Трапеза из божественных букв. Как разобраться в себе с помощью средневекового искусства чтения

Современный человек постоянно лавирует в потоке новой информации. По некоторым подсчетам в среднем пользователь смартфона каждый день читает более 60 тысяч слов. Ответом становятся принципы медленной жизни: не есть на бегу, не гнаться за модой и, конечно же, неторопливо читать. Обратимся к опыту средневековых монахов: их техника медленного чтения совершенствовалась в течение веков. Узнаем, что включала в себя практика чтения lectio divina, как она помогала монахам сосредоточиться на пути к духовному совершенству и как ее используют сегодня за пределами церкви.

Укрощение мельницы: зачем и как читали в монастырях

Латинский термин lectio divina переводят по-разному: и буквально, как «божественное чтение», и как «молитвенное чтение», и как «медитативное чтение». Это христианская практика, в которой чтение переплетается с размышлением, запоминанием и молитвой. Она существовала и в восточном, и в западном христианстве и была одной из точек пересечения этих непохожих миров. «Божественное чтение» возникло и много столетий существовало исключительно в монастырях. На заре Средних веков, пожалуй, только монахи могли позволить себе погружаться в священные тексты, почти не беспокоясь о завтрашнем дне. Миряне обратились к такому типу чтения лишь во времена Высокого и Позднего Средневековья.

Практики особого монашеского чтения — почти ровесницы христианского монашества. Одним из первых их принципы описал в V веке Иоанн Кассиан, писатель-аскет и богослов. Он утверждал, что у каждого занятия есть цель (skopos) и конец, итог (telos). Например, земледелец пашет и рыхлит почву, чтобы сделать ее плодороднее, — и в этом его цель. Она поможет прийти к итогу: собрать урожай, которого надолго хватит для пропитания.

Итог, к которому стремится монах, — обретение Царствия Небесного, а чтобы получить надежду на это, необходимо сначала добиться цели: очистить душу. Этой цели и подчинен весь монашеский образ жизни, а молитва и чтение — основные инструменты на этом пути.

На нижних ступенях лестницы, ведущей к духовному совершенству, чтение помогает сосредоточиться и не отвлекаться на пустые блуждания мысли. Разум, пишет Иоанн Кассиан, подобен мельничному колесу, которое вращается без остановки, — но во власти мельника, то есть человека, решать, что именно будут молоть жернова. Лучшее, чем монах может наполнить свою «мельницу», — конечно, Священное Писание, поэтому его нужно постоянно перечитывать и воспроизводить фрагменты по памяти. Так монах создает основу для истинного понимания священного текста: писатель считал, что такое понимание не приходит сразу, ему нужно время, чтобы «прорасти» в душе верующего.

Чтобы монахи ненароком не сбились с этого пути, время для чтения специально планировали: это зафиксировано в монастырских уставах. Анонимный устав VI века Regula magistri отводил на чтение и упражнение памяти три часа в день. В это время дети и неграмотные взрослые монахи учились читать, а те, кто уже обладал этим навыком, изучали книги в одиночестве или читали друг другу. Кроме того, чтение слушали за обедом: это помогало удержаться от пустой беседы и заглушало неподобающие бытовые шумы. Монах-цистерцианец Рихальм в XIII веке жаловался на одного из братьев обители Шенталь: тот «имел обыкновение хлебать ложкой громче, чем я когда-либо слышал <…> Вы тоже за другим столом услышали бы, если бы обратили внимание, и если бы чтец молчал».

Не всегда монахи читали добровольно. Например, в течение Великого поста Устав святого Бенедикта предписывал каждому изучить какую-либо книгу от корки до корки. Специально назначенные «старцы» обходили кельи и наблюдали, чтобы никто не тратил это время «в праздности, в дремании или празднословии». Интересно, что обстоятельства чтения строго регламентировались уставами, но сам выбор текстов обычно не контролировали: если книга нашлась в монастырской библиотеке, ее по умолчанию считали полезной.

Прожуй эту книгу: как устроена практика lectio divina

Lectio divina — не просто чтение, она включает несколько стадий, последовательно сменяющих друг друга. В XII веке их подробно описал Гвиго II, приор картузианского монастыря Гранд-Шартрез, в сочинении «Лествица затворников» (Scala Claustralium). Он выделил четыре стадии: чтение (lectio), размышление (meditatio), молитва (oratio) и созерцание (contemplatio). Более ранние сочинения иногда обходятся без четвертой стадии. Для их авторов созерцание было не этапом, а целью.

Практика всегда начиналась с молитвы. Первая стадия, lectio, включала чтение — не беглое, а, наоборот, «активное». В него вовлекалось всё тело: монахам советовали почувствовать тяжесть книги в руках и читать вслух, улавливая внутренний ритм текста. На следующем этапе, meditatio, читающие несколько раз повторяли про себя прочитанное, размышляя над ним и запоминая его. На этапе oratio практикующие включали всё усвоенное ранее в молитву. В итоге на заключительной стадии, contemplatio, молящиеся могли достичь «некого возвышения ума, воспарившего к Богу, над самим собою, вкушающего радости вечной сладости».

Гвиго сравнивает Писание с пищей: стадия lectio помогала положить ее в рот, meditatio — как следует прожевать, oratio — ощутить вкус, а contemplatio и была той сладостью, которой искал верующий.

В процессе lectio divina собственный опыт монаха оказывался важнее для истинного понимания, чем знание церковной традиции. Читая таким образом, верующий вступал в «герменевтический круг»: понимание текста углубляло веру, а вера усиливала понимание. Принципиально важна была и память: только хорошо усвоенные слова могли «взойти» в душе читающего.

Но стадии lectio divina вели к духовному совершенствованию только в комплексе. Само по себе чтение без размышлений и молитвы считалось скорее вредным. Так случилось с братом Никитой из Киево-Печерского монастыря. В юности он захотел стать чудотворцем и закрылся в своей келье, хотя старшие отговаривали его: слишком уж молод для искушения одиночеством. Вскоре юного монаха посетил бес и сказал:

«Ты не молись, а только читай книги, и таким путем будешь беседовать с Богом, и из книг станешь подавать полезное слово приходящим к тебе».

Обязанность молиться бес взял на себя, и Никита поверил, ведь нечистый притворился ангелом. Молодой монах и впрямь много читал и вскоре выучил Ветхий Завет наизусть. Он прославился как «пророк»: Никита предсказывал события, о которых ему сообщал бес, — тем временем нечистый сам подстраивал их.

Скоро Никиту разоблачили: старшие монахи заметили, что он превосходно знал лишь Ветхий Завет, а вот Евангелия избегал. После их молитвы бес покинул юношу, и вся его мудрость испарилась, пришлось даже заново учить его читать. История Никиты закончилась счастливо: он раскаялся в гордыне, жил скромно и «за премногую его добродетель» позже стал новгородским епископом. Он даже совершил несколько чудес: по его молитве засуху сменял дождь. Тем не менее само чтение без молитвенной «поддержки» составитель рассказа о Никите считал делом опасным, особенно для молодежи.

Lectio divina сегодня: для молитвы и образования

В XXI веке, как и в XII столетии, к lectio divina обращаются верующие. Переосмысливать древнюю практику начали представители католического движения ressourcement («нового богословия») в 1950-х. С тех пор появилось немало руководств, помогающих освоить «божественное чтение». Но lectio divina используют и «в миру»: его потенциал оценили педагоги. Например, Джейк Райт, преподаватель вводного курса философии в одном из американских университетов, предложил своим студентам использовать элементы этой практики. Он считает, что принципы lectio divina подходят не только для чтения Священного Писания — ее секуляризованный вариант поможет лучше понимать и вполне мирские тексты.

Райт заимствовал из современного пособия для верующих вопросы, которые читающий задает тексту на четырех стадиях «божественного чтения»:

• чтение (lectio) — «о чем говорится в тексте?», здесь фрагмент нужно неторопливо прочитать вслух;
• размышление (meditatio) — «о чем текст говорит лично мне?», в этот момент читающий несколько раз повторяет слова про себя, фокусируясь не только на значении, но и на своей реакции на прочитанное: какие эмоции оно вызывает, о каком личном опыте напоминает, насколько сложно его воспринимать и почему;
• молитва (oratio) — «что я хочу сказать о тексте?», тут озвучиваются результаты размышлений второго этапа: для этого Райт распределял студентов в небольшие группы;
• созерцание (contemplatio) — «какое значение написанное может иметь для моей жизни?», в финале человек размышляет, что ему удалось вынести из опыта чтения.

По словам Райта, у такого подхода немало достоинств. Это упражнение заметно отличается от привычных семинаров: сама его необычная форма позволяет студентам посмотреть на тексты по-новому и сосредоточиться на них. Запоминать материал таким образом тоже проще, помогают ассоциации.

Структура lectio divina дает много возможностей составить собственное мнение о прочитанном. Это и размышления в тишине на второй стадии, и тот факт, что на третьей стадии студенты Райта не оценивают тексты. Обсуждая материал в группах, они не используют слова вроде «хорошо/плохо» или «правильно/неправильно» — все оценочные суждения откладываются до финальной общей беседы. Преподаватель заметил, что в такой обстановке студентам проще высказаться о прочитанном, чем на стандартном семинаре.

Такое чтение оставляет место для обсуждения эмоций, которые вызывают тексты. Райт считает, что вводные курсы философии часто фокусируются на поиске аргументов в пользу той или иной позиции и для дискуссии об ощущениях от прочитанного не остается времени — и очень зря.

Произведения, изучаемые в рамках таких курсов, затрагивают «вечные» вопросы и часто вызывают у неподготовленного читателя чувства, которые не так просто принять. Например, читая эссе об абортах, многие участники семинара Райта испытывали «тяжелые» и «мрачные» ощущения — обсуждая их, некоторые из студентов выяснили, что до этого никогда намеренно не задумывались о собственной смертности. По словам педагога, стадии lectio divina помогают учащимся не оставаться наедине с этими эмоциями, а значит, меньше шансов, что первые же занятия оттолкнут студента от философии навсегда.

Конечно, у методики есть и минусы. Во-первых, «божественное чтение» требует времени, поэтому нужно тщательно выбирать фрагменты для изучения. Во-вторых, исходно lectio divina — религиозная практика, и некоторых студентов Райта это смущало. Но религиозная основа есть у многих популярных сегодня практик, например у йоги и медитации, и это не мешает использовать их в «мирских» целях.

Чему знание о lectio divina может научить сегодня — за пределами собственно религии? Как и другие медитативные занятия, такое чтение дает возможность замедлиться, сосредоточиться на важном. Оно помогает не упустить из виду ощущения от текста, которые на первый взгляд кажутся неявными и смутными, но затем могут оказаться важными. Наконец, оно говорит не только о написанном, но и о читателе — то есть становится инструментом самопознания.

‏Source knife.media