«Я чувствую давление культа Ленинградского рока-клуба, а не ТАМТАМа». Интервью с режиссёром фильма «ТАМТАМ: музыка смутного времени» Иваном Бортниковым

— Если пошерстить ютуб, то станет видно, что телепередач и разного рода видеоматериалов о ТАМТАМе уже достаточно.

— Не соглашусь, так как непосредственно про сам клуб было снято два фильма. Первый, 1993 года, (часовой документальный фильм немки Ингрид Мольнар — прим.ред.) запечатлел будни посетителей клуба. Второй фильм идет полчаса и является частью цикла [Льва] Лурье «Культурный Слой». Прочие материалы с ютуба (видео с концертов или домашние архивы посетителей) вряд ли могут что-то объяснить зрителю, хотя эти кадры бесспорно имеют историческую ценность. 

— Тогда на какие вопросы они не отвечают и каких аспектов не раскрывают по сравнению с твоим кино?

— В своей картине я попытался путем интервью рассказать об этом клубе и об этом времени, не используя закадровый текст (кроме цитат), передовая тем самым информацию зрителю из первых уст, без какой-либо цензуры. Причем показания и оценки очевидцев могут разниться и даже противоречить друг другу, что совершенно нормально, ведь каждый человек, смотрит на эту историю под разным углом. Но, чтобы не раскрывать секреты сюжета, я, пожалуй, воздержусь от комментариев. Не буду спойлерить. 

— Что побудило снять этот фильм вообще? 

— Я занимаюсь музыкой, когда не занимаюсь кино (с проектом Ивана SunMan24 можно познакомиться здесь: https://vk.com/club3405443 — прим.ред.). А еще я много пишу про музыку и про кино. Я очень фанатичный человек, и когда мне что-то нравится, я погружаюсь в это с головой. Так произошло и с ТАМТАМом. Пару лет назад я просто прослушивал вперемешку аудиозаписи на странице одного из пабликов в поисках новой отечественной музыки. Сижу слушаю. Ничего не нравится. Смеркалось… 

Вдруг слышу мощный грязный звук гитары и слова: «От чего мне так страшно…». И в этот самый момент по телевизору, который обычно работает у меня без звука, показывают какие-то боевые действия в не столь отдаленной стране. Флаги, военную технику, людей, оставшихся без крова, молодых пацанов с автоматами. Действительно страшно стало. Про себя думаю: «Какая актуальная дерзкая песня». Потом уже я узнал, что это произведение группы «Югендштиль» и этой песне уже 20 лет. И уже позже, прослушав записи других музыкантов из Питера, которые начали свой путь с выступлений в клубе ТАМТАМ, я почувствовал, самое важное, что, по-моему, должно быть в рок-музыке — искренность и смелость. Этого очень не хватает сейчас. 

— Расскажи немного о себе и о команде, с которой ты работал. Какое отношение вы имеете к кинопроизводству? Кто вам помогал?  

Я закончил СПБГУКиТ (Университет кино и телевидения) по специальности «Режиссура». Так что создание кино — это моя профессия. Команда состояла из моих бывших одногруппников и друзей, которые так или иначе занимаются кино- и видеосъемкой. Все они были у меня операторами на этой картине. Работали безвозмездно. По дружбе. Я им помогаю снимать их проекты, среди которых, например, фильм «Герои советского нью-вейва» Влада Куракина и Зои Петровой, а они мне. И это замечательно, поскольку меньше чем за год мы общему усилиями создали два неплохих, на мой взгляд, полнометражных документальных фильма и уже снимаем новые, продолжая работать друг у друга на съемках. 

С героями фильма, договорится оказалось несложно, тем более что некоторых из них я уже знал лично, поскольку брал у них интервью или освещал их релизы в паблике ХРУЩЕВКА (https://vk.com/hrushevkaorg). 

— А какие события или люди, может быть, мешали работать?

На самом деле мне все далось легко. Мне даже стыдно, что не могу похвастается историями о том, как я трудился в поте лица, чтобы достать контакты того или иного человека. 

— Каждый омич, попадающий в культурную тусовку какого угодно города, в том числе Санкт-Петербурга, выглядит в её глазах как не в последнюю очередь земляк Егора Летова. Лично ты ощущаешь на себе давление культа ТАМТАМа/сквота на Фонтанке/клуба «Тоннель» и прочих подобных мест? Петербург стал ассоциироваться с ТАМТАМом, как Омск с Летовым? 

— Я чувствую давление культа Ленинградского рока-клуба, а не ТАМТАМа. Каждая домохозяйка знает Цоя и БГ, но не знает Старкова (лидер группы «Химера» — прим.ред.) или, например, [Александра] Танковича (лидер группы The Пауки — прим.ред.). Есть официальные места поклонения, музей рока и.т.д. У ТАМТАМа же нет ничего, кроме трех надписей маркером на стенах дома, где он находился. Так что если культ клуба и существует, то скорее в среде музыкантов и редких ценителей. В современной музыке из Питера влияния ТАМТАМа я не чувствую. Многие люди, которые так или иначе причастны к клубу, продолжают участвовать в музыкальной жизни города, однако это не отображается на стилистике современной клубной сцены. Даже один омич Егор Летов, как мне кажется, повлиял на большее количество современных питерских команд, чем весь ТАМТАМ со всеми игравшими в нем группами. Такой вывод я делаю исходя из множества интервью с молодыми музыкантами, которые мне, по роду своей деятельности, удалось взять. Каждый четвертый чтит Летова. 

— В чём для тебя как участника сцены проявляется эффект ТАМТАМа спустя 20 с лишним лет после его закрытия?

— Про эффект ТАМТАМа мне сложно говорить. Об этом клубе ходят разговоры внутри тусовки, но обычно они имеют ностальгический оттенок: «Эх… Как было славно в ТАМТАМе, не то, что сейчас…». Наверно, правда. 

Заслуга этого клуба в том, что он был инициирован снизу. То есть музыкантам нужно было где-то играть, а публике — где-то их слушать. И только поэтому появился ТАМТАМ, работающий за счёт абсолютной инициативы Севы Гаккеля и его команды. Именно поэтому музыка, игравшая там, была искренней, дерзкой, настоящей. Её играли не ради денег. Её играли для того, чтобы высказаться, выпустить пар, выйти за рамки ощущений, спастись от реальности. И люди, которые там работали, находились там не ради денег. ТАМТАМ — это пример чистого альтруизма. Люди верили в то, что они делают, также, вначале истории христианства, истинные верующие в бога строили храмы сами, для своих нужд, для своего общения с богом, не думая о том, как продать больше свечек или икон. 

— И можно ли считать, скажем, ИОНОТЕКУ новым ТАМТАМом? Есть ли вообще сегодня в СПб подобные колыбели новых музыкальных формаций? 

— ИОНОТЕКА — интересное место, но нового ТАМТАМа не может быть. Во время его возникновения просто не было других клубов, поэтому весь андерграунд Питера был там. И Горшок (вокалист группы «Король и шут» — прим.ред.), и Tequilajazzz, и Шнуров (тогда он был в подполье), и Старков. Любая стоящая группа того времени играла в ТАМТАМе, потому что, кроме данного клуба, играть было практически негде. 

У ИОНОТЕКИ есть свой стиль и своя публика, но она не может быть центром музыкальной жизни Питера, т.к. сейчас [здесь] есть как минимум 50 мест, где группа может выступить. Конкуренция огромная. В итоге тусовка сильно разобщена. Как сказали бы на РБК: «Рынок перенасыщен». В итоге в клубах на концертах молодых групп мало народу, потому что каждый день в Питере проходит минимум 20 концертов и публика рассредоточена по всему городу. 

— И последний вопрос: назови самую недооценённую и самую переоценённую группу из поколения ТАМТАМа. 

— Я назову три недооцененных (одну не смогу): The Пауки, Югендштиль, Dolphins.

Насчет переоцененных групп, пожалуй, промолчу. Скажу лишь, что есть группы, которые я не слушаю, а их любят миллионы. Но это не значит, что они этого не заслужили. Просто их музыка отвечает потребности людей. 

Показ фильма «ТАМТАМ: музыка смутного времени» в Омске состоится 2 июля в 18:00 в клубе документального кино «ЧЕРЕЗДВА».

Встреча: https://vk.com/tamtam_cherezdva

Паблик клуба: https://vk.com/cherezdva