A Single Man by Christopher Isherwood

Вероятно, изданию этого романа в России мог помешать только тот шокирующий факт, что Джордж не хотел совершать самоубийства. Иначе чем еще объяснить практически преступную по отношению к российским читателям бездеятельность и нежелание заработать на переводе классики американской литературы, к тому же великолепно экранизированной?

Да, Джордж не изъявлял никакого явного желания свести счеты с жизнью. (Конечно, можно было бы постараться и усмотреть о том между строк, но это уже остается на совести читателя и Тома Форда.) Спустя несколько месяцев после смерти Джима, Джордж всё ещё поднимается каждое утро (или скорее заставляет себя подняться, заставляет "это тело" стать "Джорджем"), ездит в университет читать лекции, ненавидит соседей и их детей, иногда выпивает с приятельницей, читает, пьёт кофе, плавает в море. Правда, делает он это внешне и чисто механически, не придавая, по сути, особого значения ежедневным ритуалам. Соблюдает установившийся распорядок по привычке или колоссальным усисилием воли, чтобы отвлечь себя, избавить от ежеминутных мыслей о Джиме, от засевших в голове воспоминаний многолетней давности: об их знакомстве, покупке дома, совместных поездках по стране, чтении вечером на диване, скрестив ноги - каждый своё - и лежащих рядом собаках. Идиллия одной маленькой семьи. До тех пор, пока Джим не попал в аварию и не умер, как хотелось бы думать Джорджу, сразу и без мучений. Внезапная и беспричинная смерть близкого человека порождает в душе черную дыру, как будто кусок мира подцепили пригоршней и изъяли из пространства. Ежедневными ритуалами Джордж отвлекал себя от мыслей об этой дыре, в то же время пытаясь её хоть как-то заполнить и замаскировать саморазвитием или хотя бы видимостью движения вперёд. He is continually starting these self-improvement projects; sometimes it’s memory-training, sometimes a new diet, sometimes just a vow to read some unreadable Hundredth Best Book. He seldom perseveres in any of them for long. Читать книги, не вникая в их смысл и не споря с автором. Запоминать машины каждого из своих студентов. Вглядываться в лица людей, пытаясь понять, что они делали сегодня утром. В своей абсолютности бесполезные занятия, они, тем не менее, позволяют удержаться Джорджу на плаву жизни. В ином случае он, возможно, и стал бы задумываться о самоубийстве.

В романе много интересных монологов Джорджа, через которые Ишервуд доносит свои собственные мысли: о проблемах любого меньшинства, о фашизмe, об американской мечте и американском быте. Будучи по рождению англичанином, Ишервуд принял американское гражданство и стал, фактически, американским писателем. Интересно, что именно Европейца он называет материалистом, с его привязанностью к конкретным камням, полотнам и формам своей истории, своих городов. В то время как Американец изымает из реальности одну определенную комнату с её уютной обстановкой, создаёт из неё умозрительный символ Комнаты и воплощает его, например, в везде одинаковом Американском Мотеле. Essentially, we're creatures of spirit. Our life is all in the mind. That's why we're completely at home with symbols like the American Motel-Room. Whereas the European has a horror of symbols because he's such a grovelling little materialist.

Роман, безусловно, выдающийся: прекрасный язык, личная драма, наблюдения за людьми и небанальные рассуждения. Конечно, чего лукавить, мы знаем причину неиздания его в России, и оттого обиднее становится за читателей.