«Жизнь после жизни» Кейт Аткинсон: мета-рассказ про филологическую суперсилу

В этом романе Кейт Аткинсон принято видеть глубокомысленное размышление о том, хотим ли мы на самом деле услышать ответ на вопрос «а что если бы». У главной героини Урсулы есть странный дар — проживать жизнь снова и снова, исправляя старые ошибки и совершая новые. Вот она рождается и умирает, не сделав первого вздоха. Вот она тонет в море в 4 года. Вот она умирает от испанки в 12. Вот её убивает ревнивый муж. Вот её убивает обрушившаяся стена. Вот её убивают немцы за покушение на фюрера. В общем, понятно.

В одни и те же воды можно войти дважды

Начало романа — как негатив, слепок сытого начала XX века, исходного состояния, где «всё очень хорошо»: семейный дом в глуши, братья и сестры, своеобразные отношения родителей, дубы и рощи, собаки сменяют одна другую, экономка ворчит и готовит невкусные котлеты. Потом — щёлк — следующий слайд, где «всё очень плохо»: Гитлер, война, трупы, налеты, голод, злость.

Между всем этим (и во всём этом, снаружи и внутри, сверху и снизу) мечется Урсула — то её заносит в Орлиное гнездо с Евой Браун, то в клинику, где проводят нелегальные аборты, то к одному любовнику, то к другому. В какой-то момент она начинает «вспоминать» (или «предвидеть» — время кусает себя за хвост) события из прошлых жизней и исправлять их — но, разрубая какие-то узлы, она неизбежно порождает новые.

К концу книги временные пласты начинают наезжать один на другой. Урсула узнает людей, которых никогда не встречала, туман путает с пылью взрывов, которых никогда не видела, вдруг бежит через весь город туда, где что-то важное случалось «другой» Урсулы, принявшей иные решения.

Читатель может даже поиграть в детектива — по роману рассыпаны цитаты, детали, намеки и имена, из которых можно, как паззл, попробовать собрать цельные картины каких-то сюжетов. Например, в сценах с убийством Гитлера в начале и в конце романа Урсула заказывает разные торты — что это значит? Ответов на эти вопросы в романе нет — убийство остается нераскрытым, Пуаро не созвал всех в гостиной, герои замерли, подозрительно поглядывая друг на друга. Но это и не важно, ведь само убийство можно «отменить» в следующем заходе по кругу бесконечных смертей и перерождений.

Сила — слова

В этой книге у читателя поразительно много (иллюзии) власти. Каждую из историй Урсулы мы уже где-то когда-то читали. Это неизбежно: про историю XX века написано столько всего, что сделать в этом поле что-то новое можно разве что написав «Благоволительниц», и Литтелл эту нишу прочно занял.

Поэтому Аткинсон не выбирает — пишет сразу всё, дав этому дереву историй размахнуться, красиво и шизофренично. Читатель, кряхтя под весом предыдущего опыта, садится читать её роман с кучей ожиданий, и ни одно не подтверждается до конца: фу, история про несчастливое замужество. А, нет, не она. Фи, история про спасательный батальон. А, стоп, нет. Гадость, история, где путешественник во времени убивает Гитлера. Стоп! Читатель постоянно обманывается, но в таких сюжетах это даже к лучшему.

Не о прошлом, а о будущем

За этой конструкции скрывается ещё одна идея — все рассказы о травме равноправны, поэтому если выбрать что-то одно, можно нарушить это равноправие. Урсула — свидетельница, она видит всю историю XX века, которую её жизнь как бы протыкает насквозь. Её задача — видеть и запоминать.

В этом плане роман начинает соскальзывать в метапространство, где Урсула напоминает читателя (или наоборот, читатель — Урсулу). Читатель — тот, кому Урсула передает свои свидетельства, ведь от него зависит, чтобы ни одно из них не повторилось.

В этом обнаруживается главный пафос романа — гуманистический, а вовсе не псевдофилософский. Повторение истории XX века и попытки нашей культуры её описать, осознать и переосмыслить не изменят того, что уже произошло, но помогут не совершить те же самые ошибки. Встретить соседку на дороге, чтобы её не убил маньяк. Разрушить личную жизнь гувернантки, чтобы не умереть от испанки. «Если бы» Урсулы — это не власть над прошлым, но возможность изменить настоящее и будущее.

Ностальгия питается тем, чего никогда не бывало. Мы видим Аркадию в прошлом, а Ральф видит её в будущем. И то и другое не имеет отношения к реальности.

Канал в телеграме: howtolooksmart