Сибирский беспредел 90-х

В конце Ноября мы с Мурзой отвисали у меня на хате, когда позвонил Бек. По голосу сразу стало понятно, что всё очень плохо. Он не стал в подробности вдаваться, только рассказал, что у него полное попадалово, и назвал адрес.

Адрес был знакомым. Двухэтажный жилой барак, слегка облагороженный в самом конце восьмидесятых. Два подъезда и по четыре квартиры на этаж. Район Солдатских домов, там все здания были такими. Даже новодел середины девяностых построили так же в два этажа и с такой же убогой планировкой.

Короче, по этому адресу жила Лера. После детдома, когда распределяли жильё, наёбывали наших сирот страшно. Кому-то доставался голый участок земли на окраине, куму-то квартира в заброшенном уже здании, кому-то просто вот такая халупа, как у Лерки. И было это ещё за счастье. Многих бывших сирот вообще было проще турнуть из республики по-дальше с документами на несуществующее жильё. Так они и ехали в тот же Красноярск за комнатой в общаге, а находили гулькин хуй.

Короче, мы погнали в квартиру Лерки.

Ночь, темно, хоть глаза выколи. В подъезде ни одной лампочки не горит, во дворе тоже темень кромешная. Идём на второй этаж, стучимся. Открывает нам Бек. Из квартиры чем-то люто воняет. Он молча кивает в сторону зала. Заходим.

И, ёбаный в рот, меня аж затошнило. На диване валяется Лерка с распоротым снизу вверх животом. Реально, вскрыта, как по учебнику. От лобковой кости до самой грудной клетки. Потроха наружу, воняет говном и желчью. Кровью уже весь ковёр и диван пропитались.

А у стены сидит Алинка, держит в руках нож и смотрит на весь этот пиздец.

Мурза отошёл в угол и сблевал. Я открыл форточку, достал штакет, закурил. Попадалово было действительно лютым.

Бек начал объясняться. Короче, Леру он поёбывал уже с полгода. Не просто так поёбывал, а с чувствами. Ночевал у неё иногда, подарки возил. Окна пластиковые ей на кухне поставил.

Алинку это всё доебало. Но она до последнего делала вид, что ничего не происходит, что всё нормально. Только мозги иногда покусывала да истерики закатывала. А сегодня утром Бек от неё ушёл. Сказал, что с концами.

Короче, ебал он ночью Леру, тут позвонили в дверь. Он сам пошёл открывать, типа, кому чего посреди ночи понадобилось? На пороге Алинка. Сходу Бека оттолкнула, побежала в зал и зарезала на хуй Леру. И вот так теперь сидит, и ничего не говорит.

Мурза подходит к Алинке, аккуратно забирает у неё нож. Та ноль реакции в ответ.

А потом смотрит на Бека, такая, и спрашивает, ты же меня бросил потому, что я тебе детей до сих пор не дала? Эта потаскуха залетела от тебя, вот ты к ней и ушёл. А мы с тобой уже два года пытаемся, и ничего. Как Димочку выкинула, так с тех пор и ничего. А эта смогла. Быстро, видимо. Хорошо тебе с ней было, Бек? Небось, с ней ты вместе героином не кололся? Со мной колоться можно, а эта, - она бы тебе детей родила. А меня потом и бросить можно. Меня не жалко же, да, Бек?

И начала хохотать на весь дом, так громко, что мне аж страшно стало. Мурза, говорю, отвези домой её. Тот кивнул, поднял Алинку с пола, повёл к машине.

Я сижу, смотрю на Бека. Говорю, ты же, сучий хуй, так и не бросил. Замочил того цыгана и продолжил ставиться потихоньку. Бек кивает. Говорит, что уже года четыре колется раз в неделю-две. Старается, чтобы мы с Мурзой не палили. Я говорю, мол, мне, дружище, на твоё здоровье и моральный облик как-то поебать. Ты дурак, видимо, по жизни. Меня другое смущает, что у тебя вечно с деньгами какие-то головняки. Как мы на троих пытаемся куда-то скинуться, у тебя часто нет за душой нихуя. Базара нет, ты со временем рассчитываешься, да и польза от тебя бывает, какая-никакая. Вот только проблем от тебя тоже много. А, случись что, как на тебя полагаться, если ты в любой момент можешь всё своё бабло на героин спустить?

Бек начал возбухать в ответ, типа, да ты не охуел ли так разговаривать со мной? Я сидел, я на зане в блатную масть выбился. Без меня бы хуй вы с Мурзой чего добились, так бы и месили цемент на стройке хакасам. Я отвечаю, типа, в блатных ты ходил пешком под шконку, так что не лечил бы ты мне за свои заслуги и статус.

Бек кинулся на меня, въебал мне головой в бровь. Но мне хули, у меня башка давно к тому времени была отбита. Прописал ему двойку в челюсть, тот упал. Я ногами добавил, короче, знатно пацана помял.

Тут приезжает Мурза. Видит, Бек потерянный за батарею держится, у меня бровь в кашу и рожа вся в крови. Говорит, чё за хуйня?

Мы упали, говорю.

Решили вопрос Бека позже решить. А сейчас надо было как-то дело замять, чтобы Алинка не присела, да и у нас чтобы проблем не было.

От трупа избавляться смысла не было, квартира, один хрен, была к тому моменту уже настолько провонявшая и изгаженная, что следы затирать мы бы заебались. Да и как Лерку выносить, когда из неё ливер на пол сыпется?

Поехали к бичам.

На севере от города была большая помойка, где жило довольно много бомжей. Строили себе времянки, жгли костры, кормились с меди, алюминия и бутылок. Короче, полнейшая жопа, а не жизнь. Каждую зиму кто-то подыхал.

Приехали, пошерстили по времянкам, в остове камаза нашли одного опустившегося мужика. Дали ему водки. Спросили, нахуя тебе эта свалка? Давай мы тебе казённый дом организуем с питанием и крышей за счёт государства. Возьмёшь на себя жмура, тебя оформят по сто пятой. Заедешь на зону. Сидеть будешь на строгаче, без беспредела, без блатного преса. Статья у тебя будет нормальная, будешь ходить в честных мужиках.

Мужик не ломался, попросил только ещё водки ему купить и папирос пару коробок на зону.

Привезли его к дому Лерки, завели в квартиру. Тот сам позвонил в ментовку, вызвал наряд.

Мы пошли на улицу, чтобы рожами не отсвечивать. Загнали машину за угол, заховались во дворе в темноте. Видим, часам к шести утра уже подъехал наряд. Бомжа вывели, посадили в машину, повезли оформлять.

Короче, бич оказался прошаренным. Во время дознания грамотно косил на шизофрению. Сказал, что Лерка его подкармливала. Пустила к себе перекантоваться, потому что ночь холодная была. А он нашёл водку в холодильнике и наебенился. От водки ему, типо, башню срывало после Афгана. Решил, что взяли штурмом аул. Накинулся на Лерку, изнасиловал и убил. Начал живот вскрывать, чтобы потроха на окне повесить талибам на память. Пришёл в себя, охуел, вызвал ментов.

Стелил он гладко. Загасил на принудительное лечение в закрытую дурку с последующим отбытием срока на строгом режиме. Дали ему пятнадцать лет с возможностью УДО.

Но это мы уже потом узнали.

А тем утром, как увидели, что бича упаковали в бобик, тут же рванули к Беку на хату. Надо было отпиться и решить, что дальше делать.

Заходим, идём на кухню пить коньяк. На полу валяется Алинка. Пока дышит.

Короче, как Мурза её привёз домой, она, типа пошла спать. А, когда тот обратно поехал, написала записку, навернула снотворного вперемешку с барбитурой и решила красиво дать дуба.

Некогда было скорую ждать, вызвонили хирурга знакомого с Девятого посёлка. Тот сказал, везите сюда.

Привезли, врач её выполоскал, поставил капельницу. Та начала в себя приходить. Увидела нас и разревелась. Говорит, не хочу вас видеть. Вы все чудовища. У меня из за вас вся жизнь сломана, у меня в зале кровью до сих пор воняет. Вы как вороны. Всегда где вы, там мертвечина. А я, говорит, не хочу так больше.

Врач нам объяснил, что сейчас с неё после барбитуры толку мало будет. И вообще, надо бы её к психиатрам отправить на пару месяцев. После попытки самоубийства это, типа, стандартная практика.

Такой вот у нас вышел конец года. Алинка загремела в сумасшедший дом. Беку мы поставили условие, что он либо завязывает по честноку, либо выходит из дела ногами вперёд. Устроили пацана на год в православный санаторий в Северо-Енисейске, чтобы рубил дрова, таскал воду, читал Библию и дышал свежим воздухом.

Через три месяца Алинку выпустили, и она заочно подала на развод. С документами мы с Мурзой скатались в Северо-Енисейск и уговорили Бека не ломать жизнь девахе и всё подписать.

Алинка вернулась к матери в Усть-Абакан. В следующем году они продали дом и уехали из республики подальше.

О смерти Лерки в городе никто особо не говорил. Проститутка, сирота что с неё взять? Глупо жила, глупо умерла. Обычная бытовуха, какой и без того много.

Про время то что вам могу сказать? Девяностые были полной жопой. Смотрял я на днях видео Паши Грнёва. Ну он дитё, это понятно. Рассказывает про приставку свою, про то, как в девяностые годы ему было классно и интересно. А см думаю про своё, про кровь, про голод, про всю эту беспросветную нищету вокруг, а главное, про страх. Этот страх каждый день. Ты просыпался и не знал, что за говно придётся месить сегодня, чтобы вечером были деньги на бухло, шмаль и мамке на гречку с пироженкой. Ты не думай, я не оправдываюсь. Просто реально страшно было. Меня один раз хотел шахтёр ограбить. Шёл по парку накуренный, ловил сказку. Тут подходит мужичок с ножом, говорит, давай деньги. А я смотрю на него и понимаю, что это уже полный сюр. Мужичок сам боится этой ситуации сильнее, чем я. А в глазах голод, отчаянный, животный. И зависть. И вот этот самый страх.

У меня в тот день не было денег на кармане. Я честно сказал мужику, хочешь, - режь. Но я тебя с собой заберу. Ты никому кровь не пускал ещё. Я пускал, мне похуй. Я уже порченый. Сломанный. А ты сломаешься вот-вот. Тебе оно правда так надо?

Мужик убрал нож и молча ушёл. А я тогда понял, что Россию я ненавижу. Здесь человек в любой момент может быть вынужден взяться за оружие и стать зверюгой. И даже не ради роскоши. Просто для того, чтобы выжить.

У нс только кладбища с каждым годом всё больше и больше становятся. Как среди этого человеком оставаться? В душе не ебу. Я и не был им никогда, наверное. Всё по запаху, всё на рефлексах.

Дети не видят говна. Их не наебали в своё время, как нас. Вспомнил я тут, как принимал пионерскую присягу. Как комсомолка Рита повязывала мне на груди красный галстук у монумента героям Великой Отечественной. Как, спустя пару лет, я ебал Риту раком в пионерском лагере "Мечта". Ебал и был счастлив, и всё в моей жизни было красиво и правильно. И пойду я учиться на строителя, и уеду в Москву строить дома для будущих строителей коммунизма. И будут в этих домах такие же счастливые Лёхи и Сани ебть раком своих Тань и Маш.

Хуй бы там. Впереди только нищета, кровь и страх. Кошмары по ночам, запах мёртвой плоти, чужие крики. И забыться не получится никогда. Только принять и жить с этим говном дальше. Смело, без попыток себе наврать и обелить.

У Риты дети от первого брака, с работой напряги, сын каждый год с ангинами мается. А ты ломаешь людям ноги и закапываешь трупы. И нет больше веры в то, что завтра ты проснёшься и будешь делать всё правильно, будешь строить дома для будущих комсомольцев.

Завтра ты будешь бить по ключице мужика, который вторчал тебе деньги. А потом разобьёшь ебало пацану, который подрезал тебя на трассе. Потому что так надо, потому, что это правильно. Потому, что, если не разбить, завтра уже твои друзья тебя заживо сожрут.

А потом будешь забивать лёгкие планом а желудок водкой. Чтобы уснуть и забыться. Чтобы увидеть, как вожатая Рита завязывает тебе на шее пионерский галстук. И её молодая и такая твёрдая грудь трётся о твой подбородок.

И ты снова веришь в коммунизм. Веришь, что всё не зря.

В 99-м году мою матушку взяли в оборот Свидетели Иеговы.

Вот такая вот хуйня в лёгкую случалась с пожилыми одинокими женщинами. Сначала милые улыбчивые старушки становились им подругами, потом прилично одетые молодые люди, верившие в бога и не ведущие распутный образ жизни приглашали их на свои встречи. Короче, через несколько месяцев такой обработки мать начала мне затирать при встречах о Библии, о грядущем конце света, о грешниках.

Я был с таких раскладов просто в охуевозе. А, когда узнал от общих знакомых, что половину денег, которые я давал матери, она заслала этим свидетелям на строительство их дома молитвы, я конкретно озверел.

Поехал к матери, поговорил. Спросил, когда в следующий раз к ней в гости зайдут. Договорились, что я тоже в этот день приеду, очень уж мне хотелось услышать благую весть.

Приехал, сижу на кухне, пью чай с коньяком.

Звонок в дверь. Мать открывает, заводит чижика лет тридцати и деваху. Парень на вид, вроде, нормальный. Рубашечка, галстучек, жилеточка вязаная, ручки, как у пианиста. Деваха внешне красивая, статная. Только глаза дикие, пиздец. Не голубые даже, скорее, белые почти. Русая, стройная. В блузочке наглаженной.

У у обоих улыбки на лицах, такие честные - честные.

Смотрят на мою косую рожу, на рыжую цепку, на кулаки раскроенные. Улыбки с лиц уходят.

Садитесь, говорю, проповедуйте мне за всю хуйню.

Ну, они себя в руки взяли, начали залечь. Короче, я так понял, что главная их фишка, которая не как у всех, это то, что они писание трактуют буквально. Отвергают догмат о троице, о бессмертии души, верят, что пришествие царя царей ознаменуется буквальным обретением бессмертия. И жопу при таких делах надо рвать не за место в раю, а за право выкопаться из могилы и жить на земле вечно, когда придёт время.

Заебись, говорю, ребята. Чётко. А вот скажите мне, на что вы живёте? На какие деньги рубашечки, туфельки? Стелете-то вы гладко, видно, что по теме наблатыкались. По любому вы же ничем другим не занимаетесь больше, кроме как сирым и убогим по ушам ездить.

Говорят, мол, да. Мы профессиональные миссионеры. Катаемся по России, несём благую весть. Сами муж и жена.

Говорю, это понятно. Деньги-то откуда?

Прихожане, мол, дают. Жильё на новом месте "Сторожевая башня" оплачивает. А мы собираем деньги на дома молитвы. Потом в Бруклине принимают решение, кто будет настоятелем в новом доме, а мы едем дальше.

Отвечаю, что всё с ними ясно. Говорю, хуй с вами. Делайте, что привыкли. Только вот эта женщина на ваши собрания ходить больше не будет. И срать в уши вы ей больше не будете. Мне на хуй не надо, чтобы она в итоге продала квартиру и переселилась куда-нибудь в деревню к таким же лохушкам.

Тут чижик решил, видимо перед своей женой выебнуться. Гордый такой, говорит, что я не имею морального права решать за мою мать, как ей строить отношения с Богом. Пиздец, не в его положении было выбирать такой тон.

Въебал ему по уху, добавил пару раз по спине табуреткой. Баба его бросилась на меня с кулачками. Отвесил ей пару оплеух, ёбнул с колена в живот, чтобы посидела рыбку поделала. Сам беру мужика за ногу, тащу вниз по лестнице четыре этажа. А у него бошка только по ступенькам тук, тук, тук. 

Выволок из подъезда положил в лужу. Тут и жена его выбежала. В слезах, орёт, мы милицию вызовем, вас посадят. Я угараю с неё, спрашиваю, а где ваше всепрощение, ребята, хули сразу милицию? Давай ты мне лучше другую щёку подставишь, да я тебе насую за неё.

Короче, говорю, ещё раз увижу кого-то из их кодлы, приеду в их дом молитвы и сожгу его нахуй вместе со всеми свидетелями.

И всё, как рукой сняло. Ни одной больше бабушки с журнальчиками, ни одного мальчика с девочкой в блузочках. Матушка моя тосковала некоторое время без общения с ними, потом успокоилась, вроде.

Но я одно понял, без работы и без подруг, и без дела какого-никакого, мать у меня ещё в какую-нибудь такую парашу влезет. Не к иеговистам, так к Вессарионовцам, не к ним, так к кришнаитам.

Надо было восстанавливать отношения с роднёй.

Повёз её к своей тётке в Нижний Новгород. Мамкина старшая сестра.

Короче, когда мать оказалась с пузом и без мужа, родители от неё фактически отказались. Сказали, пиздуй куда хочешь, только позору с тобой в городе наживём. Из Красноярска она съебала в Хакасию, фактически, без копейки за душой. Благо, тогда ещё молодым специалистам при переезде во всякое захолустье давали жильё.

Короче, ни деда, ни бабки по линии матери я не знал практически. Только к деду на похороны ездил в 89-м. И то, бабка со мной отказалась общаться. Сказала, мало того, что ублюдок, так ещё и рыжий.

Ну да хуй с ними, они померли, и ебал я в рот их претензии.

Но вот мамкина старшая сестра от неё не отказалась. И ездила к нам в гости в Хакасию, и помогала ей первое время, и со мной нянчилась, пока мать с работы не вылезала.

Хорошая у меня была тётка.

Как дед с бабкой померли, тётка продала всё к хуям и уехала в Нижний, открыла там частную врачебную практику. Я решил мать к ней пристроить. Обе одинокие, обе медики. Тётка моя ещё и бездетная к тому же. Рано овдовела, да так в работу с головой и ушла.

В общем, идея им пришлась за радость. Продали мы квартиру матери в девятиэтажке, я докинул децл, купили квартиру в Нижнем, в том же доме, где тётка жила. Заебись всё срослось, короче.

Мать при деле, есть, с кем пообщаться. Да и от моих денег стала зависеть меньше. Я к ней потом мотался раз в три-четыре месяца.

Ну и на волне такого вот воссоединения, рассказала мне матушка про моего батю. Который водилой на скорой работала.

Звали его Александром, жил он по-прежнему в Красноярске. Последний раз, как мать за него пробивала, работал так же водилой, только теперь в городской администрации.

Я долго собирался, долго ломался, но взяло своё любопытство. В сентябре поехал в Красноярск. Погнал в администрацию. Поговорил с охраной, узнал, как к водителям пройти на гаражи. Спустился, выцепил какого-то мужичка. Спросил, Александр тут работает ещё? Говорит да, но он в отгуле будет пару дней. Спрашиваю, у кого можно адрес его пробить? Мужичёк сразу на палево, пошёл в отказ. Говорю, хуй с тобой. У вас тут есть диспетчер, или бригадир? Да, говорит. Вон тот мужик молодой. 

Пошёл к молодому мужику. Те же вопросы. Тот без выебонов, сразу спрашивает, тебе он зачем? Говорю, денег банку торчит. Ищу его для судебных приставов. Дашь адрес, - организую тебе вознаграждение.

Договорились за сумму, получил адрес дома. Батя мой жил на Пашенном в девятиэтажке. Почти на самом берегу, рядом с судоверфью.

Погнал туда. На улице вечер уже, но тепло, погода хорошее, солнце садится.

Поднялся на нужный этаж, постучался. Открывает пацан лет двенадцати. Спрашиваю, Александр такой-то здесь проживает?

Пацан зовёт батю. Выходит мужик пожилой. Тоже квадратный, только ростом меньше и с пузом уже. Волосы рыжие с сединой. Добрый вечер, говорю. Следователь Иванов, по поводу ваших соседей сверху. Уделите мне минут десять? Пообщаемся во дворе, не для детских ушей вопросы будут.

Мужик кивнул, обулся, спустились во двор.

Тот закуривает, с ходу в лоб спрашивает, типа, ты сын Вероники? Говорю, да.

Батя охуевает пару минут. Говорит, заебись вымахал. У тебя нормально всё, деньги нужны, или помочь чем? Я отвечаю, блядь, да у меня заебись всё в жизни, ты чего. Бизнесы мучу, гараж вот купил, парикмахерскую. Зарабатываю нормально.

А чё конспирируешься, спрашивает. Да, говорю, хуй знает, какие у тебя сейчас в семье расклады. Не хотел их нагружать лишний раз. Тупо хотел на тебя посмотреть.

Батя мой засуетился, говорит, давай я тебе хоть поляну организую. Двадцать семь лет тебя не видел, хули. Метнулся домой, предупредил родных, что уматывает по делам. Переоделся. Погнали с ним до магазина, купили коньяка, мяса копчёного. Пошли на берег Енисея. Там в то время ещё пляж был каменистый, дикий. Там все местные отвисали, пока застраивать не начали.

Посидели, выпили, рассказал бате за дела свои, рассказал, как мать устроил в Нижний.

Тот тоже мне пояснил за всю хуйню. Рассказал, что после армейки пошёл водителем на скорую. Там с мамкой моей познакомился. Она практиканткой была от мед. института. Понравились друг другу, загулял с ней. А потом она взяла и пропала из города. Тот пошёл к её родителям спросить, что за хуйня. Те его нахуй послали с порога. Дед мой покойный берданку выволок, сказал, ещё не хватало, чтобы его дочь с поляком водилась. Уехала она, говорит. С концами уехала, не ищи её.

Батя мой погрузился, да и забил хуй. Уже потом узнал, что Верочка его из города с брюшком уехала.

Но ему хули было? Молодой. Дальше себе работал. Лет пятнадцать назад нашёл себе женщину, женился. У него от неё уже дочка и младший сын. Сам крутится, работает уже на хорошую зарплату, халтурит в свободное время. Жена бухгалтершей работает в администрации. Тоже здраво всё.

Напились, батя попытался сопли развозить за свою вину. Успокоил мужика, сказал, чтобы не ебал себе мозги под старость лет. Ничего он мне не должен, мол. На том и сошлись.

Ночью распрощались, договорились, что буду заезжать к нему иногда в гости. Сам пригласил его с семьёй в Хакасию, типа, на озёра съездим.

Заебись с батей пообщался. Остался доволен.

Наступил 2000-й, и по телевизору все начали орать о приходе нового тысячелетия. Это меня конкретно коротило. Новый наступает в 2001-м же, хули из-за круглой даты такой хайп разводить?

Но кто я такой, что бы спорить с Киркоровым?

Короче, проблема 2000 не случилась. Падение метеорита не случилось. Ядерная война не началась. Просто у нас отжали Саянский рынок, такой вот вышел конец света.

В январе у рынка сменилась администрация. Люди, через которых торгаши нам раньше засылали, просто пропали в неизвестном направлении. Новые ребята показали ксивы помощников одного депутата и сослались на Майора.

Мы с Мурзой поехали на Палалар. Уже без подарков и в очень плохом настроении. Майор при встрече просто сказал, что теперь в республике новые расклады.

Короче, ментам он за нас засылать больше не будет, наши проститутки отходят под абаканских мусоров, рынок ложится под нового мера, магазины перекупаются у владельцев нужными людьми, и нам эти люди больше не платят. Сам Майор с лета уезжает поближе к Чечне. Там намечалась новая заварушка из-за какого-то аэропорта.

Предложил он нам организовать ЧОП в Абакане и начать зарабатывать по-белому. Дал намёк, в каких кварталах города можно будет работать. Дал немного отступных за кобылок и магазины, чтобы мы себя совсем уж ничтожествами не чувствовали. И послал нас подальше. Сказал, что дружба кончилась.

Мы себя чувствовали наёбаными. Ну это в то время было нормально. Многих вот так наебали. Кто-то без бизнеса вообще остался. Кого-то убеждали продавать акции за бесценок. Убеждали угрозами сроков и ударами по почкам. Мы ещё отделались легко.

Девочки наши, которые всё ещё работали пиздой, переселились в новый шалман в Абакане. Целый подъезд девятиэтажки менты оборудовали под бордель, и новые лица им были очень нужны.

Чтобы не развозить сопли по полу, мы сконцентрировались на делах. Салон красоты уже и без Лерки работал, как часы. С автосервиса шёл неплохой выхлоп. Склад мы сдали в аренду одной фирме, делавшей евроремонты в хрущовках и брежневках. В деньгах, короче, потеряли немного.

Замутить ЧОП оказалось делом очень геморройным. Лицензии мы, фактически, купили по охуевшей цене. Зато сэкономили на системе оповещения. Её нам монтяжил один мой знакомый паренёк из Горного.

Офис открыли на окраине Абакана в районе Полярной. Купили двушку на первом этаже и переоформили её под нежилое.

Один из юристов, который помогал нам организовывать автосервис, и тут оказался очень полезен. С документами у нашей новой фирмы всё было в ажуре.

С апреля взяли под охрану два магазина и четыре ларька, все неподалёку от офиса.

Тут и Бек вернулся из своей ссылки. Сказал, что выбраться зимой из Северо-Енисейска было проблемой.

Устроили двухдневную попойку на хате у Мурзы.

Бек особо не изменился. Только внешне немного жирком оброс, да рожа стала порумянее. Рассказывал нам, как его лечили силой молитвы и труда. Вывод сделал такой, что труд реально помог переламываться. А молитва - мозгоебля и пустая трата времени.

После попойки мы отдали Беку его долю, которая накопилась за почти полтора года. Посвятили в новые расклады, предложили вкинуться в тему с ЧОП. Тот без базара согласился.

Летом наняли в фирму пару ребят, которые после первой чеченской маялись без работы. Нарисовали им лицензии охранников с правом кассации. Купили им стволы, поставили возить выручку из магазинов в банк. Сами тем временем расширили немного клиентскую сеть.

Короче, деньги делались. Только теперь ради них приходилось работать по уму. И платить налоги. И ебаться с документами. И вести бухгалтерию.

Для последнего мы наняли одну пожилую тётку, Марию Петровну, приходящим бухгалтером. В принципе, это нас не хило так разгрузило. 

И да, у нас сильно изменился досуг. Если раньше мы синячили, ебали блядей и дули дурь, то сейчас времени оставалось очень мало свободного на это.

Я ещё в тренажёрку начал снова ходить.