Я не безнадёжная!
Оленька уже училась в третьем классе. И нельзя сказать, что плохо, но... Она была очень неаккуратной и небрежной. Что ни возьмёт, обязательно где-нибудь бросит. Одежда, игрушки, обувь, книжки, дневник не имели своего места. Их можно было найти и под столом, и на подоконнике, и на полу, и даже в кровати.
Хуже всего дело обстояло с ведением дневника и с уроками математики и русского языка.
Впрочем, не с ними самими, а с письменными заданиями. Домашнюю работу ещё как-то под присмотром мамы напишет, а в классной работе всё вкривь и вкось: то зачеркнёт слово, то букву исправит, обведя её несколько раз, то всё перечеркнёт и снова начнёт, то пропустит в заданиях слово, букву, цифру или целый пример.
В общем, с этим была просто беда. Мама уже стыдилась и в школу ходить – учительница постоянно жаловалась: «Такая девочка сообразительная, грамотная, и диктанты без ошибок пишет, а хорошую оценку поставить не могу из-за небрежности. Контрольную работу по математике решит правильно, но такая грязь...»
Краснела мама, призывала дочку к порядку, аккуратности, приводила в пример себя, показывая сохранившиеся с детства тетради, читала о Христе, как Он аккуратно сложил пелены, когда воскрес, рассказывала о порядке в Израиле и во Вселенной, молилась. Но Оленька была неисправима.
И вот, вдруг всё изменилось... Мама глазам своим не верила. В тетрадях по математике, русскому языку, в дневнике стройненько написаны были буквы, цифры.
Ни одной кляксы, ни одного неаккуратного перечёркивания, ни одной косой строчки. Под заданиями теперь красовались пятёрки.
— Доченька, можешь ли ты разгадать мне одну очень трудную загадку? – спросила девочку мама.
— Какую?
— В твоих тетрадочках стало так красиво. Буковки и циферки между собой дружат, не ссорятся, умытые, чистенькие такие. Почему?
Оленька удивлённо посмотрела на маму.
— Мама, но ты ведь знаешь, какими должны быть мы, христиане. Вот и в «Росточке» написано, как дедушка Илюша писал красиво. Он ведь с детства почерк выработал.
— Да, но я тебе давно его в пример ставила, и об Иисусе Христе говорила, и свои тетради детские показывала, но всё оставалось по-прежнему. И куда же вдруг подевалась неаккуратная и небрежная ученица?
— Мама, все уже давно исправились в этом вопросе. Вон у Кати какой страшный почерк был, да и у Толика, а сейчас какой?! Мамочка, я же не безнадёжная какая-то!
— Нет, конечно, доченька. Наоборот, очень надёжная. Ведь смогла себя заставить быть аккуратной и внимательной. Смотри, как у тебя стало красиво всё получаться. И не «какая-то» ты, не говори так, Олюшка. Ты – христианка, настоящая верующая христианка.
Оленька радостно улыбнулась. Но тут же, став опять серьёзной, сказала:
— Ой, мама, мне ещё так много недостаёт, чтобы быть настоящей христианкой. Нужно навести порядок и на полочках, и в ящичках, пуговки пришить, книжки обернуть, каждой вещи место дать.
Мама со слезами на глазах прижала ребёнка к себе.
— Как я рада, дочушка, за тебя. И как благодарна Господу, что семечко Слова Божьего в твоём сердечке дало такие замечательные всходы. Не ослабевай в своём усердии. Да поможет тебе Господь! Трудно переломить себя вначале, но, сделав первый шаг в этом направлении, следующий шаг ты сделаешь легче.
— Верный в малом и во многом верный будет – да, мамочка? Это твои любимые слова, – засмеялась девочка.
Мать задумчиво улыбнулась: сеются слова истины, сеются,
а какое из них сможет пробиться и прорасти в сердечке – не во власти сеятеля знать, не во власти...
Главное, сеять с верой!
И всё же, как много значит живой пример!
Рехавит