У каждого своя парадигма, которую можно изменить
Каждый человек имеет свою точку зрения (парадигму), свою картину мира. Что это значит? На одну и ту же ситуацию каждый человек реагирует по-своему. То как мы воспринимаем определенные вещи, становится источником того, что мы думаем и как мы действуем.
Каждый из нас склонен считать, что видит явления такими, каковы они есть в действительности, что он объективен. Однако дело обстоит совсем не так. Мы видим мир не таким, какое он есть, а таким, каковы мы сами, – или же таким, каким настроены его видеть. Открывая рот, чтобы описать, что мы видим, мы в результате описываем самих себя, наши представления, наши парадигмы. Стоит другим разойтись с нами во мнениях, мы немедленно считаем, что неправы именно они. Однако, люди видят одно и то же по-своему, каждый видит сквозь призму собственного уникального опыта.
Однако мы всегда можем поменять своё виденье, получая дополнительную информацию.
Пример, который показывает Стивен Кови в своей книге, который случился с ним в метро – доказывает, что наше виденье (парадигму) можно сдвинуть.
«Метро. Пассажиры спокойно сидели на своих местах – кто читал газету, кто о чем-то думал, кто, прикрыв глаза, отдыхал. Все вокруг было тихо и спокойно.
Вдруг в вагон вошел мужчина с детьми. Дети так громко кричали, так безобразничали, что атмосфера в вагоне немедленно поменялась.
Мужчина опустился на сиденье рядом со мной и прикрыл глаза, явно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Дети орали, носились взад-вперед, чем-то кидались, даже хватались за газеты пассажиров. Это было крайне возмутительно. Однако мужчина, сидевший рядом со мной, ничего не предпринимал.
Невозможно было удержаться от раздражения. Я не мог поверить, что можно быть настолько бесчувственным, чтобы позволять своим детям хулиганить, нисколько на это не реагировать и вести себя так, будто ничего не происходит. Нетрудно было заметить, что все пассажиры вагона испытывали такое же раздражение. Словом, в конце концов я повернулся к нему и сказал, как мне казалось, необычайно спокойно и сдержанно:
– Сэр, послушайте, ваши дети доставляют беспокойство стольким людям! Не могли бы вы призвать их к порядку?
Человек посмотрел на меня так, как будто только что очнулся от сна и не понимает, что происходит, и сказал тихо:
– Ах да, вы правы! Наверное, надо что-то сделать... Мы только что из больницы, где всего час назад умерла их мать. У меня путаются мысли, и, наверное, они тоже не в себе после всего этого.
Представляете, что я почувствовал в этот момент? Моя парадигма сдвинулась. Внезапно я увидел все совсем иначе, и, увидев все иначе, я стал думать иначе, стал чувствовать иначе, вести себя иначе. Раздражения как не бывало. Теперь уже не было нужды контролировать ни своего отношения к этому человеку, ни своего поведения; мое сердце было преисполнено глубоким сочувствием к нему. Вырвались на свободу слова симпатии и сострадания:
– У вас только что скончалась жена? Ах, простите ради Бога! Как же это произошло? Могу ли я чем-нибудь помочь?
В одно мгновение все совершенно переменилось.»
Парадигмы не отделимы от характера.
И каждый человек отреагировал бы по – разному. Кто-то сидел бы молча и сочувствовал мужчине. Кто-то подошел и предложил бы помощь. Кому – то было бы всё равно.
Мы не продвинемся далеко в изменении нашего видения, если не будем одновременно менять самих себя, и наоборот.