Я люблю зиму, зима любит меня
Многие меня не поймут, но я не очень люблю лето, зато я люблю зиму, немного осень и чуть больше я люблю весну. Я люблю верхнюю одежду - в нее можно положить телефон чтобы подпевать себе пока идешь домой или едешь на велосипеде, туда можно закинуть пресловутые ключи и контролировать единство с кошельком. В октябре уже лень кататься на велосипеде, особенно когда ты уже совершенно точно откатал за сезон пару тысяч километров. Я люблю заворачиваться в безразмерные шарфы и носить бушлат с причудливыми пуговицами (хотя эти подлецы так и норовят отвалиться), вот теперь я купила идиотскую тусовочную шубу - потому что могу себе позволить и ношу с собой свое предновогоднее настроение каждый день. Можно выбирать один из шерстяных свитеров, может быть у меня Линукс в крови, но я жалею что нельзя надеть их все - серый, безжалостно подъеденный молью, еще один, уже светло-серый, отнятый у Жени, синий со снегирями, и зеленый в котором я чувствую себя на двенадцать лет, когда меня заставили играть молчаливую елку на новогоднем представлении в пятом классе.
Все ноют, что зимой темно, и я ною вместе с ними. Впрочем в Финляндии темнело с двух дня до десяти утра, а мороз норовил залезть под пуховик и нужно было стратегически рассчитать время от дома до автобусной остановки в Куокалле. Генерал Мороз смеялся над хипстерами, мечтающими носить свои красивые шерстяные пальто - остается только залезть в папин свитер для австралийских солдат, нырнуть в безразмерную куртку и напялить настоящую шапку, но уже не для мамы, а для себя. Каждый раз когда забываю шапку, в прямом смысле этого слова с дрожью вспоминаю свой одиночный марш-бросок в местный клуб, когда деревьями были большими, а мороз был не помехой для желания тусануть. Я оставила своего однокурсника чахнуть над домашкой, а сама отправилась навстречу очереди, которая растянулась до следующего перекрестка. Было минус двадцать, а я в колготках, и скорее всего даже без шапки, сказала себе - если не попаду внутрь в ближайшие пятнадцать минут, пойду обратно домой, прикидывая где бы я еще могла бы согреться по дороге. Впрочем успела. Следующий эпизод был когда я переехала в свою первую однушку, и сорок минут ползла полтора километра по соседским заборам из универа домой по обледеневшим дорогам, угарая над собой и проклиная все на свете.
Люблю зиму, потому что наконец-то можно кататься в метро без зазрения совести, и можно кататься в сбане, когда он двадцать минут виляет по бывшему ГДР, а солнце перепрыгивает с альтбау и платтенбау, залезает в торговый центр на Франкфуртер Тор, и в конце концов в глаз уставшему, спящему пассажиру. Пока едем, стараюсь понять - чьи это окна, кто в них живет, где они покупали занавески, что они едят на завтрак, когда они последний раз выходили из дома?
Две с половиной зимы мы с Павлиной зависали в библиотеке братьев Гримм - красивом, современном, но абсолютно идиотски непрактичным зданием. Сначала пробирались по тернистым и колючим основам немецкой грамматики; с поразительным терпением Павлина поправляла мое полное непонимание умлаута а, в слове шпэээткауф и прочие. Вокруг нас спали студенты Гумбольда и бомжи с Фридрихштрассе, и нужно было успеть схватить кофе за евро пока местная столовка не закрылась. В декабре, когда евро стал стоить сто рублей вместо шестидесяти, мы встретились, обреченно посмотрели друг на друга сочно выругались, потому что обе без нормальной стипендии, а то что зарабатывали было в рублях. Теперь мы зарабатываем в евро и иногда даже покупаем брауни у суровой берлинской тетки, а иногда и пищу богов прям в метро.
Первым летом, я откопала в каком-то кирпушнике свое песочное ФРГшное пальто, в котором не то чтобы было очень тепло, но определенно стильно.
Arm aber sexy читалось на балансе моей банковской карты и на моем лице. Выбравшись из лап братьев Гримм, так впервые скатались в Шарлоттенбург, пялились на роскошную лепнину альтбау в жирнейших местах, подсветку на Кудамме, продрогли в Шпандау, любовались на Цитадель. До третьей зимы пальто не дожило и рассыпалось на ниточки, дома мне сказали что я похожа на оборванку, я погладила атласную горчичную подкладку, свернула его в комок и взяла что-то очередное и не суразное. Для берлинских зим нужно покупать не узорчатый плед, а пуховое одеяло на заклепках.
Это только сейчас на улице относительно приятно, хотя ветер питерский, а снежинки видно только в ГДРшных окнах. Неделю назад пошел настоящий снег, и это катарсис - огромные хлопья, засыпало двор колодец, слышу вокруг нытье и только ребенок в окне напротив со мной солидарен. В таком быстро мокнут ноги, ну а в метро начинает пахнуть собаками -
это хипстеры со свалявшейся шерстью на плечах едут домой.
И если нет снега, то неудивительно, что третий год зимой постоянно хочется мороженого, снежинка не растает до двенадцати потому что ее нет, но пусть хотя бы Слава Полунин бумажных отсыпет.
Этой зимой в идиотской шубе еще хочется изваляться в блестках, чтобы все освещалось не во сне, а наяву.
