Ужин

22

Мишел сунул руки в карманы куртки; было непонятно, повелся ли он на мой обман: он повернулся в сторону ресторана, так что я не видел его лица.
— Где мама? — спросил он.
Мама. Клэр. Моя жена. Мама предупредила сына, что папа ничего не знает. И не узнает.
Сегодня вечером в кафе моя жена спросила меня, не заметил ли я в поведении нашего сына чего-то странного. Некоего отчуждения, уточнила она. «Вы же ведете с ним чисто мужские беседы, — предположила она. — Может, дело в девушках?»

Неужели Клэр лишь разыграла озабоченность поведением Мишела? Предназначались ли ее вопросы только для того, чтобы выведать степень моей информированности: имею ли я хоть мало-мальское представление о том, что вытворяли на досуге наш сын и племянник?
— Мама в ресторане, — ответил я. — С…

Я чуть было не сказал с «дядей Сержем и тетей Бабеттой», что, учитывая обстоятельства, прозвучало бы чересчур по-детски. «Дядя» Серж и «тетя» Бабетта канули в прошлое, далекое прошлое, в котором мы еще были счастливы, подумалось мне. Только бы Мишел не заметил моих дрожащих губ и влажных глаз.
— …с Сержем и Бабеттой, — закончил я. — Нам только что принесли горячее.

Мишел нащупывал что-то в кармане куртки. Или мне показалось? Может, он искал свой мобильник? Он не носил часов, а время смотрел на телефоне. Мы не вернемся до полуночи, заверила его Клэр. Так что вечер ваш. Может, после моего сообщения о том, что мы приступили к горячему, ему понадобилось взглянуть на часы? Сколько времени «до полуночи» оставалось в его распоряжении, чтобы осуществить задуманное?

Тон, так напугавший меня полминуты назад, исчез, когда он спросил о маме. Где мама? «Дядя» и «тетя» устарели и ассоциировались лишь с днями рождения и вопросами типа «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?». Но мама оставалась мамой. Мама навсегда останется мамой.
Я набрался смелости — пора действовать. Я вытащил из кармана мобильный телефон Мишела. Он посмотрел на мою руку и закрыл глаза.
— Ты видел, — сказал он. В его голосе больше не слышалось угрозы, скорее — усталость, смирение.

— Да, — сказал я, пожав плечами, словно желая сказать: «Ничего не поделаешь, старик». — Мишел…
— Что ты видел? — Он взял у меня телефон и отодвинул крышку.

— Ну… банкомат… и бомжа на станции метро… — Я усмехнулся — довольно глупо и совершенно не к месту, но я решил выбрать именно такую тактику: прикинуться простачком, этаким недотепой, которого вовсе не удивляет тот факт, что его сын избивает бродяг и поджигает бездомных. Мне не составит труда изобразить наивного отца, в конце концов именно таким я и был. — Jackass… — сказал я, продолжая ухмыляться.
— Мама знает? — спросил он.
— Нет, — покачал я головой.

«А что именно она должна знать?» — хотел я уточнить, но вопрос был бы преждевременным. Я вспомнил вечер, когда кадры из закутка с банкоматом впервые показали по телевизору. Клэр предложила тогда откупорить новую бутылку вина. После чего отправилась на кухню. Тем временем ведущая программы «Внимание: розыск!» призвала позвонить по указанному номеру всех, кто располагает какой-либо информацией, способной помочь в поиске преступников. «Вы, конечно, можете обратиться и в полицейский участок по месту жительства», — сказала она, глядя с экрана благородно-обескураженным взглядом. «Куда только катится этот мир?» — говорил взгляд.

После того как Клэр устроилась с книжкой в постели, я поднялся наверх. Под дверью комнаты Мишела блестела полоска света. Помню, как целую минуту я топтался в коридоре. Я серьезно размышлял над тем, по какому сценарию будут развиваться события, если я вообще ничего не скажу. Если я просто, как ни в чем не бывало, буду жить дальше. Я думал о счастье — о счастливых семьях и о глазах своего сына.

Но потом я подумал о телезрителях: учениках школы Рика и Бо, которые в тот вечер гуляли с ними на вечеринке и, возможно, тоже посмотрели эту программу. Я подумал о людях из нашего района, с нашей улицы: соседях и владельцах магазинов, которым был знаком молчаливый, но всегда вежливый молодой человек со спортивной сумкой, в стеганой куртке и шапочке.

В последнюю очередь я подумал о своем брате. Он не отличался проницательностью, скорее наоборот. Если опросы общественного мнения не врут, то на следующих выборах он станет нашим новым премьером. Смотрел ли он передачу? А Бабетта? Для посторонних наши дети, заснятые камерой видеонаблюдения, были неузнаваемы, убеждал я сам себя, но родители-то узнают своих детей из тысячи: на переполненном пляже, на игровой площадке, на нечетких черно-белых изображениях…
— Мишел? Ты еще не спишь?

Отозвавшись на мой стук, Мишел открыл дверь.
— Тьфу ты, черт, пап! — воскликнул он, увидев мое лицо. — Что случилось?
Потом все закрутилось, и довольно быстро, во всяком случае быстрее, чем я предполагал. В каком-то смысле он, похоже, был даже рад, что теперь может поделиться своей тайной.
— Черт, — повторил он несколько раз. — Черт, все-таки как-то неловко… говорить с тобой об этом.

Прозвучало это весьма обыденно: как если бы мы обсуждали с ним подробности соблазнения им девушки на школьной вечеринке. По сути, он был прав, до сих пор я и не пытался вызвать его на откровенность. Именно от меня исходила эдакая корректность. Как если бы я, его отец, предоставлял ему свободу не делиться со мной ничем болезненным.
— Но мы же не знали! — воскликнул он. — Откуда нам было знать, что в канистре еще что-то осталось? Она была пустая, клянусь тебе, она была пустая.

Имела ли какое-то значение неосведомленность моего сына и племянника о том, что пустые канистры взрывоопасны? Ведь это общеизвестный факт. Может, они попросту притворялись невеждами? Газообразование, бензиновые пары… предостережение — не подносить спичку к пустой канистре… запрет пользоваться мобильным телефоном на бензоколонке из-за опасности возгорания.
Так?

Но я не стал оспаривать доводы Мишела, пытавшегося доказать свою невиновность. Был ли он и в самом деле невиновен? Считается ли невиновным человек, бросающий настольную лампу в голову другого человека и ненароком его поджигающий?
— Мама знает? — спросил он тогда.

Я покачал головой. Так мы и стояли в его комнате друг против друга, молча, спрятав руки в карманы. Я не задавал вопросов. Я не спросил даже, что на него нашло. Какой бес в него вселился, когда он начал обстреливать стульями и мешками бездомную женщину.

Оглядываясь назад, я все более убеждаюсь, что именно тогда созрело мое решение. Мне вспомнился случай, когда восьмилетний Мишел запустил мячом в витрину велосипедного магазина и разбил ее. Мы вместе направились к владельцу магазина, чтобы возместить причиненный ущерб. Но владелец не удовлетворился нашей честностью. Он разразился злобной тирадой в адрес всех хулиганов, которые изо дня в день гоняют в футбол у дверей его магазина и норовят попасть мячом в его витрины.

— Рано или поздно все равно разбили бы, — пожаловался он. — Эта шваль добилась своего.
Пока мы слушали его нравоучения, я держал Мишела за руку. Мой восьмилетний сын опустил глаза и, виновато понурив голову, теребил мои пальцы.
И тут меня прорвало:
— Да заткнитесь же вы наконец! — сказал я.
Владелец магазина, находившийся за прилавком, сначала подумал, что ослышался.
— Что вы сказали? — спросил он.

— Ты все правильно расслышал, кретин! Я зашел сюда с сыном предложить тебе денег за твою долбаную витрину, а не слушать, как ты ругаешь детей и футбол. Что ты себе позволяешь, болван?! Подумаешь, запулили мячом в стекло! Это не дает тебе права обзывать восьмилетнего ребенка швалью. Я пришел сюда, чтобы возместить ущерб, но теперь не заплачу ни цента. Сам разбирайся со своей витриной.

— Господин, я не позволю вам меня оскорблять! — сказал хозяин магазина, намереваясь выйти из-за прилавка. — В конце концов, стекло разбил не я!
Рядом с прилавком стоял велосипедный насос, классическая модель, с деревянной подставкой. Я наклонился и взял насос.
— Лучше стой, где стоишь, — сказал я спокойно. — Пока речь только об окне.

Что-то в моем голосе, помню как сейчас, заставило моего оппонента сперва замереть на месте, а потом вернуться за прилавок. Я и вправду действовал невозмутимо. Я не кричал, и рука, державшая велосипедный насос, не дрожала. Торговец велосипедами назвал меня «господином»; возможно, я так и выглядел, хотя господином и не был.
— Эй-эй, — сказал он. — Только без глупостей!
Я почувствовал руку Мишела в своих пальцах. Он снова их стиснул, на сей раз еще сильнее. Я тоже сжал его пальцы.

— Сколько стоит новое стекло?
Продавец нервно заморгал.
— Я застрахован, — сказал он. — Просто…
— Меня это не интересует. Я спросил, сколько стоит новое стекло.
— Сто… сто пятьдесят гульденов. Всего двести, включая стоимость работы и прочее.
Чтобы вытащить купюры из кармана, мне пришлось отпустить руку Мишела. Я положил две сотовые банкноты на прилавок.
— Пожалуйста, — сказал я. — Вот зачем я пришел, а не затем, чтобы выслушивать несусветную чушь о маленьких футболистах.

Велосипедный насос я водрузил на место. Я почувствовал усталость и раскаяние. Ощущение, схожее с тем, когда не попадаешь по теннисному мячу: хотел нанести противнику сокрушительный удар, да промахнулся.
В глубине души я сожалел, что владелец магазина так быстро пошел на попятную. Думаю, что мою усталость как рукой бы сняло, если бы я пустил в ход велосипедный насос.
— Ну вот, мы решили проблему. Правда, дружок? — сказал я по дороге домой.

Мишел снова сдавил мои пальцы, но ничего не ответил. В его глазах стояли слезы.
— Что случилось, малыш? — спросил я.
Я остановился и опустился перед ним на колени. Он кусал губы и только теперь разрыдался.
— Мишел! — утешал его я. — Мишел, послушай. Не расстраивайся. Это был плохой дядя. Я ему об этом сказал. Ты не сделал ничего дурного. Подумаешь, разбил стекло. Ты же не нарочно. С каждым может случиться. А он не имеет права так грубо о тебе отзываться.
— Мама, — всхлипнул он, — мама…

Я почувствовал, как внутри меня что-то застыло, или нет, лучше сказать, напряглось, натянулось до предела — зонтик, палатка, парашют, — так что я уже никогда не смогу выпрямиться.
— Мама? Ты хочешь к маме?
Он отчаянно закивал и начал тереть заплаканные щеки.
— Тогда пойдем скорее к маме, — сказал я. — Давай обо всем ей расскажем? Обо всем, что мы оба натворили?
— Да, — пискнул он.

Выпрямившись, я и вправду услышал, как у меня внутри что-то лопнуло — в позвоночнике или глубже. Я взял сына за руку, и мы пошли дальше. На углу нашей улицы я снова взглянул на него: лицо Мишела все еще было мокрым и красным от слез, но рыдания прекратились.
— Ты видел, как испугался тот дядя? — спросил я. — Нам и делать-то ничего не надо было. Даже платить было не обязательно. Но это было бы неприлично. За любую поломку, пусть даже нечаянную, надо расплачиваться.

Мишел молчал, пока мы не дошли до двери нашего дома.
— Папа?
— Да?
— А ты действительно хотел ударить того дядю? Насосом?
Я уже вставил ключ в замочную скважину, но тут мне снова пришлось сесть перед ним на корточки.
— Послушай, — сказал я. — Это был нехороший дядя, ненавидящий всех детей. Не важно, вмазал бы я ему насосом или нет. Важно то, что я
собрался
ему вмазать и этого хватило.

Мишел серьезно на меня посмотрел; я тщательно выбирал слова, чтобы в очередной раз не довести его до слез. Но слезы уже высохли, он внимательно меня выслушал и медленно кивнул.
Я обнял его и прижал к себе.
— Давай не будем рассказывать маме про насос? — предложил я. — Пусть это останется нашим маленьким секретом.
Он снова кивнул.
Позже в тот же день они отправились с Клэр за покупками. Вечером за ужином он был тихим и мрачным. Я подмигнул ему, но он не ответил.

После ужина Клэр уселась на диван у телевизора, она хотела досмотреть какой-то фильм.
— Я уложу Мишела, — предложил я.
Вместе мы немного полежали на его кровати, болтая о том о сем: о футболе, о новой компьютерной игре, на которую он сейчас копил деньги. Я решил больше не возвращаться к инциденту в велосипедном магазине.
Я поцеловал его и уже намеревался выключить свет, как он бросился мне на шею. Он вложил в объятия всю свою силу, прижавшись головой к моей груди.
— Папа, — сказал он. — Папочка.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь