Самоубийца (ч.1)

Я думал, что все закончу, а по сути - только начал.

Помню тот вечер, словно все произошло буквально недавно, хотя минуло много-много долгих лет.

В моей ладони лежала горсть голубых таблеток, глянцевых и гладких, чем-то похожих на крохотные булыжники, с любовью сглаженные океанскими волнами и выброшенные на песчаный берег. Я сидел на своем продавленном диване, у стены стоял стол. Был слышен гул работающего компьютера, который в тишине квартиры, тонущей в темноте засыпающего дома, заползал во все щели, все углы, заполняя их своим шумом. В углу шкаф, из которого торчали несвежие майки, свитера и брюки. Я мало заботился о гигиене в тот месяц. Если в таком состоянии были мои вещи, что уж говорить про меня самого, восседающего с ворохом спутанных волос и щетиной, которая переставала быть таковой и медленно превращалась в бороду.

Единственным источником света был мерцающий монитор.

В воздухе застыл запах перегара.

Таблетки я закинул в рот, с трудом проглотил, запил их, улегся поудобнее и стал ждать.

Поначалу мне было все равно, а потом затрясло от чудовищного страха, накатившего так же внезапно, как и пропавшего. За ним пришла апатия, сонливость и мой диван, вместе с полом квартиры провалился в бездну, где не было ничего, кроме шепота, шорохов, мельтешащих теней и плача. Жуткого плача, от которого у меня до сих пор волосы дыбом встают, если я о нем вспоминаю. Так плачут, когда в доме умирает ребенок. Так воют, когда вытаскивают из петли остывшее тело жены. Так рыдают каждый раз, когда приходят на могилу к родителям. Так стенают, когда старый пес умирает от рака и ничего, кроме усыпления, ты ему дать не можешь. Так плакал я, каждый раз об этом всем вспоминая.

Когда открыл глаза, я ощутил, что мне стало намного легче. Как будто не было этого страшного месяца. За окном было темно, но стена из проливного дождя рассыпалась и теперь по небосводу прогуливалась госпожа Луна, рассыпая бриллианты звезд на бархатный небосвод. Окно мое будто стало в разы больше и я мог любоваться этой картиной не вставая с дивана.

Внезапно я подпрыгнул, как ужаленный. Сама комната расширилась, диван больше не был продавленным, компьютера как и не было - вместо него на столе красовался графин и два бокала. Шкаф пропал, на его месте стояло мягкое кресло с длинной спинкой. Мой глаз нервно задергался. Я пил таблетки вовсе не для галлюциногенного эффекта.

Я встал, выпрямился. Графин и бокалы намекали на то, что здесь кто-то был и скоро вернется обратно, лишь дождется моего пробуждения и появится.

Собственно, этот кто-то не заставил себя ждать. От стены отделилась длинная тень, ставшая смуглым господином с пылающими сапфировыми глазами. Он снял с головы аккуратную широкополую шляпу, заправил за уши смоляные пряди волос за уши, небрежным движением снял с себя плащ и остался в водолазке, душащей его за горло, да в брюках. Как по мановению руки в его раскрытой ладони появился блокнот и он сел в кресло.

- Вы тоже присаживайтесь,- пригласил он, жестом указывая на диван. Я послушно сел.

- Ну что ж,- улыбка озарила его лицо,- ваше намерение увенчалось успехом. Вас не откачали.

- А что, кто-то вызвал "неотложку"?- пробормотал я, чувствуя как в горле пересохло. Сапфироокий господин так же жестом показал на графин и попросил угоститься клюквенным морсом. Я повиновался и сидел на диване уже с бокалом в руке.

- Ну конечно,- господин листал свой блокнот, пока не нашел нужную ему запись,- вот же, ваша соседка. Вы по случайности забыли закрыть входную дверь, а она пришла занять у вас денег.

Господин усмехнулся.

- Вот не повезло барышне,- вздохнул он,- денег не заняла, так еще пришлось с полицией и докторами объясняться.

- А можно вопрос?- подал голос я, но господин покачал головой.

- Все вопросы после того, как я с вами набеседуюсь всласть,- сказал он строго, но не преминул смягчить это улыбкой, от которой, признаюсь, у меня был мороз по коже. Больше походило на оскал гиены. Сложилось впечатление, что любую улыбку, будь она искренней или фальшивой, этот господин видел лишь на отвратительных карикатурах и именно по ним учился растягивать губы и обнажать зубы.

- Итак,- я заметил, что страницы блокнота он листает длинным когтем, черным и загнутым,- после череды смертей родных вам людей и смерти любимого вами животного, вы решили завершить свой жизненный цикл самостоятельно, не дождавшись кончины, предписанной при рождении. Посему имя ваше у вас отбирается, как и все воспоминания о дорогих вам созданиях. Вы поступаете ко мне на службу ровно с того момента, как ваша память станет чиста и срок вашей службы составит столько столетий, сколько было таблеток у вас в руке.

Я ужаснулся, ведь я высыпал в ладонь все содержимое баночки, а там было где-то 50 таблеток. Господин извлек из кармана брюк часы на цепочке, узнал который час.

- Надо же, вы не кричите и рыдаете,- пробормотал господин, убирая часы обратно. Да как мне кричать, если в голове творился сумбур, а голос и вовсе пропал.

- У вас были вопросы. Беседы, к которой я привык, у нас, кажется, не выйдет,- сапфироокий убрал и блокнот, а затем жадно воззрился на мое лицо.

- Почему не вечность-то?- протянул я, отхлебнув еще морса. На удивление, он был довольно вкусным.

- Прошу прощения?

- Ну вы сказали, что мне служить у вас столько столетий, сколько было таблеток. Почему не вечность?

Я заерзал на месте.

- Так понимаю, что вы, уважаемый, дьявол, верно?

Господин снова расплылся в жуткой пародии на человеческую улыбку.

- Дьяволом меня люди называют. Если вам так привычнее, то...

Он развел руками, продолжая скалиться.

- Для вечной службы ваш грех - песчинка на обочине мироздания. Кроме того, хватит с вас и того, что я у вас воспоминания забираю.

- А как же ад, котлы и все такое?

- Дорогой мой, а разве для вас позабыть жену, ребенка, родителей и пса - не ад?

Я ощутил, как все мое существо рухнуло и разлетелось на мельчайшие осколки. Господин положил ладони на подлокотники.

- Даю вам некоторое время на то, чтобы вы могли еще раз окунуться в свою память...

- А торг уместен?

Господин приподнял правую бровь и слегка наклонился по направлению ко мне.

- Что?

- Могу ли я предложить что-либо в обмен на вашу милость?

Господин явно был не готов к такому повороту разговора, поскольку он насупился и нахмурился, задумчиво потирая острый подбородок.

- Что вы хотите?