Япония. Продолжение

В Осаке всё как-то смешалось и в итоге вышло невыразительным: не могу даже и вспомнить, что было примечательным. Я побывал в знаменитом магазине подержанных плёночных камер, который оказался довольно паршивым на деле. А. сбежала в океанариум, про который отказалась рассказывать что-либо. Мы два дня искали окономияки, не подозревая что это слово означает что-то вроде еда — там каждый раз подавали разные, и все более странные блюда.

Нара

Из Осаки поехали в Нару. Нара, Осака и Киото образуют равносторонний треугольник — между ними примерно 80 километров по прямой. Даже удивительно, как Осака и Киото сумели остаться такими простыми, честными и аккуратными на фоне разухабистого, чересчур азиатского соседа.

Нара — это популярное туристическое направление у самих японцев. В окрестностях Нары объединились японские племена, из которых после выросло государство. До сих пор считается, что в Наре хранится какой-то тот самый японский дух, который так важно перенять и сохранить. Я искал, но ничего такого не заметил.

В Нару мы прибыли на перекладных синкансенах уже к полуночи. У двери закрытого хостела нас встречала табличка: «Уважаемые Сергей и Анна. Мы закрыты. Но вы пожалуйста наберите код 1234 на задней двери и входите». Внутри оказалось что-то среднее между рёканом и космическим кораблем. Жаль только грубые постояльцы всю ночь ходили туда-сюда.

Делать в Наре совершенно нечего. Из достопримечательностей — парк с оленями, которых можно кормить специальным печеньем и гладить. Олени непривычно пристают, мусолят краешки рубашки и требуют печенья. Китайские туристы шумно машут руками. Японский дух присутствует. Электричка в Киото манит — удержаться невозможно.

Киото

Киото — один из любимых японских городов. Заметил, что я везде ищу свой абстрактный Петербург — место что по духу противоположно какому-то центру, нечто рассеяно-культурное, спокойное, гастрономичное. Так вот, Киото — это самый настоящий местный Петербург.

Я уже знаю все любимые кафе и закоулки, помню их расположение топографическим чутьём — китотская ментальная карта наглухо впечаталась в сознание. В каждом любимом месте хочется закричать: «Что, неужели вы меня не помните? Да я год назад сидел вот тут!» Ну сидел и сидел, мало ли тут зайдзинов побывало с тех пор.

Одно из самых приятных гастрономических приключений — это обеды и ужины в небольших семейных ресторанах, изакайя. Еда там демонстративно недорогая и простая, а хозяева стараются уделить гостям все свое время. Предполагается танцевать с ними такой танце вежливости и расположения. — Рад отрезать вам лучший кусочек своего тунца. — Ох, большое спасибо, нам так нравится проводить у вас время! Кусочек воспоминания: я, голодный и уставший, заказал за 500 йен кастрюльку вкуснейшей рыбьей похлебки в изакайя.

В Киото традиционно хочу в японскую баню, сэнто. Хоть и считается, что самые горячие бани — в Токио, в 46-47 градусов, в Киото тоже хорошо.

Для японцев баня — это аналог паба для британца: место, где богатые и бедные смешиваются, теряют элитарность и могут просто пообщаться друг с другом, разделить новости. Есть даже специальное мобильное приложение для поиска сэнто поблизости. На военных фотографиях с захваченных японцами Маршалловых островов сняты самодельные сэнто, которые офицеры строили для себя в дремучих джунглях. Не зря есть даже очередное полузаимствованное слово сикиншиппу, от английского skinship — «братство по обнаженной коже».

Каждый раз корю себя за то, что приехал сюда так ненадолго.

Хиросима

Почти что случайно побывали в Хиросиме — не хотели целый день сидеть в Осаке в дождь. От Осаки до Хиросимы оказалось всего пара часов на скоростном синкансене. Тучи рассеялись и солнце вышло уже на полдороги.

Хиросима производит двойственное ощущение. С одной стороны, удивительно побывать на месте такой страшной и известной военной катастрофы. Я стоял на знаменитом Т-образом мосту, в который десятки лет назад американский навигатор целил атомную бомбу, и смотрел наверх пока не закружилась голова. Кажется, что в России на таком месте выстроили бы огромный парк с монументами, а город стал бы столицей национальной скорби. А у японцев все иначе: небольшая стелла, пару музеев и всё. Подумаешь, атомная бомба — жизнь-то продолжается!

С другой стороны, кроме прошлой трагедии в Хиросиме ничего толком и не осталось. Это обычный, скучный японский город: дома, трамвайчик, американские и китайские туристы. Разве что гастрономический праздник и замечательные хиросимские устрицы чуть скрасили впечатление.

Возле кафе разговорился с хозяйкой сиба-ину. Спрашиваю, правда ли что эта замечательная собака отлично ладит с другими животными и детьми? «Да, да!» — уверяет меня хозяйка. Чуть после, в Токио, друзья разуверяли: «Ты что, безумный? Приюты забиты сибами, которых набрали после успеха «Хатико», но не смогли толком приручить».

Хотел пошутить, что хочу назвать свою сибу красивым японским словом, например «Кусай». Тут же выяснилось, что кусай по-японский значит «вонючий».

И еще Токио

Люблю эти дома-склоны — их верхушки словно срезаны ножом под острым углом. Хитрое сочетание ширины дороги, к которой примыкает дом, заставляет снижать его высотность таким вот образом. Другие правила ограничивают высоту домов, которые выходят фасадами на автострады, и здания приходится строить в форме сапога — привычно-высокое голенище и небольшой носок, что смотрит на улицу.

Токио — это город, в котором средний возраст домов в два раза меньше среднего возраста его жителей. Новых зданий строится мало, около 14% (сравните с 65% во Франции и 80% в Великобритании). Японцы всю жизнь медленно ползут по жилищной лесенка, переезжая из небольших квартир в квартиры побольше. А если ресурсов нет, то живут как живётся. Чего стоит один только видеоблог про организацию крохотных японских квартир.

Забавно, что в культурных районах города появляются многоквартирные дома, ориентированные на одиноких женщин. Им старательно рекламируют образ силы, независимости: театры по вечерам, йога по утрам, коктейли с клёвыми парнями. Кэрри Брэдшоу, но на японский манер.

В отличие от европейских стран, в Японии никогда не было экспериментов с коммунальным жильем. Токийцы всегда жили в своём, пускай даже очень маленьком.

Токийцы часто кажутся нацией сыновей, которые устали жить под влиянием сильных и трудолюбивых отцов, запутались и отчаялись. Одни устраиваются работать в конбини в надежде заполучить росу (loss) — продукты, срок действия которых выходит. Другие разочаровываются в сексуальной, культурной и общественной жизни и превращаются в шошоку-данши, травоядных: живут с мамами, писают сидя и часто носят женское белье.

Обыватели обычно вспоминают странно одетых людей: фриков, панков, девушек в костюмах школьниц, что заполонили какие-то улицы города. И всё это действительно существует. Развитию своего стри-фэшн Токио обязан двум людям: Ваджиро Кону и Шоичи Аоко.

Кон провёл юность в межвоенный период в районе Гинза, где наблюдал повальное увлечение молодых людей европейской одеждой и европейским стилем одежды. Японские денди называли себя мога (modern girl) и мобо (modern boys). Спустя 80 лет после этого, в 1996 году Шоичи Аоко начал фотографировать необычно одетых молодых людей в районе Хараюки. После Второй мировой войны Хараюки был локальным местом проживания американских военных, и после их ухода из района остался центром свободы, независимости и самовыражения. В восьмидесятых годах стало местом регулярных сборов «потерянного поколения», что образовалось после промышленного и демографического бума шестидесятых годов. Аоко фотографировал местных фриков, и публиковал снимки с издаваемом им журнале «Фрут». Журнал стал так популярен среди подростков, что они начали специально тусоваться в любимых местечках района в надежде встретить Аоко и попасть в журнал. Одновременно с этим появление журнала о фрик-моде начало легализовывать японский стиль самовыражения — и эта легализация дала творческие силы множеству дизайнеров вроде Йоши Ямомото или Рей Кавакубо.

Японцы и токийцы с годами становятся чуть старее и богаче, и все более одинокими. Через десять лет в стране будет на 3,5 млн меньше семей, а число одиноких людей увеличится до 18,5 млн человек. Из них 13 млн одиночек перевалят за 45 лет. Только в Токио будет 2 млн одиноких и пожилых. Пожилых и одиноких.

В путешествиях я везде иностранец, но только в Японии чувствую себя настолько чужим и чуждым. В небогатых азиатских странах белые люди невольно ощущают своё превосходство (хоть нам и стыдно), в западных они особо не выделяются и составляют одну огромную плохоанглоговорящую массу. В Японии иностранец отчуждается, но ощущает равенство и даже превосходство среды, в которой он находится, чувствует уважение. Аналогично я ощущал себя только в православном монастыре.

Если ты выглядишь иначе, говоришь и мыслишь по-другому, то можешь наконец расслабиться и чувствовать себя другим — то есть самим собой.

Я дописываю эти строки спустя месяц после возвращения. Пленки проявлены, вещи разобраны уже давно, даже почти израсходован небольшой запас консервов и сливового вина, что удалось провезти с собой. Но ощущение Японии все еще осталось. Я всё еще помню запахи и звуки, смутно ощущаю токийское метро, по-прежнему кланяюсь в заведениях и изредка шепчу про себя «Аригато кудасай-мастаа» — спасибо за то, что было.

Не скучай, скоро увидимся.

⌘ ⌘ ⌘

Цветные фотографии в посте сняты на Rolleiflex 3.5 на Kodak Portra 400, чёрно-белые — на Kodak Retina IIc на Rollei RPX400.

📢 Администраторам каналов с эмигрантской тематикой

Группой инициативных товарищей создан тематический чат для администраторов каналов об эмиграции и жизни в разных странах мира.

Цель - обмен опытом и координация усилий для распространения полезной информации и добра во всем мире. Есть желание вступить в группу - используйте бот для обратной связи - @ExpatSuppBot