Тень тайного создания

«Кризис – есть истина, что очевидно и не оспаривается. Это также ясно и кузнецу, и архитектору; ни один клинок не может считаться надежным, пока не скрестится с другим в бою; ни одну башню нельзя назвать прочной, пока на нее не обрушится буря. Так же и с людьми – в ужасе, в страшных невзгодах, во тьме разрухи и отчаяния, только тогда ты узнаешь им цену, только тогда увидишь, кто они на самом деле».

Из «Книги девяти криптографов», автор неизвестен, М.7

Название (изначальное): официально отсутствует (смотри ссылку: Мантикорский катаклизм, подразделения Имперской Армии использовали неофициальное обращение «Бесстрашные»)

Как и в случае с информацией о некоторых других протолегионах на завершающих этапах Объединительных войн, данные, касающиеся основания и рекрутской базы XVIII легиона, остаются неизвестным. Даже если не учитывать привычную секретность и защиту, которыми Император окружил проект Космического Десанта, дабы уберечь новорожденных легионес астартес от враждебных действий и возможного шпионажа, в данных записях отсутствуют сведения о происхождении и ранних действиях нескольких генетических ответвлений легионов. Эта группа легионов формировалась отдельно от остальных, как считается, ради довольно специфических целей. Никто, кроме, возможно, горстки ближайших и доверенных лиц Императора, которые пережили те древние и кровавые дни, не знает всей правды о той тайне, которая, скорее всего, умрет вместе с ними.

В состав этой группы протолегионов, кроме XVIII легиона, который позже станет известен как Саламандры, входили также VI и XX. Остальные лишь в самых общих чертах знали о существовании этого «трилистника» протолегионов. Согласно эдикту Императора и его агентов, говорить о них открыто запрещалось. Таинственность, окружавшая троицу, отдалила ее от других легионов, по крайней мере подсознательно, в разумах собратьев из легионес астартес, особенно из-за их первых рекрутских баз (вокруг которых витали темные слухи), что в дальнейшем послужило поводом для некоторого недоверия. По самым разным причинам недоверие будет лишь усиливаться в отношении тех, кто позже станет легионами Космических Волков и Альфа-Легионом, но исчезнет к Саламандрам после того, как к ним присоединится примарх Вулкан. Впрочем, в ранние дни все обстояло иначе, и к этому времени многие успели забыть, что в начале Великого крестового похода репутация XVIII легиона была куда более кровавой и воинственной, чем стала впоследствии.

Во многом их судьбу предопределило первое крупное сражение, в котором они официально приняли участие – атака Буревых галерей в последние дни Объединительных войн на Древней Терре. Легион в одиночку одержал, казалось бы, невозможную победу и выжил, понеся при этом тяжелейшие потери. Активная боевая сила недавно введенного в строй легиона сократилась с 20000 воинов до немногим более 1000, но тем самым он заслужил особые почести и упоминание в наградных свитках Империума. Легион стремительно восстановил былую численность, а благодаря своей победоносной репутации он получал самое новое оружие и боеприпасы, нередко в обход других. Но даже несмотря на это, из-за вынужденной паузы ему не удалось принять участие в отбытии с Терры экспедиционных флотов.

В результате XVIII стали отправлять частями, по мере подготовки новых орденов, туда, где требовалось вмешательство Космического Десанта. Это означало, что в течение первых нескольких десятилетий Великого крестового похода легионеры XVIII были приписаны к различным боевым группам, вроде экспедиций вольных торговцев, в качестве подкреплений и специализированных подразделений и редко сражались как единое целое. В частности, их использовали, когда в мощи легионес астартес нуждались тактические группировки, отправленные разбираться с внезапно возникшими угрозами в тылу продвигающегося крестового похода, вроде смертоносных космических скитальцев, которые без предупреждения появлялись из эмпиреев, рейдов корсаров-ксеносов либо опасностей, появившихся уже после колонизации звездных систем. В большинстве таких случаев воины легиона были единственным контингентом Космического Десанта, который принимал участие в конфликте, что вынуждало их тесно взаимодействовать с другими войсками (нередко в роли командования и авангардных сил) и неизбежно втягивало в наиболее кровопролитные бои на самых опасных театрах боевых действий.

Поэтому XVIII нечасто сражался на поле боя, которое выбирал бы сам. Хотя легион приводил к согласию миры довольно редко, он обладал длинным списком боевых почестей, а также славился множеством поверженных врагов и одержанных побед. Таким образом, XVIII обрел противоречивую репутацию не только избавителя, но также провозвестника кровавых событий, отчаянного положения и сражений «последнего шанса». Приписанные к XVIII легиону подразделения Имперской Армии понимали, что близящаяся битва будет смертоносной, будь то прорыв осады, отражение контратаки или действия в обороне против наступления чужаков ради защиты мирного населения. Не существовало таких препятствий, которые бы ни преодолел XVIII легион, такой капли крови, которую он бы ни пролил, такой жертвы, на которую бы он ни пошел, чтобы послужить Великому крестовому походу и защитить человечество. Ассиметричный стиль сражений, ставший настоящим пристрастием легиона, стал поводом для различного рода сплетен и слухов среди их современников, и из-за этого доблесть XVIII начала казаться уже не героической, но самоубийственной.

Независимо от истинности этого утверждения, было очевидным, что единственной достойной победой для XVIII был триумф, одержанный, невзирая на все обстоятельства. Даже в самых худших случаях, вроде легендарного Мантикорского катаклизма, XVIII и не помышлял об отступлении, пусть тактическое благоразумие твердило иное. Легион кровью расплачивался за негибкие стандарты доблести и долга. В определенных кругах Имперского двора и Верховного командования их репутацией восхищались. Но некоторые, вроде лорда-командующего Актии из XIII легиона, которого опечалили события на Мантикоре, открыто заявляли, что XVIII несет семя собственной погибели. По их словам, легион был столь же ненадежен, как и идеалистический V, контролировать действия которого в Великом крестовом походе становилось все труднее, или III, чьи недостатки генетического семени еще не исправил найденный примарх.

Кроме приостановки в росте на легион также повлияло то, что из-за постоянного истощения его численность не возрастала, как у остальных, а потери на полях битв не давали даже достигнуть штатного состава согласно предписаниям Имперского верховного командования. В то ж время из-за стечения обстоятельств и осознанного выбора воины и офицеры XVIII оставались оторванными от собратьев из других легионов. К четвертому десятилетию Великого крестового похода после непрерывных потерь и ротаций состава встал вопрос ребром – сможет ли легион выжить вообще.

«Дьяволы во тьме»

Особенности генетического семени – не просто побочное явление легионес астартес, а часть грандиозного замысла Императора. Различия в строении генов и влияние генотипов примархов при трансформации людей в трансчеловеческих легионес астартес, не говоря уже о других факторах, отличают между собой легионы Космического Десанта. В случае с Саламандрами фактор проявился не только в их характере, но и во внешности. Особо следует отметить прочность конституции полностью сформировавшихся легионес астартес Саламандр, превосходящую и без того сверхчеловеческие нормы космических десантников в отношении стойкости к экстремальным температурам, сопротивления радиационному излучению и сверхбыстрому клеточному восстановлению. Стоит подчеркнуть, что последний фактор сильнее всего развит у легионеров из Гвардии Смерти, что позволяет их организмам перерабатывать и сопротивляться воздействию ядов.

У генетического семени Саламандр имеются некоторые необычные внешние проявления, первое из которых, заметное еще после первого набора XVIII с Терры, – «угольковая» биолюминесценция глаз, а также склонность кожи к пигментации, и ее потемнение в ответ на длительное облучение как биологический защитный механизм. В результате она зачастую принимала неестественный гранитный или обсидиановый оттенок. Такие визуальные эффекты в сочетании с мощью легионес астартес сделали внешность легионеров довольно пугающей. Один их вид вселял страх и суеверное почитание при первом контакте с другими людьми. Например, племена скаверов с Проксималя, куда Саламандр отправили подавить восстание в ранние годы Великого крестового похода, называли их «дьяволами во тьме». Следует отметить, что Ноктюрн, будучи миром экстремальных температур и крайне необычного радиационного феномена, еще больше усугубил физиологическую реакцию как базировавшихся на планете легионеров-терран, так и местных инициатов. Это, как ничто иное, помогло создать в легионе чувство единства и индивидуальности, что Вулкан, наделенный такими же чертами, только поддерживал."

Штурм Буревых галерей

Вполне вероятно, что воины XVIII принимали участие в битвах и прежде, но сведения о них были намеренно утеряны, удалены или засекречены по высочайшему распоряжению, поэтому первую боевую почесть пока еще безымянный XVIII легион получил за штурм Буревых галерей во время свержения этнарха Кавказских пустошей. Это сражение стало одним из самых знаменитых, и хотя оно произошло до воссоединения с примархом, но оставило отпечаток на характере легиона и оказало огромное влияние, сохранившееся по сей день.

Одно из последних великих сражений Объединительных войн – покорение Кавказских пустошей, сделало наконец Императора неоспоримым владыкой Терры, но эта победа далась нелегко. Мутировавшие евгенологи-олигархи, правившие пустошами, оказали Императору крайне упорное сопротивление в открытом бою. Силы Этнархии, относительно малочисленные в сравнении с зилотами Индонезийского Блока или дикарскими бандами Урша, были вооружены разнообразными технологическими реликвиями и ужасным оружием, восходившим к временам, которые предшествовали эре Раздора. Ее вооруженные силы варьировались от бронированных и генетически улучшенных «ур-хасис», приблизительно сравнимыми с Громовыми Воинами Императора, до наркотически порабощенных псайкерских шабашей.

Цитадели Этнархии были сокрыты на глубине в несколько километров внутри выдолбленных гор и экранированы практически непробиваемыми сетями силовых щитов. Предыдущая попытка имперских сил захватить горные твердыни Этнархии закончилась тяжелым поражением, потерей почти 10000 Громовых Воинов и более миллиона солдат, но после этого Кавказские пустоши удалось блокировать и изолировать. Поэтому, когда наступил час мести Императора, ничто не должно было быть оставлено на волю случая. Для заключительного штурма Кавказских пустошей собрали шесть полных протолегионов Легионес Астартес, крупный контингент Кустодийской стражи, которых возглавил сам Император, а также бессчетные армии данников, механизированные роты и воинские банды под знаменем орла и молний объединения. Но первый удар, от которого зависел исход кампании, Император доверил недавно основанному XVIII легиону. Хотя многие имперские командующие удивились решению использовать неизвестное и неиспытанное подразделение для столь важной задачи, воле Императора подчинились. Легиону поручили первому идти на штурм, используя десятки огромных бурильных установок «Термит», недавно разработанных на Марсе.

Целый протолегион, насчитывавший приблизительно 20000 легионес астартес, отправили на самоубийственное задание – атаковать и уничтожить огромные геотермальные домны, питавшие энергией непроницаемый щит Этнархии. Они располагались глубоко под подземными цитаделями, и об их существовании знали только благодаря древним легендам. Из них было известно, что домны находились в стокилометровом отрезке огромных искусственных пещер, известных как Буревые галереи из-за постоянных огненных бурь и электромагнитных волн, исходивших от древних и неизвестных реликтовых механизмов. Воины XVIII, закованные в специально модифицированные силовые доспехи с камуфляжными полосами серно-желтого и угольно-черного цветов, отсалютовали Императору и без спешки погрузились на доселе неиспытанную марсианскую технику. Машины забурились в черную землю на краю пустошей и исчезли в смертоносном и неведомом мире.

Вскоре оборвалась всякая связь, и даже сила имперских псайкеров не могла пробиться в неспокойные глубины, дабы поддерживать контакт со штурмовыми силами. Часы превратились в дни, дни в недели, а от войск под землей ничего не было слышно. Огромная армия Императора ждала в полной боевой готовности, но ни знака, ни сигнала все не поступало. Говорят, что когда его обступили командиры, Император заставил их замолчать и произнес: «Они не подведут меня, они вернутся из огня, и так будет всегда». Согласно отчетам, сразу после сказанных Императором слов земную твердь встряхнули мощные землетрясения, которые были ощутимы даже в Городаке и Нефритовой цитадели Хангола.

Едва силовые сети, так долго защищавшие Кавказские пустоши, рухнули, как на них обрушилась вся мощь разгневанного Императора. Последнего этнарха в цепях приволокли в тюрьму Кхангба Марву, тайны, на которых зиждилось его могущество, достались теперь уже неоспоримому хозяину Терры. Судьба XVIII оставалась неизвестной до последних дней кампании, когда вдалеке от пустошей раскололся давно бездействующий вулкан у Клостзатца, и из-под горы обломков появилась одна из термитных машин всего с тысячей выживших воинов XVIII на борту. Имперские командные структуры тщательно проанализировали рапорты тактической группы, и если бы к ним не прилагались свидетельства и гололитические записи, в их достоверность вряд ли поверили бы.

Дорогу пережило четыре пятых всех машин, остальные были уничтожены воздействиями враждебной окружающей среды – сокрушенные, словно яичная скорлупа, сдвинувшимися тектоническими плитами или испепеленные морем магмы, когда отказывали щиты машин. Те же, что добрались до карборундовых Буревых галерей, очутились в поразительном, изолированном мире, столь же чуждом, как и все, с чем придется столкнуться Великому крестовому походу среди звезд. Над морями жидкого металла из ядра планеты, выплевывающие короны ослепительного света, вращались огромные, километровой высоты, машины-веретена, свисавшие на силикатных решетках, на которых, будто пауки, суетились неведомые, нечеловеческие механизмы.

Здесь, в раскаленной топке, где не выдержал бы ни один смертный, легионеры XVII не нашли ни одного воина этнархов, ибо в этот ад уже многие тысячелетия не ступала нога человека. Там были лишь защитники не ведающих сна машин, трудившихся еще до начала эры Раздора – почерневшие от пламени рабочие автоматы, которые реагировали на угрозу, подобно антителам на попавшие в тело инородные организмы. То были невероятно мощные, способные противостоять разрушительному действию огненных бурь продукты древней эпохи человечества, размерами и силой превосходившие даже боевые автоматы Механикум. Тысячи буревых автоматов ринулись на XVIII неодолимой и нескончаемой волной. Их броню не могли пробить ни плазма, ни мелта-оружие, болтерные снаряды рикошетили от них, будто дождь. Только кинетическая сила, с близкого расстояния направленная против гибких сочленений, могла вывести их строя. XVIII выучил этот урок ценою сотен жизней, попав в непрекращающееся сражение на истощение с не ведающими усталости машинами. Затем воины и вовсе оказались отрезаны, когда термитные установки стали мишенями и были сокрушены колоссальными зубчатыми сферами из металла, которые в древности использовались для создания и расширения галерей. XVIII держался со стоической выдержкой и самоубийственной яростью, в целом удерживая строй, невзирая на то, что отдельные легионеры охотно шли на смерть, чтобы схватиться с машинами-убийцами и тем самым спасти других боевых братьев. Пробиваясь из галереи в галерею теперь уже ради выживания, легионес астартес обрушивали за собой туннели и силикатные решетки, чтобы задержать преследователей и выиграть немного времени, при этом XVIII нес громадные потери. В первые десять часов конфликта погибли тысячи легионеров, но выжившие разумно распорядились выигранным драгоценным временем, ибо победу легиону принесет не стойкость и добровольное самопожертвование, а находчивость. Воины XVIII знамениты своими мастерством и способностью к пониманию технологий, и в Буревых галереях они впервые начали использовать остовы нападавших машин и обломки тяжелой техники, чтобы ремонтировать и укреплять свое же износившееся снаряжение. Вскоре они достигли таких высот, что стали извлекать из автоматов их центральные системы управления, чинить их и отправлять против своих же собратьев уже в качестве бездумных берсерков. Это было лишь начало: легионеры перенаправляли напорные каналы, создавали смертельные ловушки для машин, циклопические громоотводы, накапливавшие энергию воющих электромагнетических корон, и, словно гарпунами, выжигали ею сердца крупнейших машин-зверей. Они направляли реки жидкого металла в служебные туннели, перегружали атомантические залы, дабы те взрывались, подобно миниатюрным солнцам, уничтожая устройства, работавшие там десятки тысячелетий.

Вскоре сложилась патовая ситуация, достигнутая ужасной ценой: от начальной численности XVIII осталась лишь треть воинов, основной участок обширной системы получил тяжелые повреждения, но смертельный удар все еще не был нанесен. Скрывавшийся в недоступных глубинах безжалостный и древний машинный дух, связывавший Буревые галереи воедино, производил все новых солдат, против которых легионес астартес не могли ничего противопоставить. Понимая сложившуюся стратегическую ситуацию, легион решил бросить все свои силы в согласованную атаку и уничтожить Буревые галереи либо погибнуть.

План состоял в том, чтобы атаковать и повредить центральный силовой узел в самой крупной из обнаруженных галерей, поскольку командование сочло, что даже если они не выведут из строя огромные генераторы-веретена, то хотя бы перекроют подачу энергии этнархам. Была разработана стратегия штурма с двух направлений. Первое подразделение проведет серию диверсионных атак по другим точкам, чтобы отвлечь противника. В то же время второй, более крупный отряд атакует силовой узел. Легионеры понимали, что вряд ли выживут, но главные атакующие силы погибнут наверняка. По этой причине оставшиеся в живых офицеры XVIII прислушались к желаниям рядовых воинов легиона и провели среди них жеребьевку – но не потому, что в главный атакующий отряд не было добровольцев, а потому, что в него хотели попасть все.

Настал час штурма, легионеры ринулись из укрытий и редутов, многие из них вооруженные самодельными силовыми кулаками и громовыми молотами, шоковыми пушками и пилами, которые они смастерили из останков буревых автоматов. В бой пошли все легионеры, используя все оставшиеся боеприпасы. Атакованный сразу с нескольких направлений нечеловеческий разум, надзиравший за Буревыми галереями, ответил с холодной машинной логикой, эффективно разделяя и отправляя свои силы, чтобы справиться с угрозами. Битва была безжалостной, но план работал – основной боевой группе, в авангарде которой двигались немногочисленные оставшиеся дредноуты и батареи «Рапир», удалось прорваться в Основную галерею. Словно развороченный муравьиный улей, буревые автоматы обрушивались волнами опаленного до черноты металла и рвущих сервокогтей, схлестываясь с легионом на силикатных мостах, протянувшихся над морем огня и под ураганом молний. Тела легионеров и машины сотнями падали в горящую бездну. Из разрубленных проводов сыпались искры, механические тела взрывались огнем и шквалом осколков, раскаленный воздух тут же испарял пролитую кровь. Медленно и мучительно легион прорывался к громадному силовому узлу в центре галереи, отвоевывая каждый метр ценою десятков жизней. Тогда-то из огненных глубин и появился кракен. Огромная многосуставная машина-зверь, величайшее устройство Буревых галерей с бронированной шкурой из синтетических черных бриллиантов, с которой, будто вода, стекал расплавленный металл. Щупальца твари были способны раздавить титан, они без труда обвивали и крушили силикатные мосты, на которых сражался легион. Оружие легионеров оказалось совершенно бесполезным против нового врага, поэтому выжившие стали с боем отступать, хотя и понимали тщетность этого – силикатные мосты обрушивались один за другим, унося с собой сотни воинов. О том, что случилось далее, остается только догадываться, но в последней искаженной передаче из Основной галереи говорилось о том, что стену галереи пробила огромная сфера для прокладывания туннелей, которые использовали буревые автоматы, и, пролетев мимо кракена, врезалась в силовой узел. Единственно возможное объяснение состоит в том, что часть диверсионной группы, воспользовавшись смятением боя, захватила колоссальную зазубренную сферу для прокладывания туннелей и использовала ее как оружие последнего шанса. Какой бы ни была настоящая причина – действия легиона или сбой в работе автомата, – узловая структура взорвалась, обрушив всю галерею и многочисленные пещеры и туннели, которые окружали ее, при этом вызвав землетрясение, ощутимое во всем регионе. Взрыв также уничтожил управляющий машинный дух галерей. Автоматы попросту выключились, оборудование прекратило работу, а огромные генераторы с бесшумной неспешностью навсегда погрузились в пламя. 

Из 20000 воинов XVIII выжило не более 1000, в основном из числа рассеявшихся по Буревым галереям и проводивших диверсионные атаки на их окраинах. Выказав отличительное мужество и упорство, они сумели объединиться, а проявив смекалку, отремонтировали один из поврежденных транспортов «Термит», на котором они и выбрались назад на поверхность. Император лично собрал выживших легионеров и наградил их Лаврами Победы за кампанию против Этнархии (к недовольству некоторых командиров), первым знаком отличия, с написанным на нем девизом: «Закаленные в Огне и Мраке». Изречение оказалось пророческим, а действия в Буревых галереях лучшим образом показали умения легиона, его самопожертвование и стремление к победе, невзирая на обстоятельства, что станет как благом, так и карой для него в ранние годы Великого крестового похода. Кроме того, стоит упомянуть, что выжившие легионеры привезли из Буревых галерей сведения о металлургии и технологиях, восходящих к временам, предшествовавшим эре Раздора, тайны, которые после их передачи имперскому командованию, легион также сохранил и у себя.