Самоубийца (части 1, 2, 3, 4)
КРИПОТА
Автор: LostSummoner
Часть 1
Я думал, что все закончу, а по сути - только начал.
Помню тот вечер, словно все произошло буквально недавно, хотя минуло много-много долгих лет.
В моей ладони лежала горсть голубых таблеток, глянцевых и гладких, чем-то похожих на крохотные булыжники, с любовью сглаженные океанскими волнами и выброшенные на песчаный берег. Я сидел на своем продавленном диване, у стены стоял стол. Был слышен гул работающего компьютера, который в тишине квартиры, тонущей в темноте засыпающего дома, заползал во все щели, все углы, заполняя их своим шумом. В углу шкаф, из которого торчали несвежие майки, свитера и брюки. Я мало заботился о гигиене в тот месяц. Если в таком состоянии были мои вещи, что уж говорить про меня самого, восседающего с ворохом спутанных волос и щетиной, которая переставала быть таковой и медленно превращалась в бороду.
Единственным источником света был мерцающий монитор.
В воздухе застыл запах перегара.
Таблетки я закинул в рот, с трудом проглотил, запил их, улегся поудобнее и стал ждать.
Поначалу мне было все равно, а потом затрясло от чудовищного страха, накатившего так же внезапно, как и пропавшего. За ним пришла апатия, сонливость и мой диван, вместе с полом квартиры провалился в бездну, где не было ничего, кроме шепота, шорохов, мельтешащих теней и плача. Жуткого плача, от которого у меня до сих пор волосы дыбом встают, если я о нем вспоминаю. Так плачут, когда в доме умирает ребенок. Так воют, когда вытаскивают из петли остывшее тело жены. Так рыдают каждый раз, когда приходят на могилу к родителям. Так стенают, когда старый пес умирает от рака и ничего, кроме усыпления, ты ему дать не можешь. Так плакал я, каждый раз об этом всем вспоминая.
Когда открыл глаза, я ощутил, что мне стало намного легче. Как будто не было этого страшного месяца. За окном было темно, но стена из проливного дождя рассыпалась и теперь по небосводу прогуливалась госпожа Луна, рассыпая бриллианты звезд на бархатный небосвод. Окно мое будто стало в разы больше и я мог любоваться этой картиной не вставая с дивана.
Внезапно я подпрыгнул, как ужаленный. Сама комната расширилась, диван больше не был продавленным, компьютера как и не было - вместо него на столе красовался графин и два бокала. Шкаф пропал, на его месте стояло мягкое кресло с длинной спинкой. Мой глаз нервно задергался. Я пил таблетки вовсе не для галлюциногенного эффекта.
Я встал, выпрямился. Графин и бокалы намекали на то, что здесь кто-то был и скоро вернется обратно, лишь дождется моего пробуждения и появится.
Собственно, этот кто-то не заставил себя ждать. От стены отделилась длинная тень, ставшая смуглым господином с пылающими сапфировыми глазами. Он снял с головы аккуратную широкополую шляпу, заправил за уши смоляные пряди волос за уши, небрежным движением снял с себя плащ и остался в водолазке, душащей его за горло, да в брюках. Как по мановению руки в его раскрытой ладони появился блокнот и он сел в кресло.
- Вы тоже присаживайтесь,- пригласил он, жестом указывая на диван. Я послушно сел.
- Ну что ж,- улыбка озарила его лицо,- ваше намерение увенчалось успехом. Вас не откачали.
- А что, кто-то вызвал "неотложку"?- пробормотал я, чувствуя как в горле пересохло. Сапфироокий господин так же жестом показал на графин и попросил угоститься клюквенным морсом. Я повиновался и сидел на диване уже с бокалом в руке.
- Ну конечно,- господин листал свой блокнот, пока не нашел нужную ему запись,- вот же, ваша соседка. Вы по случайности забыли закрыть входную дверь, а она пришла занять у вас денег.
Господин усмехнулся.
- Вот не повезло барышне,- вздохнул он,- денег не заняла, так еще пришлось с полицией и докторами объясняться.
- А можно вопрос?- подал голос я, но господин покачал головой.
- Все вопросы после того, как я с вами набеседуюсь всласть,- сказал он строго, но не преминул смягчить это улыбкой, от которой, признаюсь, у меня был мороз по коже. Больше походило на оскал гиены. Сложилось впечатление, что любую улыбку, будь она искренней или фальшивой, этот господин видел лишь на отвратительных карикатурах и именно по ним учился растягивать губы и обнажать зубы.
- Итак,- я заметил, что страницы блокнота он листает длинным когтем, черным и загнутым,- после череды смертей родных вам людей и смерти любимого вами животного, вы решили завершить свой жизненный цикл самостоятельно, не дождавшись кончины, предписанной при рождении. Посему имя ваше у вас отбирается, как и все воспоминания о дорогих вам созданиях. Вы поступаете ко мне на службу ровно с того момента, как ваша память станет чиста и срок вашей службы составит столько столетий, сколько было таблеток у вас в руке.
Я ужаснулся, ведь я высыпал в ладонь все содержимое баночки, а там было где-то 50 таблеток. Господин извлек из кармана брюк часы на цепочке, узнал который час.
- Надо же, вы не кричите и рыдаете,- пробормотал господин, убирая часы обратно. Да как мне кричать, если в голове творился сумбур, а голос и вовсе пропал.
- У вас были вопросы. Беседы, к которой я привык, у нас, кажется, не выйдет,- сапфироокий убрал и блокнот, а затем жадно воззрился на мое лицо.
- Почему не вечность-то?- протянул я, отхлебнув еще морса. На удивление, он был довольно вкусным.
- Прошу прощения?
- Ну вы сказали, что мне служить у вас столько столетий, сколько было таблеток. Почему не вечность?
Я заерзал на месте.
- Так понимаю, что вы, уважаемый, дьявол, верно?
Господин снова расплылся в жуткой пародии на человеческую улыбку.
- Дьяволом меня люди называют. Если вам так привычнее, то...
Он развел руками, продолжая скалиться.
- Для вечной службы ваш грех - песчинка на обочине мироздания. Кроме того, хватит с вас и того, что я у вас воспоминания забираю.
- А как же ад, котлы и все такое?
- Дорогой мой, а разве для вас позабыть жену, ребенка, родителей и пса - не ад?
Я ощутил, как все мое существо рухнуло и разлетелось на мельчайшие осколки. Господин положил ладони на подлокотники.
- Даю вам некоторое время на то, чтобы вы могли еще раз окунуться в свою память...
- А торг уместен?
Господин приподнял правую бровь и слегка наклонился по направлению ко мне.
- Что?
- Могу ли я предложить что-либо в обмен на вашу милость?
Господин явно был не готов к такому повороту разговора, поскольку он насупился и нахмурился, задумчиво потирая острый подбородок.
- Что вы хотите?
Часть 2
Я задумался.
- Давайте так. Имя вы у меня забираете, воспоминания оставляете и служу я вам не пятьдесят сотен лет, а сто.
Господин смотрел на меня, не отводя глаз. Потом скривил губы, ухмыльнулся, а затем и вовсе расхохотался.
- Какой мне прок с вас, рядового самоубийцы, когда я имею в подчинении мириады искусных соблазнителей, душегубов и мошенников?
Я замялся. Действительно, что я могу предложить? Ведь при жизни мое ремесло заключалось в том, что я писал картины. Вероятно, глаза мои беспокойно и тревожно заметались, поскольку господин, не без тени иронии, подметил:
- Неужто таким неприглядным было ваше занятие, что сейчас оно мне не может сгодиться?
Ну что я мог предложить? Давайте я нарисую групповой портрет со всеми вашими подчиненными?
- Поручите мне самую отвратительную, гнусную работу, на которую вы не то, что сами не отправляетесь – врага бы не послали.
Господин смотрел на меня, широко распахнув свои сияющие глаза. Потом он потер руки и произнес:
- Так и быть.
Он протянул мне когтистую руку.
- Отслужив сто сотен лет, будете вольны отправиться туда, куда заблагорассудится. Подведете хоть раз – считайте, что не было уговора, лишитесь всех воспоминаний и будете сурово наказаны.
Я пожал ему руку, и на ощупь она оказалась теплой и сухой. Тотчас из воздуха возник пергамент с длинным текстом на нем, языка которого был мне незнаком. Господин попросил поставить подпись в самом низу документа, протянув мне возникшее из ниоткуда перо, предварительно обмакнув его в такую же, внезапно появившуюся чернильницу.
- А кровью разве не нужно где-то подмахнуть?- спросил я, расписавшись и силясь прочитать текст документа, на что господин округлил и без того огромные глаза.
- Позвольте спросить, где вы такого нахватались? Средневековье какое-то, в самом деле.
Я не знал что ответить, поэтому просто спросил насчет моих обязанностей. В ответ господин лишь щелкнул пальцами.
И вот вечер, я торчу у больничного окна, в которое гляделся щуплый мальчишка с вихрастыми светлыми волосами. Из-под ворота пижамы был прекрасно виден послеоперационный шов. К груди ребенок прижимал потрепанного плюшевого зайца, который уже лишился обоих глаз, а на правом ухе у игрушки краснела заплатка. Свои изумрудные глаза мальчик вперил в уличный фонарь, вокруг которого кружились большие белые снежные мухи. Меня мальчишка не видит, как и его соседи по палате. Один из них, бледный темноволосый подросток, лежал на кровати, держа в руках смартфон. Холодный свет дисплея падал ему на лицо, освещая сосредоточенное, хмурое лицо. Другой, веснушчатый малый с рыжими кудрями, корпел над раскраской. В палату заглянула медсестра, что-то им сказала и мальчишки стали готовиться ко сну. Я крепко зажмурился, а когда раскрыл глаза, то оказался в сестринской, за шкафом, где лежали медикаменты. До меня донесся тихий смех и веселые голоса. Выглянув из-за шкафа, я увидел как две медсестры о чем-то беседуя, накрывают крохотный столик для вечернего чаепития. Скользнув мимо них в коридор, я увидел нужную мне палату. Осталось дождаться, когда погасят свет и больница заснет.
Тушат свет, медсестры весело болтают в сестринской при приглушенном освещении. За белыми стенами больницы с надрывом воет ветер. Он залетает в трубы, не дает хлопьям снега осесть на землю, а несет их обратно к небесам. Огни фонарей в полотне пурги видятся как крохотные лампадки. В желто-оранжевых окнах жилых домов кипит жизнь: на одной из кухонь юноша, пританцовывая у плиты, готовит томатный соус к спагетти; этажом ниже пожилая женщина переругивается с телевизором; прямо за стеной дети убегают наутек от своей мамы, которая пытается загнать их в ванную комнату. Все оранжевые прямоугольники искрятся жизнью, в них звучит хохот, слышно плач, визги.
Больница погрузилась во мрак. И ее окна – равнодушные квадраты, наполненные холодным белым светом, когда на город наползает тьма. В светлое время суток это безжизненные и пустые глазницы умершего громадного чудовища, глотающего и детей, и взрослых. Некоторые так и остаются в его недрах, кто-то выбирается на волю. Но прежним не остается никто.
Я полз по коридору, заботливо надраенным хлоркой, в котором при желании я бы увидел бы свое отражение. К счастью, его у меня больше не было.
Мальчишка перевернулся на правый бок, лицом к окну. Вздохнул. До смерти надоела больница, ему хотелось домой к маме. Сон никак не шел, хоть ребенок долго и честно пролежал с закрытыми глазами. Тогда мальчик стал считать овец. Раз, два, три.
Двадцатая уже не так резво перепрыгивала через загон, двадцать первая была в смешной шляпке, а на двадцать второй появилось неприятное ощущение, что кто-то пристально смотрит на него. Мальчишка приподнял веки, повернулся к двери. Соседи как спали так и спят, медсестры в палате нет. А ощущение никуда не делось.
Шурх.
Едва слышный звук пробежал по потолку. Мальчик широко-широко распахнул глаза. На мгновение ему стало страшно, но потом он собрал все свое мужество, и храбро откинул одеяло, чтобы встать и проверить палату на наличие посторонних. Плюшевого зайца он взял себе в компаньоны, крепко вцепившись в потрепанную игрушечью шкурку. Мальчик поднял глаза к потолку и ему показалось, что по побеленной плоскости метнулась тень с тем же самым звуком, что послышался ранее.
Шу-у-урх.
Как будто ветер погнал по аллее парка сухие листья. Простыня, свисавшая на кровати мальчишки до пола, всколыхнулась и у того по спине побежали мурашки. Он в два прыжка оказался у двери в коридор и провернул ручку. Дежурное освещение пробилось в темноту палаты и, робко обернувшись, мальчик увидел, что под его кроватью находится что-то темное и большое, свернувшееся клубком как дремлющий кот. Запищав от ужаса, ребенок побежал в сестринскую.
Спустя буквально несколько минут его привели обратно, заплаканного и напуганного. Включили в палате свет, разбудив при этом соседей мальчишки, продемонстрировали пустоту под кроватью и велели сейчас же ложиться спать. Рыжий сосед лишь устало наблюдал за произошедшим, а потом просто лег на спину и снова уснул. Темноволосый подросток же недовольно шипел и на мальчишку, и на медсестру, за что последняя сделала ему замечание и напомнила, что завтра у него уколы. После этого подросток как-то резко затих и, скрывшись с головой под одеялом, залез в интернет, затем и вовсе провалился в сон.
Простыня снова колыхнулась и мальчишка, сжимая в руках плюшевого зайца, застыл на месте как вкопанный. Он увидел как на него смотрят два огромных желтых глаза, расчерченные пополам вертикальным зрачком. Эти глаза сощурились, словно то, что сидело под кроватью улыбалось. Так обычно бывает у людей, когда их губы растягиваются в улыбке. Как будто это создание знало как нужно делать правильно. К лицу мальчика придвинулась огромная морда с разверзнутой смердящей пастью. С длинных черных клыков на пол упало несколько капель тягучей слюны. Мальчишка ощутил, что у него резко похолодело в ногах. Создание выпростало вперед свои длинные лапы, оканчивающиеся не менее длинными когтями, наполовину выползло из под кровати, обогнуло мальчишку раз, потом второй и третий. Будто это странное существо, отдаленно напоминающее исполинского кота, было на самом деле удавом.
Мальчик понял, что нужно кричать только тогда, когда его кости хрустнули, а по подбородку побежала струйка крови.
Часть 3
Я сидел на черной траве где-то на границе миров, сжимая в лапах потрепанную игрушку - плюшевого зайца с заплаткой на ухе. Над моей головой сотни золотых небесных тел купались в фиолетовом и изумрудном фимиаме небес.
- Не вышло вернуться к привычному облику?
Трава примялась под шагами сапфироокого господина, он подошел ко мне вплотную, сел рядом. Равнодушно посмотрел на игрушку и похлопал меня по плечу:
- А вот это я бы вам не советовал,- он мягко обхватил шею зайца, но я зарычал и его пальцы разжались,- впрочем, как хотите.
Он, наверное, думал, что я сейчас наброшусь на него, но я просто сидел, пустой и неподвижный. Как камин, в котором прогорели поленья, отплясало пламя, а теперь осталась только зола.
- Далеко вы забрались, однако,- вздохнул сапфироокий и тоже поднял голову, чтобы взглянуть на небосвод.
- Никогда бы не подумал, что меня отправят детей убивать,- прорычал я кое-как и рык мой был подобен грому. Вздрогнув от звука собственного голоса, я поежился и втянул голову в плечи. Сапфироокий господин оскалился.
- Ну, для начала вы сами вызвались, никто вас силой не заставлял подпись на документе ставить. К тому же принуждать не имею права.
Я посмотрел на него, на его искусственную улыбку и мне захотелось завыть.
- Да и если бы детей вы убивали,- продолжил господин, потирая руки,- вашу печаль можно было понять.
В этот момент мне хотелось разорвать ему глотку, но я понимал, что с господином ничего не произойдет. Разве что его это немало повеселит.
- То, что находилось в палате, с телом, расчерченным шрамом, в пижаме, пахнущей лекарствами, с волосами светлее золотой пшеницы, навряд ли можно было назвать ребенком.
Я непонимающе уставился на господина, глядя как задорно сверкают его глаза. Пусть у его губ не очень-то выходило подражать человеческой улыбке, но два мерцающих камня в глазницах лукаво искрились.
- Это создание - паразит, если выражаться вашим языком. Настоящий ребенок умер давно, еще в младенческом возрасте от воспаления легких. Но мать выпросила для ее чада дополнительные годы жизни, хотя женщине было сказано о том, что после смерти первенца она сможет зачать и выносить близнецов. Женщина настаивала на своем. Что ж, плату взяли, в опустевшее тело поместили подселенца, чья жизнедеятельность заключалась в том, чтобы слушаться мать, любить ее или имитировать данное чувство, хорошо питаться, не волновать окружающих, не выделяться и не причинять вред другим живым существам.
Я смотрел на плюшевого зайца и мне становилось неуютно. Меня вообще немного поражало мое собственное отношения ко всему происходящему. При жизни я был человеком довольно-таки нервным, вспыльчивым и в некоторых ситуациях у меня не получалось держать себя в руках. Я отчетливо помню какими бывают страх и ужас, но ничего подобного в момент рассказа сапфироокого не ощутил.
- Подселенец ослушался. После травли и избиения одноклассника его наградили болезнью сердца, намекнув, что при дальнейшем непослушании недуг окажется неоперабельным,- продолжал господин,- подселенец подчинился.
Сапфироокий на мгновение нахмурился, глядя куда-то вдаль. Потом межбровная складка разгладилась и лицо вновь приобрело безмятежное выражение.
- И тут, почти сразу после операции, негодяй столкнул с лестницы маленькую девочку, которая едва оправившись после операции на сердце сломала позвоночник.
Господин перевел взгляд на меня.
- О, приятно снова видеть вас настоящего,- произнес он. Я оглядел себя. От кожи шел черный дым и ко всему прочему я был голым. Стыдливо прикрывшись руками, спросил у господина нет ли какой-либо возможности получить безразмерное облачение, которое не будет повреждаться при видоизменениях. На что господин пообещал что-нибудь придумать и протянул свой плащ, оставшись в шляпе, водолазке и брюках.
- Поэтому нужно было убрать подселенца и изувечить тело, чтобы в дальнейшем не впустить в него еще одного паразита,- промолвил господин, когда я оделся.
- Но ведь получается, что работа эта не самая дурная. Убрал подселенца, избавил людей от всего того, что он мог натворить.
Господин издал смешок.
- Не все создания, подобные мне, разбираются в таких тонкостях и здесь, за гранью, вы будете негодяем с клеймом детоубийцы, ибо зачастую паразитов выпрашивают матери, оплакивающие умершего дитя. О подселенцах тут не говорят, есть места, где о них и вовсе не слышали. Где слышали - предпочитают молчать.
- Как это не все разбираются?- изумился я.
- А вы что думали,- господин всплеснул руками, а потом встал, отряхнул брюки,- полагали, что за гранью царит идеальный порядок?
Я пожал плечами, кутаясь в плащ. Без шерсти становилось холодно.
- Мне пора,- сапфироокий вытащил из кармана часы,- и вам тоже.
Он щелкнул пальцами.
Часть 4
- Выходи уже,- некрасивая девушка с обветренным лицом, усыпанным веснушками, достала из кармана помятую пачку сигарет, затем в полумраке комнатки мелькнул холодный отблеск металлической зажигалки. Девушка отбросила за спину копну вьющихся темно-рыжих волос, которые больше напоминали один сплошной нерасчесываемый колтун. Потом закурила.
Дым заполнил комнатушку.
Усталый свет желтого фонаря за окном с трудом пробивался сквозь плотную ткань занавесок.
Я таился в углу, поджимая под себя ноги, спрятав лицо в ворот плаща.
- Выходи,- повторила девушка, затягиваясь и гневно глядя прямо туда, где находился я,- я прекрасно знаю, что ты там. Да, с трудом вижу тебя, поскольку пока ты сам не захочешь показаться, ничто не заставит тебя это сделать. Но. Во-первых, меня предупредили. Во-вторых, я давно минула тот возраст, когда вы целиком невидимы для нас.
Она нервно постукивала пальцами по столешнице письменного стола, который был завален плотными конвертами, клочками бумаги, скомканными конвертами.
Я нехотя встал, распрямился и с удивлением обнаружил, что голова моя коснулась потолка. Высота его была не меньше трех метров. При жизни же я не отличался высоким ростом.
Я шагнул по направлению к девушке и она, щурясь, снова затянулась.
- Ох, воистину, творения господина изумительны,- вздохнула она и по ее губам скользнула грустная улыбка, - если бы только мог видеть то, что вижу я. Ты ведь мужского пола?
Я кивнул. Тут она развела руками.
- К сожалению, никто из вас в зеркалах не отражается.
Мне стало интересно.
- Что ты видишь?
Девушка откинулась на спинку стула. Я видел, что она не только некрасива, но еще и весьма полновата, однако в ней чувствовалась такая раскованность и свобода, что эти недостатки отходили на второй план.
- Тебя не смущает то, что я курю?- девушка подняла на меня глаза. Я покачал головой.
- Нисколько,- и это была абсолютная правда. Что мне чьи-то привычки, я со своими никогда не мог до конца разобраться.
Девушка протянула мне руку.
- Посмотри сам.
Я взял ее ладонь и спрятал в своих. Тотчас перед глазами возник некто очень высокий с кожей чернее ночи, с глазами ярче звезд, с волосами белее снега. И глаза его полыхали диким пламенем, и волосы светились будто луна.
- Еще одна сигарета и можешь приступать,- девушка отдернула руку и видение пропало. Я молча стоял и смотрел на нее, прокручивая в голове увиденный образ.
- Ты не боишься?- произнес я, гладя как она выпускает клубы дыма из-под тонких губ. Девушка покачала головой.
- Я всегда знала правила и всегда знала, что грядет за их нарушением, и это справедливо.
Она помолчала, а потом заплакала.
- Не хочу обратно в темноту,- она вытирала выступившие слезы рукавом шелковой блузы. Девушка затушила окурок, встала со стула.
- Давай.
Ее руки треснули как сухие веточки. С тихим вздохом, сорвавшимся с губ девушки, несколько раз хрустнули ребра. Голова безвольно повисла, упав на продавленную грудную клетку. Бесформенный кожаный мешок, набитый мясом и переломанными костями, упал на пол. Зверь съел некрасивое лицо, откусил полные пальцы.
Самым сладким на вкус оказалось сердце.
Оно было совершенно нормального цвета, в отличие от черного сердечка, вытащенного из груди мальчишки.
Оставив нетронутыми легкие, кишечник и желудок, как и большую часть внешней оболочки, зверь выполз на улицу, выбив окно. В его пасти пылал черный турмалин, у мальчишки ничего такого внутри не оказалось. Зверь держал камень очень аккуратно, стараясь не оставить ни сколов, ни царапин, ни трещин.
- У вас уже быстрее получается вернуться к приемлемому для вас облику.
Сапфироокого я нашел возле лазурного озера, в котором плескались две очень похожих друг на друга женщины с рыбьими хвостами вместо ног. Хвосты их были красно-пурпурного цвета, светло-розовая кожа была полупрозрачной и я мог видеть как бьются их сердца. В жемчужно-белые волосы они вплели цветы, названий которых я не знал. Я видел только, что бутоны были серебряными, как и те, что прятались в высокой темно-изумрудной траве, на которой мы сидели.
- Кто они?- я указал на женщин, которые выползли на берег и теперь выжимали волосы.
Сапфироокий не ответил, а я не стал расспрашивать, лишь протянул турмалин господину. Тот взял его и спрятал в карман.
- Эта девушка знала, что я приду,- пробормотал я,- и она видела меня.
Господин выдавил из себя корявую ухмылку.
- Сказала, что ее предупредили. И...
Я замялся.
- Дала увидеть мне как я выгляжу. Я в самом деле такой, как в ее глазах?
Сапфироокий господин смотрел на женщин. Они о чем-то разговаривали, но нам было не расслышать о чем именно.
- А каким вы были в ее глазах?
Я начал рассказывать и воспоминание отчетливо проявилось у меня перед глазами. В тот же миг я ощутил, что будто вытянулся, а на лице господина появились отблески.
- Вижу,- вздохнул господин. Воцарилось молчание, прерываемое лишь отголосками разговора женщин. Малахитовые небеса расчертила надвое пересекающая их сверкающая звезда, а за ней еще одна, и еще, а потом и бесчисленное множество огоньков понеслись вдогонку за ними. В безмятежной лазурной глади озера отразились их ослепительные тельца.
- Вы будете выглядеть так, как видят они или так, как угодно вам,- подал голос сапфироокий,- чуть не забыл.
Он выхватил из воздуха какую-то легкую невесомую материю и протянул ее мне.
- Ваше одеяние.
Я помял в руках совершенно неосязаемую прохладную и легкую ткань. Едва накинул на плечи и она обволокла все мое тело, кроме головы, кистей рук и ступней. Мне стало тепло и комфортно, будто бы меня укутали в уютное одеяло.
- Чем провинилась она?- спросил я. Сапфироокий оскалился.
- Она убила отца.
На меня навалилась печаль. Я вспомнил своих родителей и от осознания того, что скорее всего, никогда их больше не увижу, мне захотелось громко закричать.
- Убила его, когда узнала, что он насиловал младшую сестру.
Словно молотом по голове ударили.
- Что?
- Да,- продолжал господин,- увидела, когда вернулась с работы прежде обычного. Мать их, вымолившая подселенца, давно почила от злой болезни, которая пришла к ней на порог лет десять назад. Я лично провожал эту печальную даму туда,- сапфироокий махнул куда-то в сторону дремучего леса.
- Девушке дали время уладить дела, чтобы ее сестра не осталась на обочине жизни и да, ее предупредили о твоем визите,- господин явно с огромным удовольствием любовался женщинами.
- Но она же убила человека не потому, что хотела причинить боль, а потому, что хотела защитить слабого,- пробормотал я, ощущая как голову накрывает ощущение, схожее с приступом мигрени.
- Что поделать,- сапфироокий пожал плечами,- ослушаться правил никак нельзя.
Я обхватил голову руками и сделал глубокий, тяжелый вздох.
- Господин, вас ждут,- вдруг услышал я до боли знакомый голос. Сапфироокий поднялся, надел шляпу. Я поднял голову и обомлел: возле господина стояла моя повесившаяся супруга.
Даже петля была на месте.
Источник (личный профиль автора на сайте pikabu.ru)
КРИПОТА - Первый страшный канал в Telegram