Самая тяжелая операция 140-го центра ССО (Часть последняя)

Кульминация

Мы встретили наши отходящие машины. Они еле ползли. Я поднялся в кузов – он был весь залит кровью. Все четверо моих товарищей получили тяжелые ранения. Мы приступили к оказанию первой помощи и эвакуации раненых товарищей. К сожалению, быстро довезти их до блок-поста не удалось. Из-за пробитых колес БТР заглох, «УРАЛ» также полностью вышел из строя, а до нашего блок-поста оставалось несколько километров. Наши побратимы из «Омеги» выслали к нам микроавтобус с какими-то отчаянными волонтерами, которые работали на передовой. Думаю, когда мы победим в войне, в каждой воинской части надо будет поставить памятник своим волонтерам – без помощи народа воевать было бы просто невозможно. Мне очень жаль, что я не знаю, как зовут этих прекрасных отчаянно смелых людей – надеюсь, они прочтут, и выйдут на связь. Там была девушка-медик.

Раненым требовалась немедленная операция – нужно было доставить их в ближайший госпиталь. К сожалению, ближайший госпиталь, где их могли бы спасти, находился в Харькове, ничего ближе не было. Ни реанимационного вертолета, ни реанимобиля не было поблизости. Но даже обычный вертолет нам выслать не смогли – не оказалось готовых к взлету. Мы связались напрямую с вертолетчиками, и оказалось, что недалеко от нас пролетал по другому заданию один из экипажей. Как только они узнали, что мы в беде, вертолетчики мгновенно полетели к нам. Они сели на блок-посту. А мы ждали, пока к нам доедет машина. 

Развязка

У меня хорошая медицинская подготовка, а накануне я прошел в Киеве курс подготовки по программе «боец-спасатель», и получил от волонтеров современные аптечки для подразделения. Я применил все свои знания для спасения жизней. Все четверо получили ранения грудной клетки – пули снайперов пробили легкое, а также были ранения в голову и другие части тел. Накануне на выдаче аптечек инструктор сказал мне – вот вам в комплект одна декомпрессионная игла, вряд ли у вас в группе в одном бою будет много бойцов с таким видом ранения, а вот оказалось, что так и произошло… Прежде всего надо определить признаки, кому следует оказать помощь прежде всего. Для этого следует обратить внимание на губы и ротовую полость, глаза. У двоих ребят глаза потемнели и отекли – это признаки повреждения мозга. Они погибли почти сразу – им было уже невозможно помочь. Одному из раненых оказали помощь – он сам сидел, был в сознании, и не был в критическом состоянии. Кровь быстро остановили, говорили с ним. Я сосредоточился на помощи второму – он был очень тяжелый. Засунул палец во входное отверстие на груди – пневомторакс. Легкие пробиты, дыхание перекрыто – ввел иглу, дыхание восстановилось. Остановили кровь, стабилизировали. Приехали волонтеры, раненых погрузили в машину, доставили к вертолету, взлетели. Уже когда летели в вертолете из-за перепада давления произошел шок, остановка сердца. Откачивали 10 минут – массаж сердца, искусственное дыхание. Запустили вручную, стабилизировали. Мы держали его 4 часа – это была непрерывная работа. Руки дрожали… И вот в Харьков прилетели. Мы сообщили, что везем двоих раненых, но нам прислали только один реанимобиль. Потом приехал второй. Самого тяжело раненого товарища отвезли в госпиталь, мы вздохнули. Другой наш товарищ сидел сам в вертолете, мы вынесли его, посадили. Но когда наконец приехал реанимобиль и за ним, он вдруг… упал. Умер. Оказалось – пуля пробила плечо, изменила траекторию, задела легкое, позвоночник. Небольшое входное отверстие, а внутри – беда.

Произошло внутреннее кровоизлияние. Все это время пока мы летели, офицер истекал кровью. Ему было ужасно больно, по характеру ранения, но он видел, как мы откачиваем другого воина, и держался мужественно, не издал ни звука. Ему нельзя было запустить сердце – кровь почти вся вытекла… В полевых условиях ему ничем нельзя было помочь. Когда мы приехали в госпиталь, нам сообщили – погиб и тот, кого мы с таким трудом доставили. Основная причина – также огромная кровопотеря…

Мнение командира

Анализируя этот боевой эпизод, считаю, что применять подразделения спецназ, предназначенные для операций в глубоком тылу противника в качестве войсковой разведки переднего края обороны противника – неоправданно.

Такие операции следует осуществлять только с проведением агентурной разведки, при обязательной поддержке бронетехники и артиллерии, способной работать немедленно по заявке. Нам надо воевать огнем и маневром, чтобы было как можно больше профессионализма, и как можно меньше необходимости жертвовать собой. Для этого необходимо качество планирования боевых операций. К сожалению, наше подразделение привлекали и к другим непрофильным операциям – например, нам, подразделению специальных операций, однажды поставили контрразведывательные задачи в ближнем тылу. Острейшей проблемой является невнимание к организации эвакуации раненых, отсутствие передовых полевых госпиталей, отсутствие вертолетов для быстрой эвакуации, отсутствие реанимобилей в боевых порядках частей. Если бы наши раненые попали на операционный стол не спустя 4,5 часа, а в течение часа, то они бы остались в живых.

Мое мнение

Полностью согласен с командиром, но также добавлю пару слов о том, что мы уже давно должны были иметь и вертолеты для эвакуации, и реанимобили, и полевые госпитали, но как не крути, а высшему командованию срать на это все, так и держимся на волонтерах, что российская сторона, что украинская.

Еще немного матчасти.
В данной ситуации группы 140-го центра сработали отлично (да, были потери, но это война, блять, здесь без смертей быть не может), но только за счет неожиданности. Все же ССО - это разведка и не важно на сколько круто они экипированы, на сколько реалистичной была их подготовка и как метко они стреляют, ведь встреча разведки с пехотой - это в 90% случаев смерть и именно по-этому нужно максимально тщательно планировать подобные операции, но что поделать, когда такая вот хуйня...

Берегите себя.

С вами был Тырнет Милитари.