Смерть Исствана 3. Часть третья: истребление.

Рассвет предателей

На безжизненном Исстване-3 миновало почти два солярных месяца, когда мощные бури стихли достаточно, чтобы предатели смогли возобновить выгрузку подкреплений и боеприпасов. За эти месяцы атакующие войска проливали кровь за каждый захваченный городской блок и километр руин, по грубым подсчетам лоялисты потеряли около двадцати тысяч человек, а предатели – в два раза больше. Лоялисты продолжали сопротивление во дворце Регента несмотря на все усилия Детей Императора, а позже Пожирателей Миров взять его штурмом, в то время как Лунные Волки Локена и дальше удерживали сектор, который окружал Песенную Твердыню. 

Но к северо-западу из-за всесокрушающего наступления Гвардии Смерти Мортариона лоялисты оказались между молотом и наковальней, вынуждая тех, кто не смог прорваться, сражаться в уменьшающихся очагах сопротивления, петля вокруг которых стягивалась все сильнее. Здесь единственной неприятностью для изменников из Гвардии Смерти стало восстание отдельных частей их тяжелой осадной бронетехники, экипажи которых хранили верность тем, кого примарх теперь называл врагами, и отказались стрелять по бывшим товарищам, или в некоторых случаях обратив свои орудия против предателей Мортариона или Пожирателей Миров. Кровавое фиаско переросло в маневренный пятичасовой бой, который для выживших Гвардейцев Смерти запомнился как «Покров скорби», где на время исчезла легендарная решимость и слаженность XIV легиона. Предатели и лоялисты смешались в вихре сражения, без разбору паля в друзей и противников. Маршал предательской Гвардии Смерти Дурак Ракс и его командное отделение были перебиты отделением уничтожителей Мортурга, и говорят, что самого примарха Гвардии Смерти опалило плазменным огнем из танка «Хищник», прежде чем он вместе со своими телохранителями из Савана Смерти не изрубили его на части. Лишь отдав приказ к отступлению и перегруппировке, Мортариону удалось положить конец схватке, хотя передышка позволила войскам лояльной Гвардии Смерти спастись, прежде чем Мортарион вновь не сомкнул вокруг них хватку. 

Теперь, когда бури стихли, на окраинах города стали высаживаться свежие роты легионеров-предателей, танков и тяжелой бронетехники, и первым под горячую руку новых войск Мортариона попал анклав лояльной Гвардии Смерти. Тяжелые танки «Малкадор», найденные в оборонительных арсеналах исстванцев, и бронетехника перебежчиков оказались не ровней собранным против них силам, и были смяты ротами «Рубящих клинков» и огнем дальнобойных орудий Титанов из Легио Мортис. Получив теперь полный контроль над полем боя и окружив последние редуты лоялистов, изменники из Гвардии Смерти шли в атаку волну за волной, тактических отделений было так много, что воины шагали плечом к плечу по истерзанной земле, в унисон паля из болтеров. Но, несмотря на непреодолимые обстоятельства, лоялисты не сдавались, они вели огонь из захваченных артиллерийских орудий до последнего снаряда, и отстреливались в ответ, покуда стволы их болтеров не стали мерцать, словно раскаленные угли, а кожухи на мелтах не растрескались и погнулись из-за слишком частого использования. Но все было тщетно, легион Гвардии Смерти черной волной захлестнул их баррикады и окопы. Немногие оставшиеся в живых лоялисты отступили для последнего боя на самые нижние уровни подземных оборонительных туннелей, обрушив их за собой. Но предатели были готовы к подобным превратностям, и быстро очищали путь вортексными гранатами и бурами «Аид». Во тьму за лоялистами отправился сам Мортарион. 

Наземное наступление возобновилось, и Магистр Войны дал волю своему гневу. Тактическая группа Сынов Гора численностью в тридцать рот и возглавляемая Эзекилем Абаддоном с элитными Юстаэринцами приземлилась на юго-западе городе вместе с тяжелой бронетанковой поддержкой. Они немедленно начали пробиваться через выжженные и почерневшие жилища, постепенно рассредоточиваясь, атакуя и уничтожая по пути все очаги сопротивления. Теперь, с развертыванием новой полномасштабной атаки, огромные орбитальные конвейеры стали выгружать свежие манипулы Титанов из Легио Мортис и Легио Аудакс, которыми предстояло усилить тех, кто переждал огненную бурю и безжалостные ураганы за городом, затмив небеса к западу. В тени колоссальных посадочных судов следовало скопление множества чужеродных кораблей: черные, похожие на насекомых, боевые корабли спускались на столбах лазурного пламени, ветхие гражданские лихтеры с корпусами, покрытыми частями человеческих тел и странными символами, тяжело садились на землю. Из первых транспортов выходили облаченные в черные одеяния Механикус с ужасающим оружием, перед их ногами копошились роботизированные пауки-черепа, а позади них с лязгом шагали многоголовые боевые автоматы, по росту превосходящие даже дредноутов легионес астартес. Но как бы чужеродно и угрожающе не выглядели эти «Темные Механикум», худощавые создания, которые появились из увешанных трупами лихтеров, обладали настолько явственной аурой ужаса и тошнотворной мощи, что даже закаленные космические десантники опасливо старались уйти у них с пути. Это были жрецы-колдуны с Давина, скверна варпа покрывала их, словно невидимая, изъеденная червями вуаль. 

Хотя лоялисты еще держались, предатели перехватили инициативу. Они превосходили бывших собратьев по численности и вооружению и были теперь способны на полную использовать свое преимущество в оружии, в то время как каждый погибший лоялист становился невосполнимой утратой, которую защитники не могли себе позволить. Математика резни окончательно встала на сторону Магистра Войны.  Наконец, буря утихла и сменилась гнетущей тишиной, температура упала, пепел сожженного мира заслонил свет солнца Исствана III. Безмолвие тусклого рассвета разорвал жуткий вой исполинских сирен, эхом разнёсшийся по городу, и далёкий грохот, земля содрогнулась – титаны шли на войну, и их поступь казалась шагами самого рока.

Баланс сил склонился в пользу предателей, и они с новой силой возобновили атаку, наступая на дворец Регента и рассчитывая, что сокрушительная мощь сокрушит все очаги сопротивления. Впереди основных сил летели звенья истребителей «Мститель» и штурмовых кораблей «Громовой ястреб». Они обрушивали на предполагаемые укрепления шквальный огонь, пытаясь загнать лоялистов в укрытие и не дать им рассеяться или отступить. Тысячи космодесантников Гора – Гвардейцев Смерти, Пожирателей Миров и его Сынов – широким полумесяцем наступали от зон высадки через разрушенный город при поддержке сотен «Носорогов», «Лэндрейдеров» и «Хищников». Эскадроны гравициклов «небесных охотников» и «Лэндспидеры» кружили на флангах предателей в поисках цели и выискивали засады. А над всем этим возвышались титаны Легио Мортис и Аудакс – две полных манипулы «Повелителей войны» и «Налётчиков» при поддержке «Псов войны». Впереди наступал «Диес Ирэ», исполинский титан типа «Император», на две головы превосходивший высочайших собратьев, и крушил измученный город словно тающий лёд, земля содрогалась. Ничто не могло устоять против такой огневой мощи, и едва обнаруживались вероятные очаги сопротивления, как титаны обрушивали на неё свой гнев, целые городские кварталы исчезали в облаках пыли и огня, металлические корпуса заводов превращались в мерцающие пруды шлака. Такова была ужасающая мощь орудий титанов, что вспышки выстрелов наступающей колонны были видны даже с орбиты через слой облаков.

Когда они дошли до высоких стен дворца Регента, титаны соединились с предателями из Детей Императора, начавшими новый штурм, и были встречены дерзким огнём лазерных пушек и болтеров. У принцепсов Легио Мортис были ясные приказы, и их не заботило, кто лоялист, а кто предатель. Единственным предупреждением штабу Эйдолона стал оглушительный вой сирен, и титаны открыли огонь. Осадные инженеры Механикум построили куртины дворца Регента с расчётом на ярость восстания целого мира, и они выстояли под ударами огненной бури, выстрелами и взрывами снарядов, пусть и покрылись трещинами. Но теперь им пришёл конец. Взревели пушки-"Вулканы", турболазеры изрыгнули жгучие колонны света, и поле боя скрылось за чёрным дымом и ревущим пламенем. Подобно яростным первобытным богам чёрные и багровые боевые исполинские машины обрушили свою ярость во тьму, и легионерам осталось только отступить и ждать, пока буря утихнет. Когда оглушительный грохот выстрелов, наконец, утих, и пыль улеглась на воинов словно чёрно-серый снег, открылось учинённое титанами разрушение – великой куртины не стало, на её месте были лишь дымящиеся развалины. За поверженными стенами окружавший внутренний округ купол треснул и рухнул, башни и особняки были разбросаны словно детские игрушки. Титаны вновь триумфально завыли, и теперь им откликнулись собравшиеся стаи Пожирателей Миров, когда Ангрон приказал им атаковать. Пойманным в развалинах выжившим лоялистам осталось лишь подороже продать свои жизни. Пока основные силы предателей штурмовали остатки дворца Регента, в северном и южном секторах начались новые атаки, призванные сломить сопротивление и истребить выживших. Локена и его Лунных Волков атаковали их бывшие братья, Сыны Гора, во главе с Эйзекилем Абаддоном со строгим приказом вернуться с победой или вообще не вернуться. Песенная Твердыня была атакована одновременно с нескольких направлений с земли и воздуха. Штурмовые «Цесты» протаранили верхние могильники, а отделения штурмовиков выпрыгнули из грузовых отсеков десантно-штурмовых кораблей, чтобы захватить шпили, где находились орудийные точки и гнёзда снайперов Лунных Волков. На уровне земли бронетанковые клинья тяжёлых «Спартанцев» и «Лэндрейдеров» прокладывали путь через груды обломков и баррикады, передние танки не были выкрашены в морскую зелень Сынов Гора, но несли ночную мглу и поблекшую бронзу юстэринцев – элиты легиона. Танковые клинья прокладывали путь через лабиринты захоронений, отвлекая на себя ответный огонь, а выстрелы их лазпушек пробивали стены святилищ и крушили поверженные статуи. Отделения Разорителей – жаждущих крови, готовящих гранаты и воющие цепные клинки – бежали за танками, уклоняясь и петляя, они высматривали позиции врага по дульным вспышкам и плевать хотели на потери.

Лунные Волки отважно встретили ненавистного врага, но они безнадёжно уступали по численности и огневой мощи, а боеприпасы заканчивались. Одни пытались вырваться и рассеяться, ведь в такой день само выживание стало бы выдающейся победой. Другие – раненые, отрезанные от своих или просто слишком уставшие и ожесточённые, чтобы отступать, удерживали позиции и жизнями покупали время братьям. Они бились до последней капли крови и последнего болта, юстаэринские терминаторы штурмовали баррикады из разбитого мрамора и склепы, крушили силовыми кулаками каменные надгробия и обрушивали шквал болтов и раскалённой плазмы на последние укрепления. Песенная Твердыня пала за час, но сотни Лунных Волков прорвались, и Абаддон, которому победа принесла лишь горечь, бродил среди руин, проклиная и угрожая убить тех, кто не смог вовремя закрыть ловушку. Придя в себя, он приказал войскам разделиться и прочесть город, пока Тёмные Механикум и Разрушители будут выкуривать тех, кто бежал вниз. Вскоре канистры горящего фосфекса полились в воздуховоды и катакомбы под Песенной Твердыней, а ковены давинитских ведьм и культистов воспользовались своим тёмным искусством, чтобы охотиться на живых в пустошах и среди руин. Когда истинная ночь вновь опустилась на город мёртвых, лишь лучи прожекторов методично рассекали развалины, обещая смерть. Звучали лишь тяжёлые, скрежещущие шаги титанов, обыскивающих руины, да призрачное эхо выстрелов среди обломков и гор костей, когда предатели находили лоялистов во тьме. Наступила последняя, мучительная фаза смерти Исствана III. Теперь это была не битва, а травля – преследование, поимки и истребление самой опасной добычи… но всё равно, добычи.

«Прошло пятнадцать или, возможно, семь дней после падения дворца Регента. Я не уверен. Моя анабиомембрана работала с перебоями из-за постоянных ранений, а в тёмных и холодных небесах дни и ночи слились воедино. Не знаю, почему я ещё был жив. Почему был жив кто-то из нас. Я командовал девятнадцатью воинами из своего легиона, выжившими из десятка отделений, все сражались, несмотря на раны. Деку, нашего последнего аптекария, разорвал снаряд «Медузы», когда нас выбили из последнего укрепления. С нами был Шабран Дарр, Пожиратель Миров, называемый «Белоглазым», и шесть его братьев-берсерков, «Мстителей», как они себя звали. Почерневшие доспехи, покрытые кровью и костяными трофеями, казались кошмаром безумца о том, во что могут превратиться легионеры, но мы всё равно были им рады, рады их цепным топорам, когда приходил враг. Мы не испытывали недостатка в оружии и доспехах, об этом позаботились лязгающие слуги Децимы, с боем похищавшие припасы в канализационные туннели с самого начала. Неутомимые нелюди – не знаю, скольких они убили в тени бури. Была у нас и воля сражаться – гнев питал нас, придавал сил, и пока предатели дышали, мы жаждали их смерти. Но жизнь и сила оставляли нас, нас осталось так мало. Тогда мы поклялись положить этому конец, пока мы сильны достаточно, чтобы нанести ощутимый вред. Мы принесли особый обет умереть и заставить врагов заплатить за это. К моему удивлению, Децима согласился. Он сказал: «Логика войны суть поглощение жизни и материала. Всё погибает, лишь смерть вечна». Уверен, магос бы даже улыбнулся, останься у него лицо. По правде сказать, его таллаксы также понесли серьёзные потери и были почти в том же состоянии, что и мы. Мы выбрали местом последнего боя внешний зал ожидания космопорта, и чтобы привлечь врага Децима и его последние адепты приготовили два «Протея» и антиграв – подбитые, найденные на поле боя и кое-как отремонтированные машины. Они должны были атаковать известный опорный пункт и сымитировать бегство. Это было самоубийственное задание, но адепты и слова не сказали. Мы получили даже больше, чем хотели. Не знаю как, но до нас добрался один горящий «Протей», а за ним гнался сверхтяжёлый «Разящий клинок» и четыре отделения на «Носорогах», три в цветах Сынов Гора и один Гвардии Смерти. Наш славный «Протей» резко остановился почти там, где требовал отчаянный план, и мгновение спустя вспыхнул и покатился словно пустая бутылка, получив заряд из главного орудия «Разящий клинка». Мы ждали, пока предатели разошлись полумесяцем по открытой площадке, турель «Разящего клинка» медленно поворачивалась, чтобы их прикрыть, а затем появился «Лэндрейдер» Гвардии Смерти на повреждённых гусеницах. Позиция была не идеальной, но Децима решил, что лучше не будет, и активировал оружие. Словно медная звезда из покорёженных шестерёнок взмыла в небо из ямы. Не знаю, что это было, возможно покорёженная бомба, сделанная из телепортационной установки его корабля, или что-то ещё. Последовала вспышка, столь яркая, что я мог видеть кости своей руки через латные перчатки – Децима предупредил, что мы должны были деактивировать доспехи и включить после взрыва. Когда авточувства заработали, я увидел, что половина «Разящий клинка» просто исчезла, словно её отсёк великан, а от одного «Носорога» Сынов Гора осталась только тень на сетчатке. На остальных остались странные, обесцвеченные вмятины, и двигался только «Лэндрейдер». Отставший и потому уцелевший танк разворачивался как можно быстрее, пока предатели вывались из мёртвых «Носорогов» как марионетки с обрезанными нитями. Мы вырвались из укрытий и расстреляли врагов из болтеров, а Пожиратели Миров бросились добить выживших. Закопавшиеся в землю таллаксы преградили бегущим предателям дорогу и выпустили по танку потрескивающие дуги из своего странного оружия, чёрные разряды танцевали по корпусу, пока гусеницы не лопнули, а орудийные спонсоны взорвались. Механические существа оставили мёртвый танк, пламя вырвалось из амбразур. Мы победили, но триумф был недолог. Дальний отряд таллаксов разорвало на части – снаряд взорвался среди них раньше, чем мы услышали грохот выстрела. Через обломки к нам пробивался ещё один «Разящий клинок» при поддержке «Хищников» и «Носорогов», поднимая облака пыли. Мы вновь рассеялись по укрытиям, когда над головой пронеслись «Грозовые орлы», поливая площадку ракетами, не заботясь, пережил ли кто-нибудь нашу засаду. Вскоре мы были отрезаны, рассеяны и окружены в собственной ловушке. Сыны Гора и Гвардия Смерти приближались со всех сторон, очереди болтеров обрушивались на укрытие как волны на пляж. Что-то крупнокалиберное, думаю снаряд автопушки, врезалось мне в бок и сломало рёбра под доспехом, но я не позволил себе пасть. Я стрелял, пока не кончились боеприпасы, затем взял оружие с павшего и продолжил стрелять, а вокруг умирали товарищи. Врагов было так много, что даже раненый я не мог промахнуться. Один из ублюдков Гора с волькитом в руках перемахнул через баррикаду и убил нашего прежде, чем я снёс ему голову с плеч силовым мечом. И тогда я увидел на другом конце площадки Шабрана Дарра, похожего на демона из древних мифов, его доспех трещал под бесчисленными ударами. На моих глазах левая рука Дарра исчезла в красном тумане, он пошатнулся, но всё равно бросился на Сынов Гора, описывая цепным мечом кровавую дугу. Затем «Разящий клинок» разбросал обломки своего разбитого собрата и выстрелил в упор по развалинам, где засел я и горстка верных Гвардейцев Смерти. Меня отшвырнуло. Доспех изувечили осколки, ноги сломались. Я лежал на площадке, пытаясь встать – чтобы умереть на ногах – когда надо мной промелькнуло размытое красное пятно и словно паук взобралось по скошенной броне «Разящего клинка». Я глазам своим не поверил. Децима почти мгновенно забрался в турель танка и скрылся так быстро, что я подумал, а не брежу ли я. Я ещё слышал странные крики таллаксов, грохот болтеров, но сознание угасало. Моим последним воспоминанием о битве стала зияющая пасть «Разящего клинка», а затем турель повернулась… отвернулась от меня. Я помню словно во сне, как позднее, гораздо позднее меня долго тащили по пеплу и костям, над головой развевался потрёпанный красный плащ, а ночное небо усеяли далёкие огни. Тогда я ещё не знал, что всё было кончено. Исстван III умер, и с ним похоронили мой легион, но ненависть осталась…» Из показаний Кризоса Мортурга

Время войны

Однако время не ждёт ни смертных, ни примархов, и пусть лоялисты были повержены, и на них охотились на Исстване III, последние выжившие упорно избегали гибели, а Гор дорого платил за это воинами и оружием. Немногие выжившие не могли покинуть планету, а роскошь их полного истребления магистр войны больше себе позволить не мог. Фульгрим, примарх Детей Императора, наконец-то к нему присоединился, но принёс тревожные новости. Время больше не было на стороне Гора – нужно было создать и спешно привести в действие новые планы, пока Император не понял, что затеял магистр войны и его новые союзники. Прошло время поиска соучастников предательства, настало время действовать или потерять всё.

Магистр войны с горечью приказал отступить с Исствана III, оставив позади братскую могилу, и поручил Фульгриму и Мортариону если надо вытащить Ангрона с поверхности. Перед уходом Гор приказал «Мстительному духу» вновь обстрелять развалины города Хорал, на этот раз не вирусным оружием, а обычными боеголовками. Окончательно уничтожив город, предатели покинули мёртвый Исстван III. Калт, Сигнус, Просперо – война и резня распространялись, но для Гора новая цель в войне за власть над человечеством лежала не в далёкой системе, даже не на самой Терре, но совсем рядом. На Исстване V.

Смерть сегодня окружает нас повсюду: смерть тела, смерть духа, но больше всего - смерть надежды. Память умрет, и останется лишь легенда. Столь многие уже встретили свой конец, будь то благородные или малодушные, оплакиваемые или безвестные. Отголоски катаклизма, расколовшего наш Империум, еще слышны, и, говорят, не хватит живых, чтобы пересчитать мертвых, даже если потратить на это всю жизнь. Наш Император, наш светлейший повелитель, наш освободитель, наш ошибшийся отец – наша самая страшная потеря, разбит и безмолвен теперь на своем блистающем троне – бессмертный мертвец, новый неживой бог для новой эпохи страха. Увидим ли мы свет снова? Боюсь, что нет, на тысячу грядущих жизней – нет, но я храню слабую искру надежды. Я один из немногих сейчас оставшихся в живых, что помнят надежду, один из немногих «людей», во всяком случае: не примарх, не легионес астартес, не кустодий, не механикум. Ни даже один из аристократичных аугментов, что ожесточенно цепляются за остатки жизни, чтобы продолжать существовать в бесконечном кошмаре алхимических снадобий и украденной молодости. Я не стану таким – и не важно, чего хотел Сигиллит – я был и остаюсь – только человеком. Я помню Империум, каким он должен был стать, каким он был, и, в отличие от Императора, у меня нет позолоченного чуда, продлевающего жизнь, и скоро меня не станет. Не просто так я собрал эти записи, в них я вложил свои познания и свою память. Я знаю, что есть такие, кто назовет мои слова ложью или, хуже того, изменой, и не сомневаюсь, что в мрачной тьме, что несомненно последует, мои слова могут показаться в лучшем случае жестокой шуткой. Но если судьба будет на моей стороне, эти записи переживут тьму – вытерпят ненависть фанатиков и слепые предрассудки, которые мы натягиваем на себя точно одеяло, и люди узнают правду. Я видел всё собственными, тогда еще молодыми, глазами, и это мое свидетельство. Я был там, когда горел Талларн и Кеоптис тонул в море крови. Я видел почерневшие небеса Терры, расколотые молниями, в тот день, когда явился магистр войны, и ад следовал за ним. Я слушал похоронный звон по Императору Человечества и плакал. Я помню.