«Страшный суд»

Фреска на алтарной стене Сикстинской капеллы, изображающая второе пришествие Христа и конец человеческой истории по причине Апокалипсиса. Считается, что «Страшный суд» символически завершает собой эпоху Ренессанса и знаменует переход к Барокко. Микки принялся за работу над фреской в 60 лет, спустя ровно 25 лет после росписи потолка Сикстинской капеллы.

Микки спокойно работал над очередным проектом во Флоренции, когда Папа Римский, Климент Седьмой, внезапно забил ему встречу, чтобы обсудить один вопрос касательно нового заказа. При встрече папа попросил Микеланджело заебенить фреску на алтарной стене Сикстинской капеллы, чтобы таким образом логически завершить цикл настенных росписей, и заодно вписать его имя в один ряд с коллегами-предшественниками, приложившими руку к украшению храма, ибо чем он хуже их, внатуре?

Даже если ты Микеланджело Буонарроти, сложно отказать боссу католической церкви, особенно в шестнадцатом веке. Поэтому шестидесятилетний мастер с недовольством, но без лишних выебонов, поехал в Рим, чтобы заняться подготовкой к будущему шедевру. Через несколько дней после договора о росписи, папа внезапно откинулся, и Микки, думая что заказ аннулирован и неактуален, забил хуй, занявшись своими делами.

Но, оказалось, что новому папе, Павлу Третьему, идея росписать алтарную стену капеллы очень даже понравилась и он одобрил начало работ. Микки был не сильно воодушевлен этим фактом, потому что на арт-рынке Италии он был неплохо востребован, поэтому заказов было на годы вперед. Он пытался оттянуть начало работ, но папа Римский — фигура могущественная: чтобы художника ничто не отвлекало от заказа, издал motu proprio, означающую, что все актуальные заказы Микки приобретают бесконечный дэдлайн, пока он не закончит роспись.

Когда стена уже была готова и можно было приступить к созданию фрески, один хуй, которого не спрашивали — Себастьяно дель Пьомбо — сказал, что старому пердуну Микеланджело будет трудновато работать в технике чистой фрески, и предложил ебашить масляной краской по-сухому. На это художник ответил, что "расписывать стену маслом — занятие для женщин и нежных мажоров вроде фра Бастиано (т.е. Себастьяно дель Пьомбо) и ни в какой другой технике, кроме «чистой фрески» он работать не будет".

Сказано — сделано. После установки лесов, Микки приступил к росписи, выполняя почти все работы в одиночку, несмотря на возраст. Он работал, двигаясь сверху вниз, постепенно разбирая леса. Почти перед завершением работ, мастер неаккуратно пизданулся с лесов и месяц валялся на незапланированном больничном.

Открытие фрески для зрителей произошло в канун Дня Всех Святых. Ровно за 29 лет до этого, в ту же ночь, были показаны фрески потолка Сикстинской капеллы.

КОМПОЗИЦИЯ

Микеланджело, на правах гения, игнорировал классическую иконографию изображения «Страшного суда», которая подразумевала чёткое разделение композиции на рай и ад. Вместо этого он создал невероятно сложную, закрученную и динамичную композицию из переплетенных в забавных акробатических кульбитах тел грешников и праведников. Фреска состоит из нескольких ярусов-колец, выстроенных вокруг центра, в котором находится Иисус-Судья.

Условно композиция делится на три части:

• Верхняя часть: ангелы с атрибутами Страстей Христовых

Страсти Христовы — (от слова «страдание») это цепочка событий, принесших Иисусу физические и духовные мучения. Распятие на кресте — кульминационный момент страстей.

• Центр: Иисус и Дева Мария. Неканонично изображены вдвоем, без Иоана Крестителя.

• Низ: Ангелы, натужно дующие в трубы Апокалипсиса, знаменуя начало суда. Воскресающие мертвяки, спасенные души, улетающие на небеса и низверженные в адово пекло грешники.

Точка начала чтения фрески — две группы безкрылых ангелов, эпично суетящихся с атрибутами Страстей Христовых: колонной и крестом. Они изначально задают брутальность всей картине, чтобы зритель сразу понял какая величественная каша раскинулась перед ним. Ангелы показаны в фантастически-сложных позах и ракурсах, на фоне ультрамаринового, как танцы Элджея, неба.

Мощные тела этих братков — воплощение идеалов красоты и силы. Своим божественным видом они ненавязчиво объединяют фреску с потолком Сикстинской капеллы.

Иисуса и Деву Марию, находящихся в центре композиции, окружает толпа пророков, праведных героев Библии, апостолов и прочих святых мучеников.

В классической иконографии, на которую, как мы уже поняли, Микки благополучно забил, Иисус изображался сидящим на троне, визуально разделяя грешников и святош.

У Микеланджело Иисус выглядит максимально неканонично. Во-первых, он изображен без бороды, что сразу бросается в глаза. Во-вторых, на нем нет красной мантии владыки мира. В-третьих, фигура, тело и поза мессии больше смахивает не на христианского, а на греческого бога. Иисус больше похож на Зевса или Аполлона, чем на себя самого. Возможно, таким способом Микки решает потягаться с древними греками в изображении человеческого тела.

Окружающая толпа святых только на первый взгляд кажется хаотичным месивом: на самом деле это ритмичная спиралевидная конструкция из тел, медленное вращательное движение которой задаёт взмах Спасителя. Лица пятидесяти трёх персонажей, окружающих Христа и Марию, застыли в ожидании глобального пиздеца, который вот-вот начнется.

Считается, что на содранной коже, которую держит в руках бородач-Варфоломей, Микки нарисовал автопортрет. Некоторые трактуют это как своеобразное искупление грехов, но есть теория, что художник изобразил себя в таком виде, потому что ну очень не хотел работать над фреской и делал заказ по-принуждению. Выражение недовольства в стиле Микеланджело.

Второе кольцо персонажей состоит из мучеников, великих девственниц и отцов церкви калибра поменьше. Микеланджело, вопреки науке, религии, закону всемирного тяготения, свободе слова, справедливости и здравому смыслу, ханжески и недальновидно делит персонажей второго кольца всего-лишь на две гендерные группы: мужскую и женскую. Мало того, что в творчестве великого итальянца абсолютно отсутствуют афроевропейцы и геи, так он еще и показательно игнорирует тот факт, что гендер — это социальный конструкт и форма угнетения человечества кровавым режимом патриархата (с). Неудивительно, что фреску пытались зацензурить и уничтожить столько раз.

Низ фрески поделен на пять частей. В центре трубят ангелы, намекая на начало необратимого процесса суда. Слева — мертвые воскресают и возносятся на небеса, а справа грешники низвергаются в ад, попутно выхватывая заслуженных пиздюлей от чертей и бесов.

ЦЕНЗУРА

К творчеству Микеланджело нельзя относиться равнодушно, поэтому еще в неоконченном состоянии фреска вызывала как безграничное восхищение, сопровождающееся визуальными оргазмами, так и жгучую боль в области жопы у особо обременённых моралью жителей Рима. Например, художнику угрожали обвинениями в ереси. «Суд» считали крайне безнравственным и пошлым произведением, потому что художник ничем не прикрыл писюны персонажей. Правда, вялый балабас первого человека на фреске «Сотворение Адама», которую Микки создал за четверть века до этого, почему-то никого не смущал.

Микки явно знал толк в развлечениях. У моралфагов так знатно рвало пердак от рисунков голых людей, что они скопом бежали на change.org клепать петиции о запрете инфернальной мазни. А оскорбленный неприличной картиной кардинал Мантуи Сернини организовал цензурную «Кампанию Фигового листка», с целью разъебать богохульную мазню и автора. Другой, Бьяджо да Чезена, увидев роспись, сказал, что она "больше подошла бы не для церкви, а для дешевого кабака или общественной бани на окраине Рима".

В ответ на все эти вскукареки, Микки нарисовал Бьяджо в аду, в облике обвитого змеёй, голенького царя Миноса с ослиными ушами, намекая на его интеллектуальные способности.

И все-таки борцам за нравственность, спустя почти четверть века, удалось замазать писюны на непристойной фреске. Узнав об этом акте вандализма, Микки просил передать новому папе, Павлу Четвертому, который лично распорядился зацензурить фреску, что "Удалить наготу легко, пусть он мир приведёт в пристойный вид".

Недохудожника, который работал над оприличиванием фрески, римляне наградили унизительным погонялом «штанописец».

В 1994 году, папа Иоанн Павел Второй, поставил точку в многовековом холиваре: "Микеланджело выразил своё понимание слов из книги Бытия: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились этого». Сикстинская капелла — это святилище богословия человеческого тела."