Женщина в окне

Глава 75

Эти слова повисают в воздухе. Реют, как дым.
За плечами Литла я вижу Алистера и Итана с широко открытыми глазами, вижу Дэвида с отвисшей челюстью. Норелли по какой-то причине низко наклонила голову.
– Доктор Фокс…
Литл. Я концентрирую на нем взгляд. Он стоит с той стороны кухонного острова, его лицо освещено ярким послеполуденным солнцем.
– Анна… – говорит он.
Я замираю, просто не в силах пошевелиться.
Он делает вдох, потом задерживает дыхание. Выдыхает.

– Доктор Филдинг рассказал мне вашу историю.
Я зажмуриваюсь. Вижу перед собой лишь темноту. Слышу лишь голос Литла.
– Он сказал, что патрульный обнаружил вас у подножия скалы.
Да. Помню его голос, этот мощный крик, несущийся вниз по горному склону.
– И к этому моменту вы провели там две ночи. Во время метели. В разгар зимы.
Тридцать три часа с того момента, как мы нырнули с дороги в пропасть, до появления вертолета, винты которого с бешеной скоростью крутились у нас над головой.

– Он сказал, что, когда они добрались до вас, Оливия была еще жива.
«Мамочка», – прошептала она, когда ее положили на носилки и укутали маленькое тело одеялом.
– Но ваш муж уже ушел из жизни.
Нет, не ушел. Он находился там, был вполне осязаем, его тело остывало на снегу. «Внутренние повреждения, – сказали мне врачи, – в сочетании с переохлаждением. Вы ничего не смогли бы сделать».
Я многое смогла бы.

– Вот когда начались ваши беды. Ваши проблемы вышли наружу. Посттравматический стресс. Просто… не могу себе это представить.
Господи, как я съеживалась под больничными лампами дневного света, как паниковала в патрульном автомобиле. В какую впадала депрессию в те первые разы, когда выходила из дому, пока наконец не осталась там.
И заперла двери.
И закрыла окна.
И поклялась, что буду скрываться от мира.

– Как я понимаю, вам хотелось быть в безопасном месте. Вас обнаружили почти замерзшей. Вы прошли через ад.
Я впиваюсь ногтями в ладонь.
– Доктор Филдинг сказал, что вы иногда… слышите их.
Я сильнее зажмуриваюсь, чтобы ни один лучик не пробился сквозь веки. «Знаете, это не галлюцинации, – говорила я ему. – Просто мне нравится воображать, что порой они здесь. Механизм психологической адаптации. Я понимаю, что избыточные контакты не идут на пользу».
– Иногда вы отвечаете им.

Чувствую на щеке солнце. «Лучше вам не увлекаться этими разговорами, – предупреждал Филдинг. – Нежелательно, чтобы это вошло в привычку».
– Понимаете, я был несколько сбит с толку, потому что из ваших слов следовало, что они где-то в другом месте.
Я не говорю, что в каком-то смысле это верно. У меня не осталось сил. Я пуста, как выпитая бутылка.
– Вы сказали мне, что расстались с мужем. Что ваша дочь сейчас с ним.
Еще одна фигура речи. Я так устала…
– Вы говорили мне то же самое.

Я открываю глаза. Сейчас свет заливает комнату, тени пропали. Все пятеро выстроились передо мной, как шахматные фигуры. Я смотрю на Алистера.
– Вы сказали, что они живут в другом месте, – скривив губы, с неприязненным видом изрекает он.
Конечно, я никогда не говорила, что они где-то живут. Я осторожна. Но это уже не имеет значения. Ничто не имеет значения.
Литл протягивает ладонь через остров и накрывает мою руку.

– Повторяю, вы прошли через настоящий ад. Должно быть, вы действительно уверены, что встречались с этой леди, – точно так же, как верите, что разговариваете с Оливией и… Эдом.
Перед тем как произнести имя Эда, он выдерживает крошечную паузу, словно сомневается, так ли звали моего мужа, хотя, возможно, просто задает себе темп. Я вглядываюсь в его глаза. Бездонные.
– Но того, что вы придумали, не существует, – вкрадчиво говорит он. – И нужно, чтобы вы освободились от этого.

Ловлю себя на том, что киваю. Потому что он прав. Я зашла слишком далеко. «Это надо прекратить», – сказал Алистер.
– Понимаете, есть люди, которые беспокоятся о вас. – Рука Литла придавливает мои пальцы. Хрустят костяшки. – Доктор Филдинг. И ваш физиотерапевт. И…
Мне так хочется продолжить список. И?.. На миг у меня замирает сердце – кто еще беспокоится обо мне?
– …они хотят вам помочь, – завершает фразу Литл.

Я опускаю взгляд на столешницу острова, на свою руку, накрытую его ладонью. Рассматриваю потускневшее золото его обручального кольца. Рассматриваю свое кольцо.
Становится совсем тихо.
– Врач сказал… сказал мне, что принимаемые вами препараты могут вызывать галлюцинации.
И депрессию. И бессонницу. И спонтанное беспокойство. Но это не галлюцинации. А…
– Возможно, для вас это нормально. Во всяком случае, на вашем месте я воспринимал бы это именно так.
Вмешивается Норелли:
– Джейн Рассел…

Однако Литл, не отводя от меня взгляда, поднимает свободную руку, и Норелли умолкает.
– Ее личность подтвердилась, – говорит он. – Той женщины из дома двести семь. Она та, кем себя называет.
Я не спрашиваю, как они узнали. Мне уже безразлично. Я устала, так устала.
– А что касается той леди, с которой вы якобы встречались, – полагаю, этого не было.
К своему удивлению, я чувствую, что киваю. Но тогда как…
Литл спешит мне на помощь:

– Вы говорили, что она помогла вам войти в дом. Но может, вы тогда сами справились. И… ну, не знаю… она вам пригрезилась.
«Если мне что-то грезится, когда я бодрствую…» Где я это слышала?
Представляю себе кадры из фильма, в цвете: я приподнимаюсь с крыльца и карабкаюсь по ступеням, с трудом пробираюсь в прихожую, в дом. Я будто это вспоминаю.
– Вы сказали, что она играла здесь в шахматы и рисовала ваш портрет. Но опять же…

Да, опять же. Господи. Я вновь вижу это – бутылки, флаконы с пилюлями, пешки, ферзи, наступающие армии, черная и белая, мои руки протянуты над шахматной доской, зависли как вертолеты. Мои пальцы, запятнанные чернилами, с зажатой в них ручкой. Разве я не практиковалась в этой подписи, не выводила ее имя на двери душевой кабинки, окутанной паром? А буквы, постепенно исчезая, расплывались на стекле.

– Ваш врач был удивлен, он ничего такого не слышал. – Литл на миг умолкает. – Я подумал, а может быть, вы не рассказывали ему, потому что не хотели, чтобы он… стал разубеждать вас?
Я трясу головой.
– Не знаю, какие крики вы слышали…
А я знаю. Итан никогда не утверждал обратного. И в тот день я увидела его с ней в гостиной – он даже не смотрел на нее. Он уставился на свои колени, а не на пустое место рядом с собой.

Я бросаю на него взгляд, вижу, как он, не сводя с меня глаз, осторожно опускает Панча на пол.
– Немного непонятная штука с этой фотографией. Доктор Филдинг сказал, что иногда вы ведете себя импульсивно и, возможно, таким образом просите о помощи.
Неужели я это сделала? Все же я это сделала, верно? Да, сделала. Конечно, «угадай кто» – так я приветствую Эда и Ливви. Приветствовала. «Угадайктоанна».
– Что касается того, что вы видели в тот вечер…
Я знаю, что видела в тот вечер.

Я смотрела кино. Старый триллер, в который «Техниколор» вдохнул новую жизнь в цвете. «Окно во двор», «Подставное тело», «Фотоувеличение». Я смотрела шоурил, архивный материал из сотни самых знаменитых триллеров.
Я видела убийство без убийцы, без жертвы. Я видела пустую гостиную, свободный диван. Видела то, что хотела увидеть, что мне необходимо было увидеть. «Вам не тоскливо здесь в одиночестве?» – спросил Боги у Бэколл, спросил у меня.
«Я родилась одинокой», – ответила она.

Я – нет. Меня сделали одинокой.
Если я настолько не в себе, что разговариваю с Эдом и Ливви, то определенно могу мысленно разыграть убийство. Особенно с помощью химии. И разве я постоянно не противилась правде? Не изворачивалась и не искажала факты?
Джейн – настоящая Джейн, Джейн из плоти и крови. Разумеется, она та, кем себя называет.
И конечно, серьга из комнаты Дэвида принадлежит Кэтрин, или как там ее.
Безусловно, прошлой ночью никто не входил в мой дом.

Все это накатывает на меня, как волна. Обрушивается на мои берега, очищает их, оставляя за собой лишь полоски ила, протянувшиеся к морю наподобие пальцев.
Я была не права.
Более того – меня ввели в заблуждение.
И даже больше – я несу за это ответственность.
«Если мне что-то грезится, когда я бодрствую, значит я схожу с ума». Дело в этом. «Газовый свет».
Тишина. Не слышно даже дыхания Литла.
Молчание нарушает Алистер:

– Вот оно что. – Приоткрыв рот, он качает головой. – Я… ух ты! Господи. – Он сурово смотрит на меня. – Господи.
Я проглатываю комок в горле.
Он не сводит с меня глаз, беззвучно двигает челюстью, опять качает головой. Наконец делает знак сыну и направляется к двери.
– Мы уходим.
Следуя за отцом в прихожую, Итан поднимает взгляд, глаза его сияют.
– Мне так жаль, – произносит он тонким голосом.
Я едва не плачу.
Потом он уходит. За ним со скрипом закрывается дверь.
Нас осталось четверо.

Дэвид делает шаг вперед, говорит, глядя на носки своих ботинок.
– Значит, та девочка на фотографии умерла?
Я не отвечаю.
– Вы просили меня сохранить светокопии… Они принадлежали умершему человеку?
Я молчу.
– И…
Он указывает на стремянку, которой приперта дверь цокольного этажа.
Я ничего не говорю.
Он кивает, словно получил ответ. Потом поправляет сумку на плече, поворачивается и выходит за дверь.
Норелли смотрит ему вслед.
– Надо с ним поговорить?
– Он вам докучает? – спрашивает меня Литл.

Я качаю головой.
– Ладно, – говорит он, отпуская мою руку. – Что же теперь… Если честно… я не уполномочен заниматься дальше этим делом. Моя обязанность – закрыть его и обеспечить всем безопасное существование в будущем. Включая вас. Понимаю, вам было тяжело. Я имею в виду сегодня. Так что я хочу, чтобы вы позвонили доктору Филдингу. Полагаю, это важно.

С момента заявления Норелли я не произнесла ни слова. «Ваш муж и ваша дочь погибли». Не представляю себе, как зазвучит мой голос в этом новом мире, где была произнесена и услышана эта фраза.
Литл продолжает говорить.
– Знаю, вы боретесь и… – На миг он умолкает, а потом более спокойно повторяет: – Вы боретесь изо всех сил.
Я киваю. Он тоже.
– Похоже, я спрашиваю это при каждом нашем визите сюда: вы справитесь одна?
Я вновь медленно киваю.
– Анна?.. – Он смотрит на меня. – Доктор Фокс?..

Мы вернулись к доктору Фокс. Я открываю рот.
– Да.
Мой голос звучит так, словно я в наушниках, – как-то отдаленно. Приглушенно.
– В свете… – начинает Норелли, но Литл снова поднимает руку, и она умолкает.
Интересно, что она собиралась сказать.
– У вас есть мой номер, – напоминает он. – Позвоните доктору Филдингу. Пожалуйста. Он хочет с вами побеседовать. Не заставляйте нас волноваться. Нас обоих. – Он машет в сторону своей напарницы. – Меня и Вэл. В душе она очень добрая.

Норелли наблюдает за мной.
Литл делает шаг к двери и возвращается, словно не желая уходить.
– Как я уже говорил, у нас есть много добрых людей, которые могут с вами побеседовать, если вы захотите.
Норелли поворачивается, исчезает в прихожей. Слышу, как ее каблуки стучат по плитке. Открывается входная дверь.
Теперь остались только мы с Литлом. Он смотрит мимо меня, в окно.

– Знаете, – говорит он после краткой паузы, – не знаю, что бы я делал, случись что-нибудь с моими девочками. – Он смотрит мне в глаза. – Не знаю, что бы я делал.
Он откашливается, вскидывает ладонь.
– До свидания.
Выходит в прихожую и закрывает за собой дверь.
Секунду спустя слышу, как захлопывается входная дверь.
Я стою в кухне, смотрю, как мириады пылинок собираются, а потом растворяются в солнечном свете.

Моя рука подбирается к стакану. Я осторожно беру его, верчу в руке. Подношу к лицу, вдыхаю запах.
Потом швыряю чертову штуковину о стену и издаю пронзительный вопль. Так громко я никогда не кричала.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь