Зачем Пхеньяну саммиты с Сеулом и Вашингтоном?

На этой неделе с Корейского полуострова пришло сразу две сенсации, и обе были посвящены саммитам – межкорейскому и северокорейско-американскому. Делегация высоких чинов из Южной Кореи встретилась 6 марта с Ким Чен Ыном, стороны договорились о проведении саммита уже в апреле. Затем та же делегация посетила Вашингтон и передала Дональду Трампу предложение Кима о личной встрече. Трамп ответил согласием (хотя последовали разъяснения Белого Дома о том, что встреча состоится только «после конкретных действий со стороны КНДР»). Новости позитивные, но каких-то фундаментальных сдвигов в корейской проблеме, похоже, не намечается.

Немного истории

Межкорейский саммит должен состояться в апреле этого года. Если это произойдет, он станет всего лишь третьим саммитом между главами Северной и Южной Кореи.

Первый прошел в 2000 году. Со стороны КНДР в нем принимал участие Ким Чен Ир, а со стороны Южной Кореи – лидер демократического движения Ким Тэ Чжун, наконец-то избранный президентом после десятилетий политической борьбы.

Саммит был встречен с восторгом всем политическим спектром Кореи, и на нем стороны договорились о встречах семей, разделенных после Корейской войны – что дало возможность многим старикам вновь увидеть родных после полувека разлуки, – и о совместных экономических проектах. Юг согласился отпустить из тюрем несколько десятков политических заключенных-чучхеистов, сидевших в тюрьмах за сотрудничество с КНДР, всех их передали на Север, в объятия Полководца-Отца. В общем, по итогам первого саммита остались довольны все.

Второй саммит состоялся в 2007 году, когда в Южной Корее к концу ⁠подходил срок следующего президента ⁠Но Мухёна. Он существенно уступал по популярности своему ⁠выдающемуся предшественнику – сказывались и непосредственные манеры человека без университетского образования, ⁠и казнокрадство его родственников и друзей. Поэтому ⁠его внезапное решение посетить Пхеньян за несколько месяцев до окончания ⁠президентского срока вызвало приступ сарказма у оппозиционной прессы, справедливо указывавшей, что сроку президента Но скоро конец, что выборы почти наверняка выиграет оппозиционный кандидат и поэтому договоренности, достигнутые на саммите, будут обнулены меньше, чем через год – так и вышло.

К тому времени уже выяснилось, что за первый саммит Пхеньяну было заплачено полмиллиарда долларов, что, понятно, привело к тому, что южнокорейское общество изрядно охладело к идее саммитов с Пхеньяном.

Пхеньян-Сеул

Сейчас, впрочем, ситуация снова поменялась. На Юге прошло 10 лет правления консерваторов, когда межкорейские отношения были фактически свернуты, у власти снова левоцентристы. Поддерживающая власть часть общества выступала за саммит и возможную разрядку. Оппозиция при этом говорила, что саммит – это хорошо, но только в пакете с переговорами об отказе КНДР от ядерного оружия. Подразумевалось, что поскольку Пхеньян не готов говорить об отказе от атомной бомбы, саммита не будет.

И тут случилось неожиданное: южнокорейская делегация, посетившая Пхеньян, заявила, что Север готов к переговорам о разоружении. Это выбило почву из-под ног оппозиции, саммит стал выглядеть не попыткой «прогнуться» под диктатора, а дипломатической победой Голубого дома. Дополнительным фактором послужило то, что КНДР согласилась на саммит не в Пхеньяне, а в пограничной деревне Пханмунджом – причем на ее южнокорейской части (то есть Ким Чен Ын станет первым Кимом, ступившим на южнокорейскую землю).

Разумеется, отказываться от ядерного оружия Север не собирается. Пхеньян понимает, что часто происходит со странами, которые позволяют себе такую глупость. К тому же обладание ядерным оружием – важная часть северокорейской внутренней пропаганды и, по-видимому, одна из самых эффективных. Внезапный отказ от ядерного оружия может привести не только ко вторжению, но и к тому, что Ким Чен Ына элементарно свергнут свои же военные.

Поэтому на саммите, скорее всего, речь пойдет о «заморозке» ракетно-ядерного проекта – Пхеньян пообещает не устраивать новых испытаний и, возможно, торжественно демонтирует несколько ядерных объектов (конечно, далеко не все). С учетом того, что последняя версия северокорейской МБР «Хвасон-15» с довольно большой вероятностью может нанести удар по континентальным США, Пхеньян ничем не рискует.

В ответ на это КНДР попробует выжать из Сеула максимум преференций – и по части санкций, и по части сотрудничества. Например, можно будет восстановить проект южнокорейского туризма в КНДР – регулярное присутствие южан на Севере существенно снижает вероятность войны.

Пхеньян-Вашингтон

Второй готовящийся саммит – между Пхеньяном и Вашингтоном – событие куда более беспрецедентное, поскольку Кимы не встречались с президентами США никогда. Неизвестно, договорились ли стороны о том, где будет проходить саммит. Среди спекулятивных вариантов упоминают Пхеньян (тогда Трамп будет выглядеть, как Никсон в Пекине в 1972-м, то есть талантливым, радикальным и смелым политиком), Пханмунджом (как и в апреле) и Улан-Батор (нейтральная территория).

Скорее всего, программа саммита будет та же (приостановление испытаний и торжественный демонтаж чего-нибудь ядерного), а в ответ Пхеньян может запросить либо символических уступок (типа подписания формального мирного договора в Корейской войне, установления дипотношений и пакта о ненападении), либо снятия санкций (в первую очередь, односторонне введенных США, а также начала соответствующих дискуссий в СБ ООН), либо и того, и другого.

Впрочем, следует помнить, что у соглашений, которые могут быть достигнуты на обоих саммитах, есть ряд принципиальных ограничений.

Во-первых, и Пхеньян, и Вашингтон, и Сеул смогут разорвать соглашение в любой момент.

Во-вторых, никаких принципиальных перемен соглашения не принесут. Ядерное оружие Пхеньян не сдаст, ракеты не демонтирует, в стране по-прежнему не будет интернета, будут ссылать в лагерь за просмотр южнокорейского кино и публично расстреливать за выпавший из рук портрет Ким Ир Сена.

В таком случае, разумно задаться вопросом – а какой во всем этом смысл и чего добиваются все три стороны?

Мотивы

Южная Корея элементарно не хочет войны, о которой в Сеуле впервые заговорили серьезно с приходом к власти Дональда Трампа. Саммит – это возможность сохранить «Пхёнчанский импульс» – то есть атмосферу мира и переговоров. Потом можно будет запустить межкорейские проекты, а потом – либо умрет халиф (закончится срок Трампа), либо ишак (свергнут Ким Чен Ына), либо сам Ходжа (то есть уйдет в отставку президент Мун Чжэ Ин).

Трамп хочет показать избирателям, что он решительный и сильный политик (в отличие от слабака Обамы), который своей мудрой политикой «максимального давления» на КНДР решил важную внешнеполитическую проблему (или, по крайне мере, начал решать). Главное – показать американцам, что процесс пошел, а дальше – всё опять как в вышеупомянутой истории про ишака и Ходжу Насреддина.

А что насчет главного инициатора всего процесса – руководства КНДР?

В конце августа 2017 года автор этих строк сидел на закрытой конференции, на которой выступал бывший северокорейский дипломат Тхэ Ён Хо, бежавший в Южную Корею. Самое интересное произошло в конце, когда Тхэ, уже собиравшийся уходить, заметил: «Да, насчет ядерного оружия и ракет у нас был такой план. Сначала довести их до ума, несмотря на все санкции. А потом сказать, что теперь мы готовы дружить, испытаний больше не будет, давайте снимайте санкции и инвестируйте в нас».

Цитируя известную песню про товарища Ким Ир Сена, все идет по плану.