Слишком поздно!
Валя перестала мыть посуду и прислушалась. В комнате было подозрительно тихо.
— Интересно, чем они занимаются?
Подойдя к двери, она улыбнулась и бесшумно прислонилась к косяку.
Девятилетняя Софийка, вся взлохмаченная, с поджатыми от старания губками, пыталась вплести свою ленточку в редкие седые волосы Раисы Михайловны.
— Тёть Рай, запрокиньте голову. Не достаю.
— Не так бесцеремонно, друг мой, голову оторвёшь...
— Неее... У вас шея крепкая.
— Выше, выше ленту вплетай, сползёт. И расчёской не скуби сильно, совсем без волос оставишь...
— Кажется, причёска вышла на славу! – констатировала Валентина, заходя в комнату. – Вам, тёть Рай, и на молодёжное собрание вполне теперь можно. Лет сорок сбросили. Только что делать вот с этим лохматиком? – мать ласково провела рукой по растрёпанной головке дочери и прижала к себе.
— Сейчас твоя очередь, мам. Я делаю причёску тебе, а потом ты мне, – скомандовала девочка, высвобождаясь из маминых объятий.
— Нет, моя хорошая. Уже поздно. Нужно домой.
— Мам, давай ещё побудем, ну пожа-а-алуйста.
— Нет, Софийка, ты уроки ещё не сделала. Завтра музыкальная. Этюд учить.
Недовольная Софийка, надувшись, пошла одеваться. Спорить с мамой было бесполезно, она, как всегда, права: сочинение по русскому языку не дописано, по литературе стих не выучен, да ещё и эта музыкалка...
Раиса Михайловна поднялась с дивана:
— Спасибо вам за помощь, мои хорошие. Не знаю, что бы я без вас делала. И посуду после гостей помыли, и Софиюшка вот пропылесосила, да и меня так омолодила.
На минуту скрывшись на кухне хозяйка появилась с целлофановым пакетиком.
— Держи, Софийка, гостинчик тебе. Пирожки с яблоками. Вечерком чаёк с мамой попьёте и завтра в школу возьмёшь.
— Спасибо, – пробурчала девочка. Как же ей не хотелось уходить!
— Ты не огорчайся. В следующий раз подольше побудешь.
— Побудешь с этой школой и музыкалкой... И когда спокойная жизнь начнётся? – девочка вздохнула.
Тётя Рая и Софийка, несмотря на разницу в возрасте, были хорошими добрыми друзьями. Степенная, но полная энергии Раиса Михайловна, в присутствии младшей подружки, казалось, становилась таким же ребёнком.
Вместе они играли в «Библейские шаги», в «Духовные болезни», в «Не тот ли, который...», а иногда просто в прятки или «кошки-мышки». Только и слышалось:
— Софийка, ты где? Уж не спряталась ли ты под столом?
— Тётя Рая, меня здесь нет, – отнекивалась девчушка.
— Такая умная и такая наивная, – удивлялась пожилая женщина.
Софийка действительно была умницей. Хорошо училась, рисовала и пела, знала наизусть почти все библейские притчи. Вот только трудновато было ей с однообразной работой, да за партой часами сидеть и на собраниях... Не нравилось и после общений помогать в наведении порядка, но тут приходила на помощь дружба.
Квартирка тёти Раи служила многим – в ней часто проходили большие и маленькие встречи, проводились священнодействия, ночевали гости.
После этих мероприятий, конечно же, нужна была уборка. Как сегодня. Вот и придумывали две подруженьки игры, чтобы веселее было в порядок всё приводить.
Учебный год подходил к концу. Погода стояла удивительно тёплая. Свежая зелень, цветущие деревья, воздух, наполненный весенними ароматами – всё манило к себе с непреодолимой силой.
— Мам, давай в парк сходим.
— А ты уроки сделала?
— Нам не задавали на завтра.
— Тогда кушаем и идём.
— Мамочка, какая ты у меня хорошая!
— Особенно, когда ты хорошая, – засмеялась Валентина.
Надышавшись весенним благоуханием, нарвав веточки вербы с «пухнатиками», уставшие мама с дочкой возвращались домой.
Неожиданно Софийка приостановилась и, выкрикнув: "мам, смотри!", рванула вперед.
— Ты куда? Вернись!
Но дочь уже не слышала.
Валентина ускорила шаг, напряжённо всматриваясь вдаль. По пешеходной дорожке впереди медленно шла, часто останавливаясь, какая-то женщина.
«Как она похожа на... Не может быть! Тётя Рая? Походка совсем не её!»
Но это была тётя Рая. От твёрдой, решительной поступи не осталось и следа.
«Что-то случилось!»
Софийка, подбежав сзади к своей старшей подруге, обняла её.
— Тёть Рай, здравствуйте!
— Софийка? Почему ты здесь? – еле слышно проговорила Раиса Михайловна и вдруг медленно стала сползать на тротуар... Подоспевшая Валентина едва успела подхватить обмякшее тело...
Болезнь скосила Раису Михайловну очень быстро. Такая подвижная и неутомимая, она была теперь практически беспомощна. Диагноз не давал никакой надежды. В общине искренне заботились о больной, ухаживали за ней, убирали, готовили кушать, установили ночное дежурство. Старались, как могли. Приходила и Софийка с мамой, правда, без особой радости, ведь играть с ней теперь было некому.
Как-то девочке доверили перемолоть одуванчик для лечения тёти Раи. О, здесь она постаралась! Представив себя врачом, создающим живительный эликсир, Софийка изо всех сил крутила ручку ручного комбайна.
— Тёть Раенька, это вам. Выпьете полстакана и сразу на ноги встанете, – девочка уверенно поднесла своему пациенту горький зелёный сок.
Увы, не встала подруженька Софийки ни в этот день, ни в другой, ни через неделю... Напротив, с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. Валентина уже не брала дочь с собой. Да девочка и не напрашивалась. Видеть тётю Раю совсем не такой, как прежде, было невыносимо тяжело.
Летние каникулы подходили к концу. Мама уходила то на работу, то к Раисе Михайловне. Заняться было почти нечего, и Софийка решила порисовать. Она сидела на балконе и делала наброски городского пейзажа с высотными домами, дорогой и движущимся транспортом.
Девочка так погрузилась в своё творчество, что даже не услышала, как открылась дверь, и в квартиру вошла мама.
— Доченька, ты где? – Валентина прошла в кухню, затем в комнату. Софийки нигде не было. «Может, на балконе? Так и есть!»
От неожиданности девочка вздрогнула:
— Ой, мам, как ты меня напугала!
— Что ты здесь делаешь?
— Рисую. Как ты думаешь, похоже?..
— Похоже, только автобус меньше человека получился.
— Да? Сейчас... – Софийка, как заправский художник, стёрла резинкой машину, и высунув от усердия язычок, вновь нарисовала, но уже побольше. –Так?
— Теперь лучше, даже хорошо...
— Когда вырасту, буду художником.
Мама внимательно посмотрела на дочь.
— Это неплохо... Доченька, я сейчас от тёти Раи. Она попросила тебя сыграть её любимый псалом... по телефону.
— Но его разучивать нужно!
— Ты же его почти знаешь.
— Ой, мам, только не сегодня...
Шли дни, новое занятие так увлекло девочку, что она ни о чём не могла больше думать.
— Доченька, тётя Рая так скучает по тебе, и псалом ждёт, он её так поддержал бы сейчас.
— Давай завтра...
Валя медленно поднималась по лестнице. В горле стоял ком, душили слёзы. Ещё один этаж... До слуха долетели звуки знакомой мелодии. Сердце сжалось – любимый псалом Раисы Михайловны. Женщина открыла дверь.
— Мама, мама, как хорошо, что ты пришла! Звони скорее тёте Рае, я разучила псалом!
Тяжело вздохнув, мать присела на диван и взяла дочь за руку:
— Поздно, доченька, – с трудом проговорила она. – Слишком поздно...
— Почему, мам? Ещё нет и шести.
— Час назад тётя Рая умерла.
Софийка побледнела, сделала шаг назад и закрыла лицо руками. Из груди вырвался тяжёлый, недетский стон. В голове как молотом стучали слова: «Поздно, слишком поздно!» Горько плача, девочка повторяла:
— Мамочка, как же так?! Почему? Как же так?!..
Говорят, что время лечит раны. Может быть, но рубцы остаются... Шли годы, но эта история не стиралась из памяти. Каждый раз, читая в Библии о Марии, разбившей алавастровый сосуд с драгоценным миром для своего Господа, София не могла сдержать слёзы.
— Что ты плачешь, доченька? – спросила однажды мать.
— Ещё при жизни Иисуса Христа Мария приготовила Его к погребению своим участием и преданной любовью. А я... Насколько легче было бы тёте Рае умирать, если бы я сыграла тогда её любимый псалом.
— Школа жизни, дочь, порой преподносит нам очень суровые уроки. Главное – хорошо усвоить их. И ты это сделала...
Рехавит