дней дядюшку Джека таки призвал Господь, и я стал полноправным хозяином таверны. Так с Алисой мы начали новую жизнь. Мы переехали на третий этаж, в комнату Джека, откуда открывался прекрасный вид на наш город, и на поля, и на речку. Название менять мы не стали. Пригласили ещё одну тётушки на кухню, в чьи обязанности входило готовить разные супы и овощное рагу. Сам я целиком и полностью занялся алкоголем, а моя прекрасная Алиса занималась всем остальным.
Дело наше процветало. Деньги тратить нам было некуда, кроме развития таверны, чем мы и занимались. Через некоторое время Алиса забеременела и у нас родилась дочь, которую мы назвали Морелла. Морелла была для меня самым светлым и самым приятным в жизни. Я читал ей сказки на ночь, пел с ней песни, кормил её и проводил все свое время. И Алиса была рядом, и любил я своих девочек больше жизни. Но в то же время со мной начали происходить какие-то изменения, которые я не мог заметить сразу. Я начал засиживаться по пятницам допоздна на первом этаже с посетителями таверны. На меня нападали приступы безудержной щедрости, я мог спустить три, а то и четыре бочки пива за вечер — за просто так. Я угощал и женщин, и мужчин и сам был среди выпивающих. Так тянулись мои дни и месяцы, а потом и годы. Морелла стала уже совсем взрослой, а Алиса не потеряла своей красоты. Мы по-прежнему занимались таверной, но дела уже давно шли не так гладко, как раньше, во многом из-за того, что я слишком много раздавал бесплатно и слишком много выпивал сам. Бывали такие дни, когда я, сам не осознавая того, мог начать крушить все вокруг, тогда мои девочки, девочки, которых я любил больше жизни, прятались в подвале и не выходили оттуда до самого утра. Но в один день случилось ужасное. Случилось то, за что я не смог простить себя и по сей день, спустя столько времени, и теперь, сидя здесь, я вспоминаю ту ночь и руки мои начинают дрожать, а к горлу подкатывает ком. В ту ночь, к нам в таверну пришли два парня. Я успокоил Алису, было уже поздно, я сказал, что не буду пить сегодня, и сам здесь справлюсь, а она может идти наверх и отдыхать. Морелле тогда уже было пятнадцать лет и у нее была своя комната наверху, напротив нашей. Она помогала нам с таверной и училась неподалёку. В ту пятничную ночь два парня заказали виски и квашеную капусту, мы разговорились. Они оказались славными малыми и много рассказывали о жизни вне этого городка. Об океане и лесах, о заморских девушках, невиданной красоты и тёплых странах. Я не мог не поддержать такой тёплый разговор, они начали поливать и мне в стакан, но я не мог не сдержать своего обещания, данного Алисе, и пил совсем мало. Чуть за полночь, когда вторая бутылка кончилась, они щедро расплатились и покинули нашу таверну. Я сразу же запер дверь, вымыл всю посуду и убрался. Выпил стакан воды и пошёл наверх. Я дошёл до нашей комнаты и увидел Алису. Она лежала на кровати, а её белоснежные ноги высовывались из-под одеяла, а груди колыхались при каждом вздохе. Разгоряченный алкоголем, я аккуратно подошёл к кровати, сорвал с неё одеяло и набросился на это тело. Я любил её больше жизни и ничего мне было не нужно кроме неё, ни заморских тёплых пляжей, ни океана ничего не способно было заменить мне моих девочек. Прошло минут десять после того, как я погрузился в объятия к своей любимой Алисе. Взгляд уже терял резкость, я обнял её и лёг на спину. Но какого же было моё удивление, когда в дверном проёме появился силуэт, я не сразу понял что это или кто. Но с каждой секундой, когда мое понимание становилось все яснее, мне становилось все хуже, голова начала лопаться, а со лба покатился жуткий холодный пот. В дверном проёме я увидел Алису. Она стояла со свечей в руке а из глаз у неё текли слезы.