Страна из трех букв — часть вторая

АУЕ. Что такое, кто такой, или О росте тьмы и ее движении над Россией

Есть вещи, о которых лучше бы не знать. Впечатлительным натурам в особенности. Ничего это знание не даст, лишь искалечит душу зараз. Так что просто не суйся на территорию тьмы, в те пятна мира, где возможно все, не заговаривай с бесами, не смотри в их сторону, проходи мимо, не дай им подумать, что ты их замечаешь. Не обозначай себя, и, возможно, избежишь проблем. Проблем не избежать, если темные зоны мира начинают мигрировать. А ты сам еще ребенок. Или у тебя есть не аутичный, любознательный ребенок.

Никаких правил тут нет, но иногда происходит так. К ребенку, если он достиг возраста пятого-шестого класса, подходят. Обычно их двое, они старше. Заводят разговор. Ребенок может быть один или в компании друзей-сверстников. С детьми говорят на блатном арго — пробивают, понимающий ты или не понимающий. Но ты ж не маменькин сынок. Начинают приветливо, «за жизнь», как со взрослыми, и в то же время напористо, и сразу вдруг окажешься в смешном положении, если не понимаешь. Это — АУЕ.

Что бы это ни значило для окружающих, конкретно для тебя это — пароль, код, отворяющий двери куда-то глубоко вниз. Дальнейшее почти предопределено. Вступив в диалог, ты уже начал терять себя. Отныне ты в параллельном мире, где ты — никто, и с тебя теперь будут спрашивать по его особым законам. Это очень понятная, почти безотказная манипуляция детскими душами: против них играют факторы разницы в возрасте и опыте — с ними разговаривают старшие, 4 года в детстве — это много, на них давит неизвестная лексика… По ступеням вниз: ребенку вполне мирно кое-что объяснят про «понятия», приоткроют вот всю эту чушь и гнусь — зоновскую романтику, так похожую на мушкетерское «один за всех», пояснят, как заслужить уважение и даже завоевать авторитет, и потом спросят деньги — «греть» зоны. Расскажут, как можно «суетиться», где взять. Угрозы будут потом. И получится, что хоть это дело добровольное, но, как рассказывает один из прошедших инициацию, «не уделять как-то было стремно, все же уделяют. Воровать, вымогать деньги, обманывать родителей никто не заставлял, но как-то невербально это поощрялось. Все понимали и легко говорили на фене, все умели болтать чётки и сидеть на кортах».

Ботать по фене попытаться можно, только не стоит. Это все равно что пробовать говорить по душам с бесами, не будучи экзорцистом. Воровское арго придумано как раз для того, чтобы загнать тебя в ловушку, обмануть и запугать, чтобы ты провалился в дыру с другими физическими законами и всего одним измерением. Тебя неминуемо поймают на слове, на любом, загонят на «косяки», в долги, поставят «на счетчик». Это так же точно, что нет давно (если и был когда-то) никакого воровского кодекса чести, нет никаких «понятий» — все плавающие понятия уголовного мира нацелены лишь на то, чтобы подчинить и схарчить тебя.

Это пирамида, технология: криминалитет работает среди детей из неблагополучных семей, детдомов. А детдомовцы уже давно ходят в обычные школы, привнося в них свое. Детям поясняют, что они для самореализации должны совершить какое-нибудь преступление. Старшие обирают младших, те — еще более младших или тащат из дома. Дальше — по накатанной: совершая преступление, подросток идет в спецшколы, воспитательные колонии, там окончательно заражается. И возвращается в детдом уже смотрящим.

Конечно, это не для всех. Многие понимают, что это им не нужно, но как-то так складывается, что для того, чтобы быть «своим», а не изгоем (а это едва ли не главная ценность у подростков), надо быть с АУЕ, в АУЕ. Или ради безопасности делать вид.

Но так не получится. И решишь сбежать, забыть, пожаловаться взрослым. Вынырнуть из этой вдруг открывшейся параллельной бездны. Увы. На деньги разводят за все «проступки», за то, что не так посмотрел, за слова, даже младшеклассников, совсем малявок, а уж за такое… Следуют угрозы, шантаж. В замкнутых коллективах могут «зачморить» и до смерти. В одном страшном кино точно сказали: мир, в котором вы хотите исправить ошибки, отличается от того мира, в котором вы их совершили.

Правозащитники свидетельствуют, что именно так: доводят до самоубийств, «опускают» (или совершают замещающие изнасилование ритуалы). При этом «опущенный»-то остается в АУЕ, просто в самом низу его иерархии, но без него АУЕ неполный, ему некуда деться.

Мы вроде не в тюрьме, где «понятия» играют роль, имеют вес и смысл. Как такое в принципе может быть? Почему не вырваться?

Ну да. Куда ребенку деться из детдома? А из поселений с одной-двумя-тремя школами, где все всех знают? Из тех, где зона и придорожный туалет с заправкой являются поселкообразующими предприятиями? Да и в городах с сотнями школ: что вы знаете об утренней хмари, в которой он идет в школу, о ранних сумерках, когда вы еще на работе, а в дверь названивают те двое, и ребенок, не дыша, смотрит на них в глазок?

Поножовщина

Книгу о путешествии в Сибирь в 1913 году Фритьоф Нансен озаглавил так: «В страну будущего». «Настанет день, когда люди очнутся, и силы, заточенные до поры, освободятся, и мы услышим новые голоса из Сибири, они принесут нам будущее, и в этом нет никаких сомнений».

Голоса эти глухи, но можно попробовать их разобрать. Вот на видеозаписи следственного эксперимента в Норильске: «Покажите рукой, в какой контейнер вы опустили мешок. Вы говорили, мешок вытряхнули?» — «Ну, я подошла… Я запачкалась». Это апрель прошлого года. Задержанная рассказывает, как выбросила в мусорный бак тело 12-летнего мальчика. Его она ударила по голове, потом задушила. В СК по этическим соображениям ситуацию не комментировали, но в соцсетях женщину оправдали: «она задушила ребенка, потому что тот участвовал в изнасиловании ее сына (удерживал, когда его насиловали)», «все участники — дети 10–12 лет», «сама женщина говорит, что когда начала спрашивать этого ребенка о событиях изнасилования ее ребенка, он начал в издевательских выражениях рассказывать об этих событиях, как держали <…>». Изнасилованному мальчику было 8 лет.

В Норильске тогда ураган срывал крыши, а органы изымали у бизнеса и уничтожали во исполнение указов президента РФ 307,7 кг яблок из Польши, а также 189,65 кг помидоров из Турции — с ней тогда мы не дружили, это, еще раз, прошлогоднее убийство.

В эти же дни СК завершил проверку по делу в другом районе Красноярского края — Тасеевском. 16-летний школьник изнасиловал 13-летнего, сняв акт на камеру мобильника. А в Хакасии тогда же закончился суд по делу об убийстве из-за «рожек»: 19-летний племянник зарезал 36-летнего дядю из-за того, что тот во время съемки общей фотографии «не по понятиям» подставил «рожки» подруге молодого человека.

Октябрь прошлого года. За неделю, так уж сошлось, в одном лишь Красноярском крае произошло три случая детской поножовщины. 9 октября 13-летний семиклассник зарезал ножом-бабочкой ровесника. Через день 12-летние шестиклассницы в Дивногорске (городе-спутнике Красноярска) устроили разборки в лесополосе, и одна из них 10-сантиметровым кухонным ножом изрезала — не насмерть — двух одноклассниц. 17 октября в Шушенском 17-летний учащийся сельскохозяйственного колледжа под наркотиками зарезал 15-летнего школьника.

6 ноября двое 15-летних отроков по пустячному поводу убили топором и монтировкой в поселке Нижний Ингаш трех односельчан, дом подожгли.

О них никто ничего не узнал, они не вели трансляций, страна через неделю наблюдала в «Перископе» за трагедией других 15-летних — в Стругах Красных.

Потом какое-то время — тишина. Так случается — наплывами. А до этого, в одну неделю мая 2015-го, в многопрофильном лицее в Борзе Забайкальского края произошли два самоубийства учащихся. До этого еще два — в октябре и ноябре 2014-го. С собой покончили сироты из Шилки, выпускники детдома. И еще были две попытки. Это на 400 подростков. Правозащитники (Лантратова в Кремле сказала о пяти детских самоубийствах в лицее за полгода) связали эту серию с вымогательством у сирот их социальных пособий учащимися с арестантским бэкграундом, адептов АУЕ. В ноябре 2014-го гаишники после погони остановили авто смотрящего за лицеем, тоже выпускника детдома. У него нашелся приличный счет в банке. За рулем находился бывший зэк, отсидевший за убийство. Он быстро слинял, а авто и полицейских окружили восемь подростков. Они порезали себе вены на руках стеклами и забрызгали кровью машину ГИБДД.

Вот вам еще из эсхатологических арканарских хроник, что совсем не надо бы знать, но придется — это о наших детях. О «вписках» — вечеринках, оповещают о которых в соцсетях и мессенджерах. Происходящее — а это зачастую половые связи, сопряженные с насилием — фиксируется на видео и потом используется для шантажа или травли. Сейчас по соцсетям разошлось видео «вписки» на этих майских в квартире в красноярском Академгородке: подростки держат обнаженную по пояс девушку, «кольщик» набивает ей на грудь тату в виде мужских гениталий. Позже выяснилось: девочке 15 лет, дочь педагога. Говорит, что сама попросила о такой наколке.

Если думаете, что вас и вашего ребенка защитят деньги, социальный статус, приличная школа, вы заблуждаетесь. А пойдете разбираться — сядете сами. Точно как борьба с наркотой, на которую в любой день могут подсадить вашего ребенка, и он сгниет. Кто будет биться с вами и кто против? Это вы — в подполье. Только посмейте.

Лантратова на заседании в Кремле: «И знаете, Владимир Владимирович, что самое страшное: в последнее время ко мне стало приходить большое количество родителей, которые приносят обращения о том, что их дети из благополучных семей выходят утром в школу и попадают на специальные явочные квартиры, где уже находятся алкоголь и наркотики, и они обязаны вписаться, называется «вписки», в эту криминальную субкультуру, чтобы не стать «опущенными» и оплатить алкоголь и наркотики собственным телом. Я хочу здесь отметить, что это дети 11, 12, 13, 14 лет».

Под желтым знаменем

В Кремле говорят о межведомственном взаимодействии, программах постинтернатного сопровождения — все, как заведено. В народе — что в обязательное оборудование для зон надо включать глушилки для сотовых, а в обязательное школьное чтение — Шаламова. О сути блатарей.

А еще все сходятся на том, чтобы спрашивать под видео у воров и авторитетов про их статус. Не подтвердил — распространять. Подтвердил — лет 15 давать.

Ну, на такое покушение на устои и скрепы российское государство, конечно, не решится, это такая же маниловщина, как призывы переформатировать федеральные полублатные телеканалы. Еще предложите поставить на вид орловскому губернатору Потомскому за его речи о «фраерах» и «чепушилах». Или красноярскому губернатору Толоконскому — тот недавно публично пел шансон (!) для участников Всероссийского библиотечного (!) конгресса. И под исполненную им песню Федора Карманова «Поцелуй меня, удача» на танцполе отжигала министр культуры (!) края Елена Мироненко.

Хрен бы с ними — и с губернаторами, и с министрами, и с ворами — взрослые люди, вправе молиться своим богам. Под прикрытием одних собирают с нас, терпил, «на ремонт храма», под сенью/«крышей» других — на «грев» сидельцам. Для нас большая разница, да. Но дети-то тут при чем? Вопрос в том, что повсеместное распространение тюремной субкультуры, все эти заигрывания с ней, песни и пляски позволяют исподволь легализоваться всему самому страшному и темному, патологиям человеческого рода.

Да и, впрочем, какая эта субкультура? Не бывает культур столь агрессивных, в которые дети прячутся, чтобы хоть сегодня уцелеть, а там — будь что будет.

Или никакие патологии Кремлю не страшны, пока СИЗО и голосуют, и дают явку, как в чеченских аулах и кемеровских деревнях? Пока в группах АУЕ в соцсетях чморят пиндосов и подпиндосников и предлагают бродягам заказать с 50-процентной скидкой «часы, как у Путина»?

Ну так это только кажется. Тот мир не может быть никому «социально близким», вас поймают и утащат в другое измерение.

В Туве, например, в 1992-м стал свидетелем «марша-протеста чабанов». В Кызыл тогда въехали всадники с желтым знаменем. Меж тем, по информации правительства, лишь шестеро конников были животноводами. Акцией руководил Народный фронт «Хостуг Тыва» («Свободная Тува»), основу которого составляло «Общество бывших заключенных» — в тот момент оно стало самой влиятельной силой региона. На площади потребовали референдума о государственной независимости от России. Президент Тувы тогда уступил, вынеся вопрос о референдуме на рассмотрение парламента и раздав националистам посты в правительстве. Позже Тува закрепит в Конституции (на несколько лет, сейчас этого уже нет) право на выход из России, право объявлять войну.

А Евгений Васин (Джем) и легендарное ОПС «Общак», правившее на Дальнем Востоке с середины 1980-х до 2000-х, параллельная система власти, вышедшая из тени? Все тогда уже было: и сборы на «грев» (правда, не с пятиклашек, а с бизнеса), и АУЕ, привлечение молодежи.

Пусть о детях мы должны позаботиться сами, согласен, но Кремль уже окончательно потерял интерес к забайкальской части России? И потом, АУЕ ведь можно по-разному расшифровывать. Одно из значений очевидно: это альтернатива социальным лифтам и совершенно иной способ перераспределения богатств страны. Да и в целом: цивилизация не для того вырабатывала для самозащиты табу, чтоб от них можно было так легко отказываться.

Исламский след

Судя по всему, где-то в Конституции есть секретная статья о том, что Сибирь — это именно то место, где исправляют преступников. В Сибирь продолжают собирать осужденных со всей западной России. Почему Москва, Чечня, Дагестан не строят для своих земляков тюрьмы и лагеря?

Ну так люди не помои, которые можно выплеснуть за Урал. Они к вам вернутся — помоями в соцсетях, онлайн-каналах, а значит, в душах ваших детей.

Это в далеком прошлом можно было отводить регионам/континентам роль каторжных. Россия и поныне сохраняет тот же порядок вещей, а значит, получит обратку — объективно сложившуюся субкультуру этих мест, их региональную идею — АУЕ, становящуюся для юности на наших глазах идеей национальной.

Между тем именно благодаря притоку чужаков в этом отдельном, но не закрытом сибирском мире, сработали механизмы саморегуляции, гомеостаз. Воровской касте, АУЕ на этих просторах сейчас способны противостоять лишь исламисты в зонах («тюремные джамааты»). Прошлым летом «Новая» (№ 81 от 27 июля 2016) писала о бунте в 35-й колонии Абакана. Раньше органы ретушировали, насколько это возможно, национальные и религиозные мотивы в любых ЧП, но, комментируя это восстание, сразу заявили о мусульманском следе, о криках «Аллаху акбар!» прячущих свои лица в тряпках заключенных.

Для пенитенциарной системы Хакасии тема эта, очевидно, больная: республика не мусульманская, но 50 % ее зэков — мусульмане. Исламисты или те, кто выбрал себе эту маску (а их все больше), отказываются работать, отрицают и режим, и воровские законы. Страдает и лагерная экономика, и давний порядок вещей, «понятия». Мусульмане признают единственным законом для себя положения шариата. Кому это понравится? И теперь руками самих заключенных пытаются восстановить статус-кво, но каков будет в реальности исход этой битвы, пока неясно.

В феврале этого года стало известно о новом эпизоде войны воров с исламистами. В колонии соседней с Хакасией Тувы вор в законе Руслан Гегечкори (Шляпа Младший), сын вора Роланда Гегечкори и внук вора Ноя Гегечкори, получил нокаутирующий удар в челюсть, нехорошо отозвавшись о чеченцах. После этого обидчик вора и еще семеро выходцев с Кавказа ушли молиться в тюремную мечеть. Гегечкори собрал свою шатию, два десятка, и ворвался туда же. Состоялось побоище и разгром мечети.

«Такие вообще не должны выходить из тюрьмы»

Смотрящий за Бурятией и Забайкальем и нынешний идеолог АУЕ — вор в законе Георгий Углава (Тахи). И это его надо благодарить за рост популярности АУЕ — конечно, он тут не первый, тут он после российского государства, видящего в Забайкалье целину для Китая, и федеральных телеканалов с духаном и идеологией блатняка. Углаве 28 апреля вынесли приговор: 3,5 года за вымогательство в общак у местного предпринимателя. Поскольку под стражей он с 1 февраля 2015 года, уже скоро выйдет на волю. Тем временем в СИЗО умер его «правая рука» авторитет Анвер Шанидзе, проходивший по тому же делу и получивший 3 года. Шанидзе написал заявление на лидера «меценатовской» ОПГ Дмитрия Ведерникова (Ведеру), обвинив его в покушении на убийство.

Ведерников, тоже находящийся в заключении, сделал за последнее время немало громких заявлений, разоблачая Углаву. Например: «Ваши деньги, Георгий Омарович, которые Вы собирали по школам, оставьте себе, а то как представлю, сколько детей осталось без обеда, кусок в горло не лезет. Я считаю, что такие, как Вы и я, вообще не должны выходить из тюрьмы. <…> Я очень много зла причинил жителям Забайкалья, но сегодня я им пообещал, что избавлю их от разного рода беспредельщиков, и свое обещание я сдержу» (цитирую по читинской газете «Вечорка»).

Ведерников полагает, что АУЕ пророс за границы колючей проволоки лишь из-за амбиций Углавы: того с 2011 года пытались сместить из смотрящих за Забайкальем, и он повсюду начал расставлять своих ставленников, пусть и не заслуживающих звания положенцев. Те, чтобы удержаться, начали собирать дань везде, где можно и где нельзя. Деньги же шли не в общак, а Углаве и его близкому кругу.

Понятно, что выбор-то невелик — между «тварью злой» и «тварью злейшей». (Если что, это — «Король Лир».) Победить одну тварь может только другая. Какая — зависит от региона. Есть земли с традиционно сильными позициями ортодоксальных воров — Кузбасс, Приангарье. Где-то на сельских сходах права голоса не имеют те, кто не сидел: «сто дворов, сто воров». А есть Красноярский край, где 35 колоний, что более чем втрое превышает забайкальскую беду. И еще две тюрьмы и пять СИЗО. И «синие» здесь те же — со всей страны, и повязанных зоной здесь намного больше, чем в среднем по России. И тем не менее так уж повелось — это совершенно не уркаганская земля, поддерживался до последнего времени баланс.

Может, потому что доморощенных и приезжих воров и авторитетов здесь отстреливали с начала 90-х. Анатолий Быков, прежний совладелец местной алюминиевой империи и депутат, рассказывал мне в 90-х, как он проводил политинформации ворам. Скажем, «законнику» Косяку — перед его освобождением: «Ты выходишь в другой мир, это не зона, время другое, никто своего не отдаст. И не потому не отдаст, что есть я, а потому, что за «свое» все готовы перегрызть глотку кому угодно. Даже бизнесмены вооружены до зубов».

В общем, в каждой избушке свои погремушки. Региональная специфика. И это вовсе не театр абсурда, когда жители медвежьих российских углов полагают, что вся надежда теперь на Кадырова, что он наведет порядок. Крупным же русским регионам на брошенном Россией востоке и в ее географическом центре эта модель явно не подходит. Здесь, если в стране ничего не менять и длить политику вырождения, молодежи представляются иные варианты «развития». Их немного. АУЕ. И фашизм. Всё.

Эти два образа жизни друг без друга не обходятся — диалектика, единство и борьба… Вспомните итальянскую мафию, возникшую на Сицилии как патриотическое подполье. И то, как расправился с ней в 20-х годах прошлого века фашистский режим Муссолини. И как динамично она возродилась.

Еще один возможный вариант — финала «Повелителя мух» — кажется нереальным. Там деток, кто выжил в разборках, спасают взрослые — офицеры военно-морского флота.

Из Читы в 2010-м убрали штаб Сибир­ского, а до того Забайкальского (1921–1998 гг.) военного округа. Да и округов таких уже нет. Армия вроде совсем еще не уходит от границы с Китаем, но передислоцируется. Москве видней. А читинские чиновники видят в уходе военных, их «положительного примера» для подростков, в брошенных военных городках одну из причин взрывного роста популярности АУЕ.

И из Красноярска военные ушли, старейшее высшее командное училище офицеров радиотехнических войск расформировано.

Поколение «понятий»

Территория тьмы подвижна. И погода, и непогода приходит в России с Запада, но вот вам и нечто новое — движение с Востока, с забытых советских пространственно-временных образований, со станций и тупиков, таракановок и шанхаев, зон, из темных и мокрых подъездов с выбитыми стеклами, с тлеющих отвалов гидролизных заводов. Можно критично относиться к апокалипсическим оценкам правозащитников, однако это факт — АУЕ из Забайкалья, а теперь уже и Прибайкалья расползается злокачественной опухолью.

Педагоги и мастера читинских ПТУ говорят, что впервые сталкиваются с поколением, которое пропитано зэковскими понятиями и лютой ненавистью к полиции, многие не закончили и восьми классов, но имеют судимости, и не одну. Все — выпускники детдомов и коррекционных школ. Учиться ничему не хотят абсолютно. Еще одно отличие этих подростков — у них нет страха перед тюрьмой, они к ней готовы и уверены, что это и будут их университеты.

Шпана, гопота, сборы в общак были всегда. Но никогда не было так, чтобы молодежи не давали альтернатив. Зоновская идеология так легко все вокруг заполняет, потому что вокруг — пустота.

Что с нами, если наши дети не видят для себя человеческого будущего? Что с нами такое, если одно-единственное на этих просторах честное, справедливое, искреннее наши дети находят в блатняке и воровском кодексе?

P.S.

Новость последних дней: уголовного дела относительно наколотого эрегированного пениса на груди 15-летней гимназистки СКР возбуждать не стал. Как сообщили в правоохранительном органе, девушка претензий не имеет, дело передано полиции, та его взяла на контроль, а девушку — на учет. Вообще-то она и ранее на нем состояла — за мелкие кражи.