Вне тренда: что, если вам совсем не нужна осознанность
vk.com
Вне тренда: что, если вам совсем не нужна осознанность
Осознанность — важный и крайне популярный тренд современности. Мы тоже много о ней пишем, но что, если осознанность — это заблуждение? Правда ли она может помочь от всех проблем? Нет ли в осознанности чего-то такого, что, наоборот, может навредить? Чтобы оставаться беспристрастными, решили разобраться в теме с разных сторон и подготовили сокращенный перевод эссе аспирантки философии Кембриджского университета, в котором она пытается дать ответы на эти вопросы, опираясь на личный опыт.
Три года назад, когда я училась на магистра философии в Кембриджском университете, осознанность была одной из главных тем, витающих в воздухе: кафедра психиатрии в сотрудничестве с университетской консультационной службой приступила к крупномасштабному исследованию ее эффектов. Все, кого я знала, были так или иначе вовлечены в работу: они либо посещали регулярные занятия по осознанности и послушно заполняли опросники, либо, как и я, входили в контрольную группу людей, которые не посещали занятия, но все равно оказались втянутыми в это безумие. Мы собирались в домах незнакомцев, чтобы медитировать в неурочные часы, и активно обсуждали свои медитативные переживания. Это было странное время.
Я росла в Новой Зеландии и
Шри-Ланке, так что, являясь буддисткой, я занимаюсь медитацией довольно давно — хотя, как и у многих, мое участие часто было поверхностным. Мне было ужасно скучно, когда в детстве родители тащили меня в храм. Позже, уже в университете, я обратилась к психотерапии, чтобы справиться со стрессом академической среды — так что неудивительно, что тогда же меня потянуло к школам или подходам, отмеченным влиянием буддийской философии и медитации, одной из которых и была осознанность. За годы до и во время кембриджского испытания терапевты научили меня целому арсеналу техник осознанности. Мне рассказали, как наблюдать за своим дыханием, сканировать свое тело и отмечать диапазон его ощущений, а также наблюдать за игрой мыслей и эмоций в моей голове (последнее упражнение часто включает в себя визуализацию, когда человека просят рассматривать мысли и чувства как облака в небе или листья, плывущие по реке).
По окончании кембриджского исследования я обнаружила, что стала более спокойной, расслабленной и могла лучше справиться с любыми подавляющими чувствами. Мой опыт был отражен и в результатах исследования: его выводом стало то, что регулярная медитация осознанности снижает уровень стресса и повышает сопротивляемость. Однако одновременно с этим меня беспокоил набор чувств, который я даже не могла определить. Как будто я больше не могла понимать свои эмоции и мысли. Я не могла сказать, появлялись ли они у меня просто потому, что я была в стрессе и склонна поддаваться мелодраматическим мыслям, или потому, что у меня была реальная веская причина так думать и чувствовать.
Что-то в практике осознанности, которую я продолжала совершенствовать, и то, как она побуждала меня взаимодействовать со своими эмоциями, заставляло меня чувствовать себя все более отчужденной от себя самой и собственной жизни
Я была одержима этим опытом до такой степени, что оставила получение докторской степени в совершенно другой области философии и подвергла себя изнурительному процессу повторного поступления в аспирантуру — только лишь для того, чтобы понять, что произошло. Я начала прослеживать цепочку от древних буддийских текстов до более поздних книг по медитации, чтобы увидеть, как их идеи перекочевали в современное движение осознанности. И то, что я обнаружила, несет довольно тревожные последствия.
Если раньше европейцы и североамериканцы, чтобы познать самих себя, обращались к религии или философии, то теперь они все чаще обращаются к психотерапии и ее родственникам. Движение осознанности — это яркий пример этого сдвига в культурных привычках к саморефлексии и вопрошанию. Вместо размышлений, направленных на себя, искусство осознанности предлагает практику фокусировки внимания на текущих событиях, часто описываемую как «безоценочное осознание настоящего момента». Практикующим не рекомендуется использовать свой опыт в критической или оценочной манере, и часто им прямо предписывают игнорировать содержание своих собственных мыслей.
Например, сосредотачиваясь на дыхании или сканировании тела, вы должны сосредоточиться на самой деятельности, а не следовать за ходом своих мыслей или поддаваться чувству скуки и разочарования. Цель не в том, чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать, а в том, чтобы замечать все, что происходит.
Одна из причин, по которой осознанность находит такую широкую аудиторию, кроется в том, что она облачается в мантию нейтральности по отношению к ценностям. В своей книге «Куда бы ты ни шел — ты уже там» Джон Кабат-Зинн, отец-основатель современного движения осознанности, утверждал, что осознанность «не будет противоречить никаким убеждениям… — религиозным или, если на то пошло, научным — и не будет пытаться что-то вам продать, ни систему убеждений, ни идеологию». С помощью осознанности Кабат-Зинн и его последователи не просто снимают стресс, но и утверждают, что эти практики могут помочь облегчить физическую боль, вылечить психические заболевания, повысить продуктивность и творческие способности, а также помочь понять свою «истинную» сущность.
Осознанность стала чем-то вроде универсального ответа на множество современных болезней — чем-то идеологически невинным, что легко вписывается в жизнь любого человека независимо от происхождения, убеждений или ценностей
Тем не менее не обходится она и без критики. То, как осознанность соотносится с буддизмом, особенно с его медитативными практиками, является предметом постоянных споров. Буддийские ученые обвиняют ее буквально во всем, от искажения буддизма до культурного присвоения. Кабат-Зинн еще больше усложнил ситуацию, заявив, что осознанность демонстрирует истинность ключевых буддийских доктрин, но критики говорят, что ее аспекты на самом деле расходятся с буддийской медитацией, в которой индивидуумов учат активно оценивать и использовать свой опыт в свете буддийской доктрины. Другие, такие как писатель Дэвид Форбс и профессор менеджмента Рональд Персер, утверждают, что по мере того как осознанность перешла от терапии к мейнстриму, коммодификация и маркетинг привели к появлению разбавленных, искаженных версий, доступных через мобильные приложения и преподаваемых как курсы в школах, университетах и офисах.
Утверждая, что она предлагает многоцелевое многопользовательское средство на все случаи жизни, осознанность упрощает трудное дело понимания самого себя. Как я убедилась на собственном опыте, недостаточно просто наблюдать за своими мыслями и чувствами. Чтобы понять, почему осознанность однозначно не подходит для настоящего самопонимания, нужно исследовать подавленные предположения о самих себе, которые заложены в ее основе.
Вопреки возвышенным претензиям Кабат-Зинна на универсализм, осознанность на самом деле «метафизически загружена»: она полагается на то, что практикующие ее соглашаются на позиции, которые они с трудом могут принять. В частности, внимательность основывается на буддийской доктрине анатта, или «не-я». Анатта — это метафизическое отрицание «я», защищающее идею о том, что нет никакой души, духа или какой-либо постоянной индивидуальной основы для идентичности. Такая точка зрения отрицает, что каждый из нас является субъектом своего собственного опыта. Западная метафизика, напротив, обычно считает, что, помимо существования любых мыслей, эмоций и физических ощущений, существует некая сущность, с которой все это происходит, и что имеет смысл называть эту сущность «я». Согласно буддийской философии, такого «я» не существует.
Поразительно, насколько много общего между стратегиями, которые буддисты используют для раскрытия «истины» анатты, и упражнениями осознанности. Например, одна из техник в буддизме включает в себя исследование мыслей, чувств и физических ощущений и попытку заметить то, насколько они непостоянны как индивидуально, так и коллективно. Наши мысли и эмоции быстро меняются, а физические ощущения приходят и уходят в ответ на раздражители. Являясь таковыми, они не могут быть сущностью, которая сохраняется на протяжении всей жизни. Осознавая непостоянство, вы получаете дополнительное понимание того, что эти явления безличны, а значит, в «я» нет никакого смысла.
Как и их буддийские предшественники, современные практики осознанности подчеркивают и непостоянство, и безличность. Их упражнения неоднократно привлекают внимание к преходящему характеру того, что наблюдается в настоящий момент. Явные указания и визуализация укрепляют идеи быстротечности и побуждают нас не слишком увлекаться собственным опытом («Вы — не ваши мысли; вы — не ваша боль» — довольно распространенные мантры).
Принимая во внимание доктрину отсутствия «я», мы отказываемся не только от более привычных представлений о себе, но и от самой идеи, что ментальные явления, такие как мысли и чувства, являются нашими собственными
Когда мы поступаем таким образом, нам становится все труднее понять, почему мы думаем и чувствуем именно так, и рассказывать более широкую историю о себе и своей жизни. Стремление к самопониманию, как правило, связано с верой в то, что есть что-то, что нужно понять — не обязательно в метафизических терминах, а даже в контексте более банальной, устойчивой сущности, такой как характер или личность. Мы не склонны думать, что мысли и чувства — это разрозненные преходящие события, которые просто происходят в нашем сознании. Скорее мы видим их как нечто принадлежащее нам, потому что они каким-то образом отражают нас самих, определенные особенности нашей личности или характера.
Конечно, часто бывает полезно отойти от собственных размышлений и эмоций. Увидев их плывущими по реке листьями, мы можем дистанцироваться от накала наших чувств, чтобы затем различить закономерности и определить триггеры. Но после определенного момента практика осознанности больше не позволяет вам брать на себя ответственность и анализировать эти чувства. Также она не может прояснить, что они могут рассказать о вас самих. Осознанность, основанная на анатте, может предложить только банальность: «Я — не мои чувства». Ее концептуальный инструментарий не допускает более противоречивых заявлений, таких как «Я чувствую себя неуверенно», «Это мои тревожные чувства» или даже «Возможно, я невротик». Однако, не соотнося свои чувства и мысли с собой, трудно взять на себя ответственность за них. Между тем отношения между людьми и их ментальными проявлениями важны и включают вопросы личной ответственности и опыта — эти вопросы нельзя просто так отодвинуть в сторону.
Осознанность не только разрывает отношения между вами и вашими мыслями и чувствами, но и затрудняет самопонимание. Отказавшись от себя, мы отделяемся от окружающей среды и, следовательно, от конкретного объяснительного контекста.
Чтобы найти более подробные объяснения того, почему вы так думаете и чувствуете, вам нужно рассматривать себя как отдельную личность, действующую в определенном контексте. Вы должны иметь какое-то представление о себе, поскольку оно разграничивает то, что является реакцией на контекст, и то, что исходит из вас самих. Я знаю, что у меня есть склонность к невротическому беспокойству и чрезмерному размышлению.
Я не хочу сказать, что каждый, кто занимается осознанностью, будет чувствовать себя отчужденным от своих мыслей, как это было у меня, или что это неизбежно ограничит способность понимать себя. Осознанность может быть полезным инструментом, помогающим абстрагироваться от шума внутреннего опыта. Проблема скорее в текущей тенденции представлять осознанность как универсальное средство, панацею от всех видов современных болезней.
Корни осознанности, лежащие в буддийской доктрине анатты, означают, что она отодвигает в сторону определенный вид глубокого размышления, необходимого для определения того, какие из наших мыслей и эмоций отражают нас самих, какие являются реакцией на окружающую среду и (самый сложный вопрос из всех) что мы должны с этим делать.
Source vk.com