Стрелок - Дружок
РЕХАВИТБыль
Собачий век короток. Вроде бы совсем недавно ваш щенок еле-еле ходил, переваливаясь на своих ещё не окрепших лапах, смешно спотыкался на поворотах, пытаясь догнать мячик, и вот, через какой-то десяток лет, он, порой уже полуослепший и в какой-то степени обессиленный, лежит целыми днями, почти не вставая.
Как важно, хотя бы в этот момент, понять, что ваш любимец скоро уйдёт от вас, и уйдёт навсегда.
Век дворняжек ещё короче, особенно когда они предоставлены сами себе.
Бывает, люди берут себе маленький пушистый комочек в качестве игрушки, а потом... Потом проблемы, ведь надо выгуливать, купать, обучать, ну и, как итог: питомца либо выбрасывают, либо он сам теряется.
Про одну такую светло-серую дворняжку я и хочу рассказать.
Прежние хозяева назвали её Стрелком. Имя было отголоском космической эры шестидесятых. Первые собаки-космонавты – Лайка, Белка, Стрелка стали для многих кумирами, о них писали в газетах, снимали фильмы и мультики.
Собачье детство прошло очень быстро. За год щенок вырос в среднего размера дворнягу с острым носом и быстрым смышлёным взглядом. Достоинств у него было очень много. Например, он ловил мяч, всё, что от него требовалось, он понимал с полуслова, иногда даже и выполнял эти самые требования, у него был хороший аппетит...
Гулять для Стрелка было его стихией. Потому он и был Стрелком, что его невозможно было спокойно выпустить на свободу. Пёс любил играть в догонялки-перегонялки, а также, по-видимому, и в прятки, и когда его звали домой, начинал ещё больше бегать и забавляться, испытывая терпение своего хозяина – десятилетнего мальчика.
Слух пса был настолько тонким, что слова: «Я пошёл» он улавливал за километр и, если уже нагулялся или слышал сердитые нотки в голосе своего юного друга, стремглав мчался обратно. Со временем пёс так осмелел, что начал очень далеко удаляться от дома и однажды, увлёкшись разными запахами и заигравшись с самим собой, не услышал: «Я пошёл». В тот вечер четвероногий бежал туда, где не ступала никогда его лапа. Несколько раз издалека он слышал: «Стрелок, я пошёл». Но пёс уже давно и, притом, очень хорошо уяснил для себя – зов хозяина «Стрелок, я пошёл» будет повторяться всё снова и снова, пока он сам, нагулявшись сполна, не решит вернуться. В конце концов, кто с кем гуляет: он с хозяином или хозяин с ним?!
Когда солнце село и зажглись уличные огни, Стрелок понял, что его потеряли. Навострив уши, он принял решение возвращаться. Пёс бежал, бежал, но слов, ему до боли знакомых, уже не было слышно...
Не всё, что попадалось под его лапы, было знакомо. А вернее, всё было незнакомо. Запахи не те, дома и дороги не те. Да и люди, животные – всё не то.
Ночь напролёт... Ветер, тучи, дождь... Ещё не наступила осень. Но она, шалунья, скоро пожёстче испытает Стрелка.
Собаки не умеют считать дни. Поэтому пёс уже и не помнил, сколько он так бегал. Одно смекнул Стрелок, что лучше уж где-нибудь притулиться.
И притулился... Это была дачная остановка.
«Наверно, брошенная», – слышал он странные для него слова людей, рассматривающих его. Под лавкой, в картонной коробке, лежал недоеденный кусок хлеба. Это собаке положила сердобольная бабулька. Детям, ясное дело, не давали её гладить: «Грязная, блохастая», – говорили взрослые.
Приняв отсутствующий вид,
Все ждут, когда она исчезнет.
Пусть с глаз долой, из сердца вон!
Густая шерсть уже облезла,
И бок до кожи опалён.
Лежит под лавкой,
Что-то гложет,
За всяким увязаться хочет,
В надежде: кто ж её возьмёт?
И взяли. Одна женщина, назвав пса Шариком, взяла его и отвела на свой дачный участок. Там было много чего ненужного. Ну, например, облезлый вагончик, проволока, размотанная по всему периметру участка, много-много грядок – ровных таких.
«Шарик, – сказала добрая женщина, – будешь жить в этом ящике». Ящик был добротным, военным, наверное, потому что он был выкрашенным в зелёный цвет.
Этот домик казался Стрелку неплохим, в сравнении с продуваемой со всех сторон, остановкой. Вроде бы и неплохо.
К шее Стрелка была привязана верёвка, второй конец которой, вместе со страховочным карабином, обычно пользующимся спросом у спасателей и пожарных, был защёлкнут на ручке военного ящика. Женщина, оставив немного съестного, сказала: «Охраняй» – и уехала в неизвестном направлении.
Ночь в ящике прошла хорошо. Не считая, конечно, того, что надоедливые мыши шмыгали перед самым отверстием ящика, в котором кто-то уже раньше жил. И это точно была псина. Стрелок понял это, во-первых, по запаху, во-вторых, по комочкам шерсти, висящим на внутренних досках.
Мыши не были новыми знакомыми. На остановке их тоже хватало. Но там их Стрелок гонял. А здесь можно было только вылезти из будки, дёрнуться, чуть сдвинув с места ящик.
Но пёс, во что бы то ни стало, решил охранять свою зону – хотя бы и была она всего два метра в диаметре. Правда, к концу следующего дня привязь, завернувшись в «барашки», укоротилась ровно вдвое. Стрелок никак не мог понять, почему так случилось.
На третий день женщину, новую хозяйку, привёз какой-то недовольный тип. Он всё время бранил свою спутницу, говоря: «Ну зачем тебе этот пёс дался? Скоро зима. Мы всё равно уедем. А с ним что? Так и подохнет… Не буду же я тебя за со́рок километров от города сюда возить?»
Стрелок сразу угадал эту враждебную ноту и при каждом удобном случае, когда мужчина приближался, заливался лаем. Женщина, напротив, была лояльной, подкидывая что-то съестное.
Целый день у людей проходил в непонятной для городской собаки суете. Они носили ящики, загружая ими багажник машины, что-то собирали с грядок и деревьев. Пёс, вытянув свои передние лапы и положив на них голову, то засыпал, то, насторожившись, просыпался.
— Да какой он охранник? – опять завёлся мужик. – Мух гонять ему, да и только.
Стрелок, поняв, что это реплика опять в его адрес, зарычал: «Р-р-р».
— Бешеный он, Галь… – испугавшись пса, обратился к своей супруге типчик.
— Сань, ну чё ты привязался, – уже вскипела женщина. – Бери и делай с ним, что хочешь…
— Ты его притащила, ты и делай! – был короткий ответ.
— Ладно! – ответила женщина. – Я его отвязываю, и пусть бежит куда хочет.
Она ловко сняла с шеи верёвку. Пёс, почуяв неладное, даже не шелохнулся.
— Пошёл! Пошёл! – крикнул Саня.
«Пошёл?» Для пса не хватало ещё только двух слов, чтобы вновь обрести долгожданную надежду: «Стрелок, я пошёл». Эти слова звали домой. И как часто Стрелок бежал на них к настоящему хозяину. А это что? «Пошёл, пошёл» – интонация явно не та, не дружеская. Пёс не мог разобраться во всём этом и остался на месте.
— Сань, ну что ты так с собакой, давай его вывезем, а то он, видишь, уходить совсем не хочет.
— Да и впрямь, – согласился Саня.
К вечеру, когда машина была загружена, а хозяин сел за руль, женщина, взяв кусок колбасы и положив его на газетке на заднем сиденье, позвала: «Шарик, ко мне, иди сюда, милый!»
Стрелок оценил этот жест дружбы и, запрыгнув на заднее сиденье, принялся обнюхивать ливерную колбасу. Дверь захлопнулась. Завёлся мотор, и машина тронулась в неизвестном направлении. Колбаса была вкусной, и Стрелок остатки её буквально вылизал с газеты. Часть бумаги была тоже съедена.
В кабине авто царил мир, тишина и полное согласие. На собаку никто не обращал внимания. Зато она, опершись передними лапами, следила за быстро мелькающими встречными машинами и деревьями, посаженными вдоль дороги.
Саня и Галя обсуждали что-то из своего житейского. Куда там Стрелку до этой метафизики. Он ехал. И это однозначно лучше, чем остановка или военный ящик.
— Ну что, Галь, – обратился муж к жене, – может здесь и притормозим?
— Как хочешь, – не противясь, ответила Галя.
Машина медленно остановилась, съехав на обочину дороги.
— Можно выйти и чуток размяться, – выпячивая грудь вперёд, сказал водитель. – Галь, выходи, смотри, какое поле.
— Шарик, – повернулась хозяйка и, открыв заднюю дверь Жигули, сказала: – Гуляй…
Эту команду Стрелок знал как своих четыре лапы и, прыгнув, побежал в открытое поле.
Отбежав метров десять, он оглянулся, машина стояла на месте, правда, при включенном двигателе. Мужчина и женщина стояли и любовались природой. Сытый и свободный Стрелок сделал ещё несколько прыжков. Он почувствовал себя тем, прежним, ещё когда-то не потерянным, и абсолютно счастливым. Он кружил по клеверному полю, как будто бы гоняясь за собственным хвостом. Но неожиданно остановился и посмотрел назад, туда, где стояли белые Жигули. Машина, вздрагивая и фырча, выехала на трассу и быстро стала удаляться...
Бедный Стрелок! Он бежал изо всех сил, пытаясь её догнать, бежал, как и тогда, когда впервые потерялся...
С чем сравнить собачье горе? С нашим – человеческим – можно?
Опять ночь... Встречные фары... Сзади оглушительные сигналы... Кому хочется свернуть свой бампер о бездомную собаку?
Как желал Стрелок, чтобы повторилось всё так же, как было уже однажды: остановка, люди, взгляды, коробка с хлебом… Но это было сверхмечтой... Собаку ждали другие испытания.
Ночь в поле... К утру, уже еле передвигая лапы, пёс добрался до какого-то села. Откуда ни возьмись, несколько собак набросились на посеревшего от пыли пса. Изнемогший, он ретировался, далеко обходя посёлок – ближе к реке...
У реки какие-то мальчишки стояли с удочками прямо в воде. Пахло рыбой. Пёс, бесцеремонно подойдя к улову, взял одну рыбу в пасть.
— Ах ты противная собака! – накинулся на него мальчуган. – Я тебя сейчас…
Брошенный камень очень больно попал Стрелку прямо в ребро.
Рыба была возвращена ловцам.
В зарослях камыша пёс наконец уснул. Что было потом, знает только он…
Опять летели дни, сменялись недели... Стрелка иногда всё ещё влекло к людям.
Однажды, подойдя к калитке одного из домов, он услыхал чей-то голос:
— Ната, смотри, какой худой бедняга.
Стрелок не знал, чего ожидать от этих слов… В их интонации он почуял что-то невероятно доброе, похожее на сострадание, и это заставило его остановиться и исподлобья, сквозь заросшую чёлку, посмотреть в сторону людей.
— Давай что-нибудь ему дадим? – прозвучал тот же голос.
— Вить, да дай ты шо хочешь, тилькы не отвлекай меня.
— На тебе, худоберчивый, – Витя кинул собаке кусок хлеба.
Стрелок, схватив кусок, отбежал метров на десять и с небывалой жадностью проглотил.
— Ната, он и пить-то, наверное, хочет? – опять обратился Витя к супруге. – А смотри, как боится!
— Вить, ну вот ту миску возьми и налей, поди, она тильки для этого и сгодится, – тоже с долей участия сказала Ната.
Миску поставили под машину, а сами люди зашли в дом. Из окна было видно, как собака крадучись подошла к посудине и стала лакать молоко.
Витя умел приручать собак. Уже на второй день Стрелок позволил себя погладить.
— Дружок, дружок, – приговаривал Витя, нисколько не подозревая, что собаку почти так же созвучно и звали – Стрелок.
С Дружком завязалась настоящая дружба! Стрелок-Дружок знал своё место. Это была утеплённая будка рядом с недостроенным домом.
Пёс не был на привязи. Но и не отходил дальше своей территории. Она стала ему родной. К тому же каждое утро Стрелок знал, что для него всегда есть приготовленный корм. По вечерам он ходил за Витей и Натой по пятам, как бы говоря: «Я ваш пёс, ваш Дружок!»
Новый жилец очень полюбил варёную картошку и молоко. После трапезы он семенил на свою подстилку. Ната давала ему какие-то таблетки, а Витя учил танцевать, держа на высоте его любимое лакомство. В общем, собака поправилась и стала статной дворнягой.
Прошёл месяц. Крыша и дом были достроены. Надо было возвращаться в родной свой Харьков. Только вот собаку-то куда? Там, в городе, и так однокомнатная квартира, да ещё и дети, двое внуков.
Решено было оставить её прямо в доме. Положили Дружку на месяц съестного и воды, а сами в дорогу.
Но через время какая-то тревога появилась на сердце...
— Давай на дачу съездим, – предложил Витя.
— Хорошо было бы, – согласилась Наташа, – заодно и закрутки кое-какие заберём.
На дачу приехали под вечер. Дверь была взломана. Здесь побывали воры. В доме – настоящий погром. Откуда-то снизу раздавалось лёгкое поскуливание. Дружок? Но где?
Пёс оказался в подвале. Этот преданный хозяевам сторож так сражался за дом, что воры скинули его в погреб и полезть туда уже не решились. Закрутки поэтому остались целы, да и Дружок выжил, несмотря на то, что от голода стал таким же, каким впервые увидели его у своего недостроенного дома Витя и Наташа.
— Ты наш отважный Дружок, – вытаскивая его из погреба, похвалил псинку Витя.
Через время был наведён порядок. Собаку накормили. Ну что с ней делать? Больше нельзя её здесь оставлять, мало ли что. Вдруг опять эти воришки-изверги войдут сюда, и собаку ведь не пожалеют.
— А давай Дружка к бабушке с дедушкой отвезём на зиму, – предложила Наталья.
— Точно, – согласился Витя. – Хотя дорога туда – не ближний свет.
— Ничего, заодно и им что-нибудь из припасов завезём, – заметила Наталья.
Зима была тёплой. Снег лежал только на обочинах дорог, поэтому решили ехать утром. Дружок запрыгнул на заднее сиденье. Всю дорогу Витя и Наташа пели христианские песни, а собака молча лежала на заднем сидении. Через километров шестьдесят они решили сделать остановку, чтобы собаке дать выгуляться, да и самим перекусить чего-нибудь не мешало бы. Автомобиль съехал на обочину. Наташа открыла для собаки заднюю дверь.
— Дружок, гуляй, – задорно скомандовала она.
Собака неохотно выпрыгнула из машины и поплелась в глубь поля, засеянного озимой пшеницей. Пока Наталья накрывала стол, про Дружка и забыли.
Минут через десять, спохватившись, увидели маленькую уходящую точку.
— Ната, – сказал Витя, – смотри, а ведь это он от нас уходит.
— Наверное, подумал, что мы его «вывезли».
— Дружок! Дружок! – крикнул Витя.
— Дружок! Ты куда, глупыш? – закричала Ната.
Собака обернулась, завиляла хвостом и стремглав бросилась к машине, а точнее, к своим настоящим друзьям, Вите и Наташе. После плотного обеда, выглядывая из заднего окна автомашины, Стрелок гавкал, тем самым говоря: «Люди, я вас в обиду никому и никогда не отдам!»
А ещё ему не нужна была ливерная колбаса. Дружок то и дело полизывал левое ухо Вити. А это по-собачьи обозначает высший над собою авторитет. Если не верите, спросите у любой собаки. И они подтвердят, что это истинно так!
Рехавит