Заметки о клиническом случае Иммануила Канта
«Две вещи наполняют душу всегда новым и все более
сильным удивлением и благоговением, чем чаще
и продолжительнее мы размышляем о них, –
это звездное небо надо мной и моральный закон во мне»
Иммануил Кант
Биография Иммануила Канта скудна событиями. Философ не покидал своего родного города и даже никогда не видел моря, которое находилось всего в 20 милях от его дома. Он не поддерживал научных связей с другими видными мыслителями своего времени, не создал своей школы и никогда не женился. Любая перемена жизненного уклада его пугала. Несмотря на то, что самые крупные немецкие университеты того времени приглашали Канта преподавать, всякий раз он отвечал отказом. Изучая его жизнь, приходишь к выводу, что вся она происходила исключительно в его голове.
Иммануил Кант родился в 1724 г. в Кенигсберге (ныне – г. Калининград) в семье седельщика. Он был физически слабым, болезненным и астенизированным ребенком. Из одиннадцати братьев и сестер Иммануил был четвертым, однако шестеро детей умерли еще в раннем детстве. Кроме Иммануила, в семье Кантов выжили еще один мальчик и три девочки. Будущий философ воспитывался в семье среднего достатка, большую роль в жизни которой играла религия, – мать Канта была ярой приверженкой пиетизма – полумистического протестантского течения, характеризующегося приданием особой значимости личному благочестию, а также ощущению постоянного нахождения под бдительным «Божьим оком». Строгое нравственное воспитание в духе протестантской морали, полученное Кантом дома, определило и основные личностные качества ученого, и направление его философской мысли, в частности, его этические воззрения. Именно своим категорическим императивом знаменит Кант в рассуждениях об этике, который иносказательно можно представить в виде формулировки: «Поступай всегда так, чтобы максима (принцип) твоего поведения могла стать всеобщим законом (поступай так, как ты бы мог пожелать, чтобы поступали все)», и в продолжение – «Относись к человеку как к цели, а не как к средству».
По наставлению пастора Альберта Шульца, который посещал семью Канта, в 1734 г. восьмилетнего Иммануила отдали учиться в «коллегию Фридриха», пиетистскую школу, директором которой был сам Шульц. В коллегии будущий философ провел восемь лет. Он был целеустремленным учеником и окончил школу вторым в классе по успеваемости. В 1740 г., в возрасте 16 лет, Кант поступил в Кенигсбергский университет. В 1746 г., когда Канту было 22 года, умер его отец, мать умерла еще раньше, когда ему было 13. Иммануил вместе с братом и сестрами остались совершенно без средств. Младшие из детей были приняты в другие семьи пиетистов, старшие сестры стали работать горничными. Пребывая в сложном материальном положении, Кант решил, что не может позволить себе закончить обучение, и в 1747 г., не защитив магистерской диссертации, он покидает университет и становится домашним учителем, обучая детей из привилегированных семей Кенигсберга в течение девяти лет. Только в 1755 г., в возрасте 31 года, Кант смог получить ученую степень в университете Кенигсберга.
Кант не только довольно поздно завершил университетское образование, но и как философ развился необычно поздно, начав создавать свою оригинальную философию только два десятилетия спустя. Его основной труд – «Критика чистого разума» – увидел свет, когда ученому было 57 лет, в том возрасте, когда почти все другие знаменитые философы уже давно почивали на лаврах своих успехов. Защитив диссертацию, Кант занял должность приват-доцента в университете (внештатного преподавателя, лекции которого оплачиваются за счет студентов-слушателей) совмещая ее с обязанностями университетского библиотекаря. Эту должность он занимал в течение следующих 15 лет, читая поначалу лекции в основном по математике и физике и публикуя трактаты обширной научной тематики, и только к 46 годам область его научных интересов ограничилась философией, после чего он был назначен профессором логики и метафизики. Кант продолжал заниматься преподавательской деятельностью и в 1786 г. стал ректором Кенигсбергского университета.
Стиль произведений Канта известен своей скучностью и сложностью, но при этом его лекции, наполненные остроумием и эрудицией преподавателя, были чрезвычайно популярными среди студентов. В частности, лекции по географии, которые читались им в течение 30 лет, всегда привлекали множество людей, не принадлежащих к университету, несмотря на то, что чтец никогда не видел гор и океанов. Хотя первую его лекцию вряд ли можно назвать удачной – слушателей собралось больше, чем мог вместить зал, и студенты стояли на лестнице. Философ растерялся и первый час говорил совершенно непонятно, справившись с волнением только после перерыва.
Кант был столь невысок (1 метр 57 см), что над кафедрой возвышалась только непропорционально большая голова на сутулых и худых плечах, левое из которых было значительно ниже правого. У ученого была привычка во время лекции фиксировать взгляд на одном из студентов, сидевших на передней скамье. Однажды в поле зрения преподавателя попал молодой человек, у которого не хватало на сюртуке пуговицы. Этот пробел в костюме студента до такой степени нарушил покой Канта, что он был крайне рассеян, сбивался и прочел неудачную лекцию. Он всегда чувствовал раздражение, когда встречал кого-то неопрятного или человека с неполным рядом зубов, и говорил, что когда видишь такого человека, то против воли стараешься смотреть на пустое место.
Педантичность Канта была притчей во языцех даже среди аккуратных и точных немцев. Он вставал всегда в пять часов утра, а ложился спать ровно в десять вечера. Каждый день Кант проводил совершенно одинаково. Без пяти пять его будил слуга Лампе, Кант садился за стол, выпивал одну или две чашки чая, выкуривал трубку и готовил лекции, которые он вел в течение всей первой половины дня –пока стрелки часов не показывали время без четверти час. После чтения лекций он возвращался в кабинет, выпивал бокал венгерского вина и одевался к обеду, который для философа, если не считать нескольких чашек чая, был единственным приемом пищи в сутки. Обед для Канта был одновременно и главным временем беседы с гостями: он никогда не обедал один, просиживал за столом несколько часов. После обеда он отправлялся на прогулку – и всегда по одному и тому же маршруту, прозванному жителями Кенигсберга «философской тропой». Горожане, которых встречал Кант, всегда сверяли свои часы со временем его прогулки. Только однажды философ нарушил свое железное расписание: в этот день он начал читать «Эмиля» Руссо и так увлекся, что пропустил променад, чтобы закончить книгу. Во время прогулок Кант строго соблюдал разработанные им самим правила гигиены. Шел медленно, чтобы не вызвать испарину, так как, по мнению философа, свои телесные жидкости (пот, слюну, сперму) нужно оставлять в себе, потому что каждое их выделение – это утечка энергии. Если во время прогулки дул прохладный ветер, старался гулять один, чтобы не разговаривать, так как считал одним из главных правил дышать холодным воздухом лишь через ноздри.
До чего доходила его страсть сочинять законы и ритуалы для своего поведения, показывает следующий случай. Однажды, после неудачно проведенного дня, когда во время обычной прогулки учтивый джентльмен в карете увлек Канта в утомительное для него путешествие со множеством встреч с малознакомыми и малоприятными людьми, философ придумал для себя правило: «никогда более не ездить в коляске, не им самим нанятой и не находящейся в его распоряжении, и никогда ни с кем не кататься», после чего никакие блага в мире не заставили бы его сесть в чужую карету. По возвращении домой с прогулки, философ давал распоряжения по хозяйству, а вечерние часы посвящал легкому чтению (газеты, журналы, беллетристика). Около десяти часов, через четверть часа после того, как заканчивал свои размышления, он шел в спальню, окно которой в течение всего года оставалось закрытым для того, чтобы в комнате постоянно поддерживалась температура в 15 градусов. Отход ко сну сопровождался специальными манипуляциями с постелью, благодаря которым Кант мог всю ночь напролет оставаться полностью закутанным в одеяло наподобие кокона. Если же ночью ему необходимо было выйти, он ориентировался по тросу, протянутому между кроватью и уборной, чтобы не оступиться в темноте.
Кант не выносил никакого шума или резких звуков, способных помешать его умственному труду, поэтому, при всем своем консерватизме, он часто менял места проживания. В квартире, находившейся в доме у реки, ему мешали работать крики лодочников. В другом доме ему докучал крик соседского петуха. В 1783 г. философу удалось накопить сумму для покупки собственного жилья. Меблировка комнат была очень скромной, а единственным украшением кабинета был портрет его любимого философа Руссо. Однако недалеко от новой обители находилась городская тюрьма, где с целью нравственного исправления арестантов заставляли петь псалмы по нескольку часов в день. Это пение так раздражало Канта, что он даже написал письмо первому бургомистру, прося его принять меры «для прекращения скандала» против «громогласного благочестия этих ханжей». Философ вообще не любил музыку и часто называл ее несносным искусством, которое умудрилось внести элемент назойливости в саму эстетику. Поэтому даже звуки фортепиано выводили его из себя. Стараясь углубиться в свои размышления во время работы, Кант часто устремлял взгляд на Лебенихтскую башню, видневшуюся вдали от его дома. С течением времени тополя в саду соседа выросли настолько, что закрыли вид на башню. Эта перемена стала беспокоить Канта, и он до тех пор уговаривал соседа, пока тот не приказал обрубить верхушки своих деревьев.
Кант не вел активной социальной жизни, но и отшельником его назвать трудно. Окружающие отмечали его чувство юмора, способность поддержать любой разговор, учтивость и отзывчивость. Однако природная веселость Канта тонула в болоте его подавленной эмоциональной жизни. Он поддерживал отношения с несколькими студентами и профессорами, приятельствовал с английским коммерсантом Грином, но по-настоящему близок не был ни с кем. Ни к кому из них Кант не обращался «на ты», даже спустя десятилетия общения, и любил цитировать Аристотеля: «Друзья, у меня нет друзей». Общения с родственниками он упорно избегал, и несмотря на то, что все его сестры жили в Кенигсберге, не виделся с ними по 25 лет. Свое поведение Кант искупал денежными посылками и оправдывал себя тем, что они были для него недостаточно образованны и некультурны.
Неизвестно, были ли у Канта когда-нибудь интимные отношения с женщинами. Одна из россказней о философе повествует, что студенты, узнав о его девственности, пригласили к нему ночью даму легкого поведения. Поинтересовавшись поутру, как все прошло, они услышали ответ: «Масса смешных, суетливых движений – не больше». Кант дважды пробовал жениться, но в обоих случаях он обдумывал этот поступок так долго, что, когда наконец решался, одна из его невест уже вышла замуж за другого, а другая переехала в соседний город. Сам философ, объясняя любопытствующим, почему он не женат, отшучивался: «Когда мне могла понадобиться женщина, я не был в состоянии ее прокормить, а когда я был в состоянии ее прокормить, она уже не могла мне понадобиться».
Кант не всегда жил по придуманным для себя правилам или, как он выражался, максимам. В молодости он приобрел репутацию остроумного и компанейского человека и был завсегдатаем карточных и бильярдных игр, после занятий охотно проводил время за чашкой кофе или бокалом вина. Но фривольная жизнь совсем не приветствовалась теми общественными кругами, в которых вырастили и воспитали философа. В подобной ситуации у людей восприимчивых, чувствительных вполне закономерно возникновение внутриличностного конфликта между бессознательными инстинктами и усвоенными социальными установками, что часто приводит к формированию пограничных нервно-психических расстройств. Вполне вероятно, что в попытке преодолеть всевозрастающую тревогу Кант подавил свои влечения и избрал для себя жизнь согласно строгим нравственным правилам, как и учили его родители. Более того, погасив свое стремление к бытовому, обыденному, он полностью ушел в жизнь духовную, собственной персоной став иллюстрацией своих этико-философских взглядов.
В случае с Кантом, его тревога спровоцировала возникновение ипохондрических идей. Еще во время работы над «Критикой чистого разума» в письмах философа появились жалобы на недомогание, быструю утомляемость, вздутие желудка, геморрой и запоры. Хотя он и был астенического телосложения, до старческого возраста никаких серьезных соматических болезней у него не наблюдалось. Тем не менее, ученый много времени уделял своему здоровью, признавая: «У меня имелась наклонность к ипохондрии, граничащая с пресыщением жизнью». В 1764 г. в работе «Опыт о болезнях головы» Кант предоставляет клиническое описание ипохондрии, из чего следует полагать, что философ осознавал мнимость своих недугов: «Ипохондрика окутывает своего рода меланхолический туман, вследствие чего ему мерещится, будто его одолевают все болезни, о которых он что-либо слышал… Поэтому он охотнее всего говорит о своем нездоровье, жадно набрасывается на медицинские книги и повсюду находит симптомы своей болезни». Тем не менее, он решил подчинить свою жизнь строжайшему режиму, выработанному на основе продолжительного самонаблюдения и самовнушения.
«Гигиеническая» программа Канта включала несколько пунктов.
1. Держать в холоде голову, ноги и грудь. Мыть ноги в ледяной воде («дабы не ослабли кровеносные сосуды, удаленные от сердца»).
2. Меньше спать («постель – гнездо заболеваний»). Спать только ночью, коротким и глубоким сном. Если сон не приходит сам, надо уметь его вызвать (на Канта снотворное действие оказывало слово «Цицерон» – навязчиво повторяя его про себя, он быстро засыпал).
3. Больше двигаться, самому себя обслуживать, гулять в любую погоду.Кант считал, что если его заболевания вызваны старыми привычками, то он откажется от них и создаст новые, которые, в конце концов, приведут к психическому и физическому здоровью. Он даже вел специальную запись рано умерших людей и ежегодно изучал таблицы смертности, которые по его просьбе всегда присылались ему полицией.
Личностное своеобразие Иммануила Канта вряд ли можно квалифицировать как психическое расстройство – его привычки не отражались на видимом благополучии его жизни и деятельности, не говоря уже о том, что описанные поведенческие причуды не нарушали общественного спокойствия. Хотя особенности его поведения и были тотальны и относительно стабильны в своих проявлениях (здесь необходимо добавить, что в детстве Кант ничем не выделялся среди сверстников и знакомое нам описание его личности относится уже к зрелому возрасту), они не привели к социальной дезадаптации. Тем не менее, можно встретить мнения исследователей, предполагавших наличие у Канта личностного расстройства, например шизоидного (А.В. Шувалов), по мнению других – обсессивно-компульсивного (С.О. Сквозникова, Н.М. Яцковская). В пользу шизоидного расстройства свидетельствуют, в первую очередь, его социальная сдержанность, отсутствие близких эмоциональных связей. Однако в детстве Кант не обнаруживал шизоидных черт и не избегал общения, поэтому более вероятным кажется объяснение его низкой социальной активности и стремления к уединению высокой тревожностью, которая всегда присутствует у личностей ананкастных, педантичных. С целью дифференциальной диагностики в статье представлена таблица с диагностическими критериями шизоидного и обсессивно-компульсивного личностных расстройств, в которой проявления, с большей вероятностью присутствовавшие у Канта, выделены жирным шрифтом.
Примерно с 40 лет Канта начали беспокоить мигрени с аурой, усилившиеся к семидесяти годам, что, очевидно, совпадает с появлением первых признаков слабоумия, которые у философа можно обнаружить между 1796 и 1798 гг. Приступы мигрени у него сопровождались повторяющимися скотомами, одним эпизодом диплопии, несколькими эпизодами полного амавроза и частыми головными болями, которые Кант описывал как сжимание головы. Причем эпизоды диплопии и преходящей слепоты возможно интерпретировать и как транзиторные ишемические атаки.
Еще в 1797 г. Кант прекратил читать лекции, с 1798 г. он не принимал больше ничьих приглашений и у себя дома собирал лишь самых близких друзей. В 1799 г. расстройства памяти у философа начинают замечать его знакомые – так, в привычных обеденных беседах он по нескольку раз рассказывает уже давно всем известные истории, также появляются странности в суждениях – например, начинает объяснять неизученные еще наукой факты наличием особого электричества в воздухе. У Канта возникает субъективное ощущение ухудшения физического и психического здоровья. Он позволяет себе ложиться спать раньше – сначала на 15 минут, потом – на час и более, увеличивается продолжительность сна, он может уснуть и днем, сидя на стуле. Философ сокращает маршрут ежедневных прогулок, а потом совсем их прекращает, так как походка его становится неуверенной, шаткой, случаются падения (атаксия). Он стал раздражительным и нетерпимым – выгнал своего единственного слугу Лампе, который много лет работал в его доме.
Кант все еще продолжает вести дневниковые записи и даже начинает писать новую книгу «Переход от метафизических начал естествознания к физике». Ее рукопись насчитывает сотни страниц, но произведение совершенно лишено логической структуры, являя собой нагромождение бесчисленных деталей, не связанных между собой. В последних записях, начатых в 1800 г., между строк с философскими рассуждениями и умозаключениями можно встретить бытовые записки, напоминания и даже меню, например:«В среду – горох со свининой. В четверг – сухие фрукты с пудингом. Геттингенская колбаса от Николавиуса». В 1801 г. развивается аграфия, а с осени 1803 г. – алексия. Последнее письмо Канта (к дальнему родственнику) написано уже не его рукой: «Мои силы убывают с каждым днем, мои мускулы слабеют; хотя я никогда в жизни ничем не болел и сейчас не болен, в течение двух лет я не выхожу из дома...». Очевидно, пропадает критическая оценка собственного состояния (в письме он утверждает, что не болен).
В 1801 г. Кант подал прошение об отставке и был отправлен на покой, сохранив полное университетское жалование в виде пенсионных выплат. В 1802 г. у него развилась пространственная дезориентация, и Кант совсем перестал выходить из дома. Засыпания начали сопровождаться слуховыми галлюцинациями в виде мелодий, которые он слышал в молодости и они не позволяли ему заснуть, а ночью снились кошмары, в которых ему виделись подосланные убийцы.
В последние годы жизни за Кантом ухаживала одна из его сестер и близкий друг, дьякон Васянский, который так описывал общее состояние философа: «Стало казаться, как будто то, что в течение всей жизни Канта было незначительным его недостатком, именно известная забывчивость в вещах повседневной жизни, с годами достигло более высокой степени... Он начал по несколько раз в день рассказывать одно и то же... В своей речи Кант, особенно в последние недели своей жизни, стал выражаться совершенно несоответствующим образом... Необходимо было ежедневное общение с ним, чтобы понимать эту его несоответствующую вкладываемому в нее смыслу речь... Он перестал узнавать всех людей, которые были около него – сестру раньше, меня позднее, своего слугу позднее всего».
Весной 1803 г. у Канта резко снизился аппетит, развилась амнестическая афазия. До осени он уже не мог ходить даже с посторонней помощью, сидеть прямо, членораздельно говорить. В октябре у Канта наблюдались обмороки с ситуативным недержанием мочи, слюнотечение, он полностью утратил возможность обслуживать себя самостоятельно, посторонняя помощь требовалась даже во время приема пищи. В последние недели жизни он осуществлял стереотипные неопредмеченные движения (застегивал и расстегивал пуговицы, завязывал и развязывал шарф), не узнавал родных и друзей. С февраля 1804 г. перестал принимать пищу, продолжалось прогрессирующее снижение витальных функций. Умер Кант 12 февраля 1804 г. Его последними словами были «Es іst gut» («Хорошо»).
Клиническая картина заболевания Иммануила Канта соответствует классическим проявлениям деменции. Болезнь отмечало позднее, но постепенное начало и медленное прогрессирование (8 лет – с 71 до 79 лет), включая продромальную фазу (первичные изменения поведения), фазу нейропсихиатрических симптомов (расстройства памяти, снижение концентрации и объема внимания, дезориентация во времени и пространстве, интеллектуальное снижение, нарушение критичности мышления, навязчивые действия), фазу неврологических расстройств (слабость, нарушения походки, афазия, апраксия, агевзия) и терминальную фазу (потеря аппетита и кахексия). Дифференциальная диагностика позволяет исключить деменцию вследствие органических психических расстройств экзогенного происхождения (в частности, нейросифилиса и опухолей головного мозга), деменцию экстрапирамидного генеза при болезнях Паркинсона и Гентингтона, а также деменцию при болезнях Пика и Крейцфельдта – Якоба. Довольно сложно при отсутствии дополнительных исследований и весьма отрывочном, немедицинском описании истории болезни определить, была у Канта деменция альцгеймеровского типа или сосудистая деменция. Наличия двух эпизодов (быстропреходящие слепота и диплопия), позволяющих заподозрить транзиторные ишемические атаки, недостаточно для правомочности диагноза сосудистой деменции, так как очаговые неврологические знаки отсутствовали, и не было известно, страдал ли Кант системными заболеваниями сосудов.
Источник: neuronews.com.ua