Страх

29

Паскаль Робийяр ходил взад-вперед перед стоявшим на отшибе домом, когда подъехала полицейская машина без опознавательных знаков.
Николя Белланже кое-как припарковался, вышел и присоединился к своему подчиненному. Заметив куски крыши на земле, удивился. Похоже, его это впечатлило.
– Давай за мной, – сказал Робийяр.

Они проникли в дом Микаэля Флореса сзади, через дверь на веранду с разбитыми стеклами, и сразу направились в комнату на втором этаже, где капитан полиции собственными глазами увидел следы крови, въевшейся в паркет и стену.
Несколько секунд он ошеломленно озирался.
– Объясни-ка мне, что именно тут произошло.

– Все началось в комиссариате Аржантея, – отозвался Робийяр. – Я хотел покопаться в истории с квартирными кражами, плотно пообщался с Патриком Мартелем, и он в конце концов сообщил мне две важные вещи. Первая: у его сослуживца Даниэля Луазо рыльце оказалось в пушку. Похоже, он накрыл ту самую воровскую сеть, но никому ничего не сказал.
Он достал из кармана мобильный телефон.

– Франк только что оставил мне сообщение, как раз перед твоим приездом. Оказывается, Макарё, которого мы ищем, и Луазо – один и тот же человек. Он и есть наш похититель. Подонок с бумажником из человеческой кожи, державший в подземелье на цепи всех этих девушек, преспокойно работал в нашей лавочке.

Белланже вытаращил глаза, а Робийяр протянул ему телефон, чтобы он сам прослушал сообщение Шарко. Молодой капитан стоял несколько секунд как громом пораженный. Потом, прислонившись к стене, потер лицо, словно хотел отогнать усталость.
Он кивнул в сторону кровавых следов:
– А это?

– Убийство. Когда я обнаружил тут засохшую кровь, позвонил в местную жандармерию. Оказывается, Микаэль Флорес был убит в прошлом феврале. Его нашли в спальне, привязанным к стулу. Судя по ожогам на руках и лице, его сначала пытали, потом вскрыли от шеи до грудины. А также вырезали ему глаза. Они лежали на кровати.
– Ни хрена себе… Кто вел расследование?

– Учитывая природу преступления, дело взяла в свои руки объединенная группа департаментской жандармерии Эссона и жандармского отдела криминальных расследований из Парижа. Я решил дождаться тебя, прежде чем связаться с ними.
Николя Белланже был поражен.
– Ты говорил о двух важных вещах.

– Вторая штука в том, что мы не единственные, кто интересовался Даниэлем Луазо. До нас приходили двое. Сначала был Микаэль Флорес, приехавший в Аржантей через несколько недель после смерти Луазо, чтобы собрать о нем сведения и сфотографировать его кабинет.
– А другой? – нетерпеливо спросил Белланже.

– Другой? Слушай внимательно, потому что история довольно занятная. Этот другой на самом деле другая – какая-то краля, которая явилась к Мартелю не далее как сегодня утром. Назвалась Кати Ламбр, прапорщиком жандармерии, из отдела Ришмон в Нанте. Я проверил, такой не существует. Имя фальшивое. Хотя она была в форме.
– Час от часу не легче. И чего хотела? Зачем приходила к этому Мартелю?

– Даниэль Луазо был убит пулей в голову и после смерти подвергся изъятию органов. Эта женщина утверждала, что ей пересадили его сердце. Сказала, что ее привели в Аржантей сны, в которых она видела запертую где-то девушку-цыганку.
– Сердце Луазо? Сны? Бред какой-то.

– Как сказать. Но, по словам Мартеля, женщина была настроена весьма решительно и следовала определенному плану. Он убежден, что следующее место, куда она направится, – дом Микаэля Флореса. По этой причине я и оказался здесь. Мы ее чуть было не застукали, но она успела удрать.

Белланже подошел к окну и, подняв лицо к небу, немного постоял, словно наслаждаясь тенями, растущими по мере того, как солнце клонилось к земле. Один узел расследования неожиданно развязался, но вместо него появлялись другие, еще более запутанные, непонятные.
– Так ты думаешь, эта женщина заходила в дом? – спросил он, повернувшись.

– Может, она поступила так же, как мы, и прошла через веранду. Не знаю. Но в любом случае можно сказать, что собственные сны заставляют ее следовать по довольно любопытному кровавому маршруту, сплошь из исчезновений и трупов. Пойдем-ка, покажу тебе фотолабораторию.
Они спустились на первый этаж и зашли в помещение, увешанное фотографиями. Белланже продвигался медленно, разглядывая снимки. Некоторые из них приподнимал и заглядывал на оборот.
– Войны, геноцид, палачи… Как-то мрачновато…

Робийяр показал на пустое место посреди стены.
– И похоже, некоторые фотографии исчезли.
Белланже достал мобильный телефон и стал лихорадочно нажимать на кнопки. В голове были одни вопросы.
– Кстати, – сказал он. – Я наконец получил результаты компьютерной экспертизы видеокамеры, установленной в каменоломне Сен-Леже-о-Буа.
– И что там?

– Наш… оборотень создал сайт в Интернете, на который можно зайти с помощью логина и пароля. Кадры, снятые в штольне, автоматически передавались на этот сайт. Спецу-компьютерщику удалось определить, что туда снаружи заходил один-единственный человек. И это был не Луазо.
– Видимо, какой-то любитель такой вот «клубнички».
– Да. Заходы были регулярными, часто по ночам. У нас есть даты, время. Последний раз он заходил три месяца назад.
– Значит, еще не знает, что мы освободили девушку.

– Может, и нет. В любом случае без света в штольне черным-черно. Он не мог ничего видеть.
– А известно, откуда заходили на сайт?
– С этим сложнее. Наш Интернет слишком осторожен и использует разные средства безопасности. Но спец нащупал след, по которому удалось добраться до сервера. Он принадлежит Региональному больничному центру в Орлеане.
– РБЦ, говоришь… Вполне согласуется с патологической атмосферой нашего расследования: жутковатые картины, смерть, медицина…

– Это дает представление о месте, но до конца еще далеко. Спецу пока не удалось забраться глубже, выяснить, кто конкретно заходил, – слишком старые, но важные для нас данные на сервере РБЦ были стерты. Так что это может оказаться кто угодно из работающих там. А их во всем центре тысячи.
– Вот дерьмо…
Глаза Белланже продолжали блуждать по фотографиям.

– Да уж, точно дерьмо. У Луазо была также электронная почта. И в ней осталось одно-единственное письмо, отправленное с фальшивого адреса, но все с того же сервера орлеанского РБЦ. По словам эксперта, сообщение было зашифровано, стало быть, его содержание недоступно, но у них в лаборатории нашлось оборудование, чтобы его расшифровать. Письмо датировано седьмым августа две тысячи одиннадцатого года.
– То есть через несколько дней после смерти Луазо.
– Точно. И вот что там было.

Он достал листок с отпечатанным текстом и протянул Робийяру.
«Какого хрена ты делаешь? И где ты, мать твою? Не замечаешь, что ли, что девка преспокойно шляется по твоей долбаной шахте? Да к тому же ты встречу пропустил, Харон злится, он тебе, похоже, послание там оставил. Может, с тобой что-то случилось? Если бы ты не был таким параноиком и не скрывал от меня, где прячешь этих шлюх, я мог бы чем-нибудь помочь. Но тут…

Убедительно советую появиться в воскресенье у Стикса с внятным оправданием. Доставка отложена, но в твоих же интересах не просрать следующий раз.
И кстати, полюбуйся на мою работу (смотри фото). Я одарен, верно? Что скажешь?»
Лейтенант Робийяр поднял глаза от текста.
– Подпись пресловутого К. Не того ли самого К, с которым Луазо должен был встретиться у Реки?

– Да, готов поспорить. Это подтверждает две вещи: что Стикс точно место встречи и что замешанных в это дело по меньшей мере трое: Даниэль Луазо, некто К и, разумеется, Харон, автор послания на стене дома в лесу Алат.
– Главарь банды?
– Может быть. Во всяком случае, тот, кому доставляют девушек. Ты греческую мифологию изучал?
– Давно это было.
– Харон перевозит души умерших через реку Стикс в преисподней… А значит, это как раз тот, кто в нашей версии истории позволил Луазо «пересечь Стикс»…

– То есть проводник, наставник.
Белланже вздохнул и, помолчав, сказал:
– Из письма следует, что при жизни Даниэль Луазо никому не раскрывал местонахождение тайника, в котором прятал девушек. Он был осторожен. Но последнее письмо не смог уничтожить, потому что был уже мертв… С тех пор этот К время от времени заходит на сайт, смотрит, что показывает камера, чтобы узнать, как там обстоят дела с похищенной девушкой. Может, надеется, что она в конце концов умрет от голода.

– Да, похоже, все так и было. У тебя есть прикрепленное фото, о котором он говорит?
Белланже глубоко вздохнул и показал другую распечатку.
– Это что за чертовщина? – пробормотал Робийяр, вытаращив глаза.

На фото была очередная гнусность – отрезанная женская голова с опущенными веками, обритая, безбровая, стоящая на стальном столе. Она была очень белой и казалась почти нереальной, как восковая модель. Несколько зубов были вырваны и лежали перед ней. Крупный план не позволял определить, в каком помещении был сделан снимок.
– Вроде похожа на цыганку, – сказал Робийяр. – Ну, то, что от нее осталось. Наверняка это одна из наших девушек.

– И у меня такое же впечатление. Этот К еще больший псих, чем Луазо.
Робийяр не отрывал глаз от снимка.
– А где тела, черт возьми? В конце концов, мы же их всех найдем, рано или поздно. Двенадцать тел, двенадцать пропавших девушек за год с лишним. Это же не могло пройти незамеченным. Не понимаю.
Пока Робийяр ломал голову, Николя Белланже вдруг как громом поразило. Он сильно побледнел. Паскаль положил ему руку на плечо:
– Ты в порядке?

– Усталость и все такое… Иногда у меня впечатление, будто я сражаюсь с ветряными мельницами. Луазо же был полицейским, ты это осознаешь? Этот тип носил униформу, имел трехцветное удостоверение в кармане. Как с этим можно бороться? С меня хватит, меня уже достал весь этот бред. А ведь мне всего тридцать пять лет. Шарко прав, я уже расстрелял почти все свои патроны.

Он застыл, уткнувшись взглядом в землю. Паскаль Робийяр уже довольно давно чувствовал, что шеф сдает. Он глубоко вздохнул в унылой тишине, царившей вокруг, потом вдруг щелкнул пальцами:
– Я тут кое-что подумал, увидев отрезанную голову. Помнишь зубы в бумажнике? А главное, инициалы внутри?
– Кажется, там было вырезано КП, – равнодушно сказал Белланже.

– Ну да, КП… Может, некоторые зубы из бумажника имеют отношение к этой отрезанной голове? А впрочем, может, и сам бумажник сшит из кожи этой несчастной женщины. Понимаешь, что я имею в виду?
– Что К из этого письма на самом деле КП, который сшил бумажник из человеческой кожи и «преподнес» его Луазо?
– Вот именно.
Робийяр постучал пальцем по фотографии:

– Тогда кое-что можно уточнить. Мы знаем, что письмо было отправлено из орлеанского РБЦ. Там тысячи людей работают, но нам ведь нужны только те, у кого инициалы КП. Если отбросить всех лишних, может и сработать, а?
Белланже кивнул:
– Превосходная идея. Возьмешь на себя? А я попытаюсь связаться с жандармами, которые ведут дело Микаэля Флореса.
– О’кей.
Белланже почувствовал себя немного лучше. На этот раз им было что погрызть – увесистую кость. И открывались четкие пути.

– Ты мне вроде сказал, что у женщины, которую мы ищем, сердце Луазо? – спросил он.
– Точно.
– Носить в себе сердце такого мерзавца – мне ее жаль, но это может нам помочь. Наверное, есть средство узнать ее имя через центр пересадок. Позвони Левалуа, пусть расстарается как можно быстрее. Я хочу сам добраться до этой странной дамочки и вытянуть у нее все, что она знает.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь