Русские Манштейны

Генерал-майор Владимир Владимирович Манштейн был легендой Белого движения. Страшно ненавидящие генерала большевики прозвали его «одноруким чёртом» и «истребителем комиссаров».

Владимир происходил из российской ветви семьи Манштейнов, поступивших на российскую военную службу и  принявших православие. Его отец, Владимир Карлович, посвятил себя военной карьере, участвовал в 6 войнах. Выйдя в отставку в 1905 году, он вернулся на военную службу с началом Первой Мировой. У белогвардейцев генерал получил прозвище «Дед». Вот как о нем писал генерал Туркул:

Пехотный офицер незнатного полка, командир батальона, потом полковой командир — на его ветхой шинели цветился солдатский Георгиевский крест, — Дед уже ветераном участвовал в японской войне, а в первый огонь пошел еще при Скобелеве, в освободительную войну на Балканах. Дед отзывался добровольцем на все боевые выстрелы: был в бухарском походе, усмирял в Китае «Большого кулака». С удивительной ясностью, как будто бы Горный Дубняк, Шипка, Плевна были вчерашним ясным днем, рассказывал он нам о 1877 годе. Его рассказы как-то странно и светло мешались с нашей белой войной, точно уже не было хода времени для протабаченного скобелевского солдата в балканском башлыке, и наша война была для него все той же неутихаемой вечной войной за освобождение братьев-христиан…Я хорошо знал старика Манштейна. Он служил при штабе моего 1-го полка в офицерской роте, а жил у меня. До того в Каменноугольном районе он заведовал эшелонами офицерской роты. Дед подавал поездные составы под самым жестоким огнём, вывозил раненых и убитых. Обычное его место было на паровозе, рядом с машинистом. Дед стоял с револьвером в руке — револьвер был допотопный, «бульдог», как пушка, — а сам Дед в шинели, и его башлык, завязанный по-старинному крест-накрест, пушисто индевел от дыхания…На Дон Дед привел едва ли не всю семью Манштейнов, до внуков, до легоньких, остриженных кадет с детскими еще глазами и нежными впадинами на затылках. Дед пришел в Белую Армию добровольцем, сам — шестой. Его сын Владимир, доблестнейший из доблестных, командовал нашим Третьим полком. Имя Владимира Манштейна одно из заветных белых русских имен. Все Манштейны, кто мог носить оружие, пошли в Белую Армию. Если бы вся Россия так поднялась, как эта военная семья киевлян, от большевиков давно бы и праха не осталось.

Командиром Владимира Карловича в Добровольческой армии был его сын Владимир. Его боевой путь начался в Прибалтике в 1915 году. В боях с немцами молодой Майнштейн неоднократно был ранен, но всегда возвращался в строй. После революции капитан присоединился к генералу Дроздовскому, который повел солдат с собой на Кубань, сражаться с большевиками. Там Владимир Владимирович был тяжело ранен в руку, у него началась гангрена. Чудом медсестры спасли молодого офицера, ценой потери руки и окривения на один бок. Вернувшись в строй, Манштейн чрезвычайно ожесточился, теперь его храбрость в бою сопровождалась жестокостью по отношению к противнику.

Команду над вновь сформированным 3-м полком принял полковник Манштейн, — «безрукий чёрт» — в храбрости своей мало отличавшийся от Туркула. Он не отличался от него и жестокостью, о которой, впрочем, заговорили ещё задолго до неудач. Так, однажды, зайдя с отрядом из нескольких человек в тыл красным под Ворожбой, сам, своей же единственной рукой, он отвинтил рельсы, остановив таким образом несколько отступающих красных эшелонов. Среди взятого в плен комсостава был и полковник старой службы. — Ах, ты, твою мать!.. Дослужился, твою мать!.. — повторял полковник Манштейн, ввинчивая ствол нагана в плотно сжатые зубы пленного. — Военспецом называешься? А ну, глотай!    

До конца войны Манштейн командовал 3-м Дроздовским полком. С остатками армии он эвакуировался из Крыма в 1920 году и перебрался в Софию, Болгария, с отцом и женой.

Устроиться в мирной жизни однорукому генералу Манштейну было очень тяжело. Никакой другой профессии, кроме военной, он не имел. Пенсии, которую получал его старик-отец, им троим не хватало. В Галлиполи умерла его дочь. Теперь супруга стала требовать развода. Этот груз оказался чересчур тяжелым. Утром 19 сентября 1928 года Манштейн пришел вместе со своей женой в софийский городской парк Борисова градина. Там из револьвера он застрелил её, а потом застрелился.