Шариков вытащил из кармана смятую папиросу и задымил.

Откушав кофею, Филипп Филиппович поглядел на часы, нажал на репетир, и они проиграли нежно восемь с четвертью. Филипп Филиппович откинулся по своему обыкновению на готическую спинку и потянулся к газете на столике. 

- Доктор, прошу вас, съездите с ним в цирк. Только, ради бога, посмотрите, в программе котов нету? 

- И как такую сволочь в цирк допускают, - хмуро заметил Шариков, покачивая головой. 

- Ну, мало ли кого туда допускают, - двусмысленно отозвался Филипп Филиппович. - Что там у них? 

- У Соломонского, - стал вычитывать Борменталь, - четыре каких-то... Юссемс и человек мертвой точки. 

- Что это за Юссемс? - подозрительно осведомился Филипп Филиппович. 

- Бог их знает. Впервые это слово встречаю. 

- Ну, тогда лучше смотрите у Никитина. Необходимо, чтобы все было ясно. 

- У Никитина... У Никитина... гм... слоны и предел человеческой ловкости. 

- Тэк-с. Что вы скажете относительно слонов, дорогой Шариков? - недоверчиво спросил Филипп Филиппович у Шарикова. 

Тот обиделся. 

- Что ж, я не понимаю, что ли? Кот - другое дело, а слоны - животные полезные, - ответил Шариков. 

Собачье сердце (М. Булгаков)