Агрессивный романтик Гюго

Первое, что приходит в голову при упоминании Гюго - "Собор Парижской Богоматери". Фигура автора при этом сошла на нет, и зря! Человек, установивший правила французского сурового романтизма, сам по себе интригует.

ПОЛУЧИЛ ОБЩЕСТВЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ ЕЩЁ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ

Литературно творить Гюго начал в 14 лет. Каждый второй в этом возрасте пописывает стишки, которые потом лучше забыть. А Виктор (его второе имя - Мари) уже в 15 лет получил почётный отзыв на конкурсе Академии за стихотворение.

Вообще признание пришло к нему довольно быстро - как и деньги, как и женское внимание - но все это не помешало Гюго болезненно-невротически воспринимать себя и окружающий мир. Он активно страдал из-за всех нищих, обиженных и обездоленных - эта тема сквозит и в его произведениях, и в письмах. Раз в неделю он кормил бедных детей, которых с каждым разом приходило все больше, и говорил своей жене:

"Смотри, как растет моя промышленность".

При этом к членам своей собственной семьи он относился достаточно наплевательски, всё больше заботясь о "судьбах родины" и "чаяниях народа". 

Всю жизнь писатель пытался бороться и протестовать против политического режима. К примеру, в качестве противостояния режиму личной власти он сам выехал на долгие годы из страны и называл это ссылкой. Его порывы не отразились на политике, зато литературу перевернули конкретно. 

По свидетельству Пьера Гюго, праправнука Виктора, писатель был мрачным и беспокойным человеком. Зато периодически он раздувался от самодовольства, говоря о себе:

«Есть только один классик в нашем столетии, единственный, вы понимаете? Это я. Я знаю французский язык лучше всех... Меня обвиняют в том, что я горд; да, это правда, моя гордость - это моя сила».

Гюго и правда был заносчив, но нельзя сказать, что это было совсем уж безосновательно. Он был действительно трудоголиком и очень заряженным человеком, который оставил после себя мощное литературное наследие, став явлением не только во французской литературе, но и в мировой. Например, французская литература обязана ему тем, что именно он вернул живой народный язык, красочный, с раскованным синтаксисом и сочными метафорами. А мир благодарен Гюго за то, что он создал новый, особый романтизм, в котором романтические идеи и методы пропагандировали вполне конкретные социальные изменения, призванные защитить народ от бедности и униженного положения. Что и говорить, его идейный посыл был близок людям, и они его любили. А это в свою очередь лишний раз добавляло Гюго убежденности в собственной исключительности...

Он считал, например, что Париж должен носить его имя. Власти ограничились тем, что назвали в честь Виктора Гюго улицу, так что он успел пожить на авеню имени себя в Париже. 

Короче говоря, Гюго освоил полный спектр эмоций и по себе знал, каково это - быть на пьедестале и быть на дне. Пожалуй, поэтому образы его героев настолько точны, что стали эталонными.

БЫЛ ОДАРЕННЫМ ХУДОЖНИКОМ

Оказывается, писатель-революционер ещё и отлично рисовал. Но не зацикливался на этом. Он писал пером и чёрной тушью, углём, пальцами на обычной бумаге, левой рукой - в общем, экспериментировал, как мог. Так что Гюго основоположил не только французский романтизм, но и правополушарное рисование.) Всего насчитывается около 4 тысяч этих жутковатых и мрачных всплесков авторского подсознания.

Вот один из них - рисунок осьминога из романа "Труженики моря":

УМЕР В ВОЗРАСТЕ 83 ЛЕТ ОТ "ВОСПАЛЕНИЯ ТЩЕСЛАВИЯ" 

Гюго даже в возрасте 80+ был настолько бодр, что продолжал вести активную сексуальную жизнь, ни в чем не нуждался, и все это на улице имени себя. Тут, как на грех, возьми да и случись парад в его честь. В день парада писатель почувствовал себя неважно, и врачи советовали ему отлежаться. Не тут-то было! Гюго не смог пропустить чествование себя и долго общался с поклонниками через распахнутое всем ветрам окно... После этого Виктор слёг с пневмонией, от которой уже не смог оправиться, и скончался.

Надо сказать, что хоронили его как императора. Похоронная процессия насчитывала более двух миллионов человек. Хоронили Гюго 10 дней.

@cultpop