Republic - Улыбка Ким Чен Ира. Как меняется жизнь города в Северной Корее

https://t.me/res_publica

19 ноября 2017 г. Федор Тертицкий.

Успеху внутренних реформ в КНДР сильно мешает внешняя политика.

По данным Reuters, на время визита Дональда Трампа в Пекин КНР временно ввела запрет на поездки в Северную Корею. Исключение было сделано для туров в приграничный город Синыйчжу. В начале ноября я как раз побывал в Синыйчжу в таком туре. Поездка получилась познавательная и позволила оценить внешние изменения, которые произошли в Северной Корее за три года, – последний раз я там был в 2014-м.

Сразу хотел бы оговориться, что по турпоездкам объективно судить о жизни в КНДР нельзя – туриста возят только по заранее утвержденным направлениям, а просто погулять по городу и пообщаться с людьми он не может. Вообще, в списке методов изучения Северной Кореи турпоездки будут стоять после интервью с беженцами, чтения закрытых документов, утекших из страны, работы со спутниковыми снимками, бесед с северокорейцами вне КНДР и изучения открытых источников – то есть где-то на шестом месте. Тем не менее определенную информацию можно почерпнуть и из турпоездок.

Разные близнецы

Синыйчжу ⁠расположен на самом юге ⁠китайско-северокорейской границы, в устье приграничной реки Ялуцзян. Напротив него на китайском ⁠берегу стоит город Даньдун, через который идет значительная часть ⁠китайско-северокорейской торговли. ⁠Даньдун ⁠и Синыйчжу можно было бы назвать городами-близнецами, но ⁠в данном случае такая характеристика отсылает скорее к известному фильму со Шварценеггером и Де Вито. Помимо того что Даньдун просто больше Синыйчжу – и по территории, и по населению, – уровень жизни там несравнимо выше. Особенно хорошо это видно ночью – когда три года назад я был в Даньдуне, ночью можно было видеть, как противоположный берег погружается в полный мрак, и только где-то горит одинокий огонек (уже в КНДР я увидел, что это подсвечивается памятник Ким Ир Сену). Даньдунский же берег, застроенный отелями, ресторанами и многоквартирными домами, был залит светом.

В то же время Синыйчжу – место, которое северокорейские власти порой используют как своего рода пробирку для экспериментов с капитализмом. Самый радикальный из них – попытка превращения города в свободный капиталистический район а-ля Макао, в 2002 году огороженный от остальной страны колючей проволокой. Менее радикальный проект был запущен уже Ким Чен Ыном, объявившим, что в Синыйчжу создается свободная экономическая зона. Оба проекта закончились крахом – бизнесмена, который должен был управлять единственным свободным городом КНДР, в Китае за неуплату налогов посадили в тюрьму, а в экономическую зону никто не вложился.

Своеобразным символом этой ситуации стали три моста, соединяющие оба города, – главный Мост китайско-корейской дружбы, соседний мост, разбомбленный в корейскую войну и превращенный в туристическую достопримечательность, и новый Южный мост, на северокорейской стороне вообще не подведенный к какой-либо серьезной инфраструктуре.

Выглядит это невесело, но, к счастью, в последние годы ситуация стала немного лучше.

Мы стали более лучше одеваться

Сейчас на состояние северокорейской экономики влияют два главных фактора. Позитивный – это проведенные Ким Чен Ыном реформы по децентрализации промышленности и сельского хозяйства. Значительная часть экономики была освобождена от диктата Госплана, предприятия и крестьяне получили возможность самим торговать своей продукцией. Негативный – это бездарный внешнеполитический курс Пхеньяна, который своими ракетно-ядерными играми загоняет себя под все новые санкции, а также злит главного партнера – КНР.

Из того, что я увидел и услышал в Синыйчжу и на границе, становится ясно, что по крайней мере пока позитивные факторы сильнее. Главное изменение – в одежде. Процент прилично одетых северокорейцев в Синыйчжу существенно выше, чем в Пхеньяне три года назад. Одежда, конечно, почти исключительно китайская – и не всегда самая дешевая. Обувь часто своя – многие носят широко известные в узких кругах синие ботинки, сделанные в Синыйчжу.

Во-вторых, ситуация с освещением тоже улучшилась. Если раньше по ночам был подсвечен только памятник Ким Ир Сену, то теперь свет иногда виден в окнах домов, и вообще есть ощущение, что да, тот берег тоже населен. Конечно, до хоть сколько-нибудь приемлемой ситуации еще очень далеко – в большинстве квартир света нет, и работающих фонарей я тоже не увидел, хотя честно отшагал несколько километров вдоль границы.

Санкции, введенные в отношении Северной Кореи, формально в силе, но торговля идет, и Мост китайско-корейской дружбы часто бывает просто забит грузовиками. Сказываются санкции прежде всего на ситуации с топливом для автомобилей – цены на такси в Синыйчжу взлетели, и даже сравнительно состоятельные граждане могут позволить себе ездить на такси значительно реже. Тем не менее машины на улице есть, и их не то чтобы совсем мало – что показывает, что в городе есть и богатые, по северокорейским меркам, люди и их немало.

Довольно печальной остается ситуация с дорогами – несмотря на то что в городе стали укладывать новый асфальт, автобус трясет одинаково при поездке как по новому, так и по старому покрытию.

Памятники, музеи и вожди

Туристы в КНДР ездят группой на автобусе в сопровождении гида и сами гулять не могут. Как правило, за туром следит сотрудник госбезопасности – одного и того же пожилого мужчину в штатском я видел в окрестностях нашего автобуса несколько раз. Подавляющее большинство туристов – жители Китая. Поэтому тур целиком и полностью рассчитан на китайцев. Гиды, конечно, на языке говорят свободно, причем учат его они тут же в Синыйчжу, что само по себе довольно необычно – власти КНДР стараются затруднить изучение китайского в приграничных регионах, чтобы предотвратить побеги из страны. В тур входит посещение центральной площади города, Музея революционных заслуг, посвященного трем Кимам, косметической фабрики, парка, возле которого продают сувениры, столовой (обед включен в стоимость тура) и детского сада. За символическую для иностранца сумму 10 юаней в конце тура можно погулять с гидом по ялуцзянскому побережью и посмотреть на Даньдун, расположенный с другой стороны реки.

На центральной площади города стоят памятники Ким Ир Сену и Ким Чен Иру. Когда-то там был лишь Ким Ир Сен, поставленный в 1968 году, – после утвержденияв стране «системы единомыслия», но после смерти Кима-среднего памятник Ким Ир Сену был переделан и дополнен памятником его сыну. Дизайн памятников копирует пхеньянский – культ вообще сейчас очень однообразный, но сделано лучше. Кимов сейчас надлежит ваять с улыбающимся лицом – и улыбка у синыйчжуского Ким Чен Ира выглядит естественнее, чем у пхеньянского.

Около памятников в КНДР работает схема сравнительно честного отъема денег у иностранцев. Гостям продают искусственные цветы – в пересчете на российские деньги они стоят примерно 180 рублей. Гости возлагают их к памятнику, а когда автобус уезжает, северокорейцы собирают цветы и снова продают их новой партии иностранцев.

Музей революционных заслуг сделан, понятное дело, первосортно – на все связанное с Семьей Северная Корея никогда не жалела денег. Музей поделен на десяток с небольшим залов, и каждый посвящен какой-нибудь теме, например «Ким Ир Сен, Ким Чен Ир, Ким Чен Ын, Синыйчжу и сельское хозяйство» или «Ким Ир Сен, Ким Чен Ир, Ким Чен Ын, Синыйчжу и промышленность». Казалось бы, что можно сделать хорошо в таком музее? Выяснилось, что можно и что местные историки явно подходят к работе с большим вниманием – там можно увидеть, например, вполне аутентичные северокорейские вещи и документы 1940-х годов, то есть довоенные, которые найти не так-то просто.

Есть в музеях, впрочем, и фальшивые документы, но, судя по всему, вины музейщиков в этом нет. Об истории их возникновения рассказывал Георгий Плотников – полковник Советской армии, один из немногих иностранцев, работавших в архивах КНДР в 1950-е. В конце 1950-х годов архивы стали собирать документы, посвященные закончившейся в 1953 году корейской войне. Руководил этим процессом замминистра национальной обороны Ким Ун. Вскоре выяснилось, что документов осталось мало, и тогда Ким Ун и его команда решили писать документы приблизительно, по воспоминаниям участников событий. Ким Уна позднее расстреляли, а документы остались – и часть их (конечно, совсем маленькая) усилиями местных историков перекочевала в музеи.

В музее и на центральной площади фотографировать нельзя – камеры забирает китайский гид в момент пересечения границы, выдают их уже потом. Контроль за фотографиями ужесточен – если в 2014 году нельзя было фотографировать военных и предметы культа по частям (только целиком), то теперь из автобуса снимки можно делать только по разрешению гида. В конце путешествия фотоаппарат досматривается – у меня удалили несколько снимков, причем удалили хорошо – стертые файлы на карте памяти не находит ни одна программа восстановления.

Замечу, что пользы для КНДР от такой цензуры нет никакой, поскольку некоторые китайские туристы все равно делают «криминальные» снимки жизни в Синыйчжу, а потом выкладывают в сеть.

Жизнь приграничного города

Косметическая фабрика – первый объект, где можно довольно свободно фотографировать. Работа идет не очень интенсивно, на туристов внимания не обращают – рабочие явно привыкли. Тут же, на месте, продают напитки и продукцию фабрики. Иностранцы, кстати, должны платить иностранной валютой. Годится любая, хоть доллары, хоть юани, хоть рубли – в КНДР отношение к инвалюте крайне либеральное, говорят, что когда-то даже предприятия внутри страны рассчитывались между собой валютой (обычно британскими фунтами), пока Ким Ир Сен не распорядился прекратить это антипатриотическое безобразие.

У синыйчжуского парка можно немного поесть – например, там продают вареные яйца, которые, как вообще в бедных странах, считаются деликатесом, – и, пускай совсем немного, пообщаться с простыми людьми. Я попросил гулявших в парке школьников сфотографировать меня на мой фотоаппарат – ребята немного оробели, но сфотографировали. Увидевшая это гид добродушно сказала: «Не бойтесь его, ребята, он говорит по-корейски. С ним можно и по-нашему, не обязательно по-английски».

На городских улицах часто можно увидеть солнечные батареи, которые являются одной из главных причин улучшения ситуации с электричеством. Батареи китайские, и в Даньдуне есть по крайней мере один магазин с вывеской на корейском и китайском, специализирующийся на их продаже.

Следующая остановка после парка – художественный музей. Большая часть картин – свои, северокорейские, хотя некоторые импортированы из КНР. Есть очень много красивых зарисовок животных и природы – тут стоит сказать спасибо Ким Чен Иру, резко открутившему гайки в живописи после прихода к власти. Полководец-Отец в свое время курировал искусство – и поэтому, в отличие от Ким Ир Сена, имел чувство вкуса, а позднее выяснилось, что живопись на нейтральные темы хорошо продается, и процесс пошел.

Старое плакатное искусство тоже никуда не делось и занимает почти весь первый этаж. Оно тоже по-своему интересно – например, на плакате, изображающем народы мира, славящие вождя, африканец был подозрительно похож на большого друга Пхеньяна Роберта Мугабе, хотя остальные персонажи вполне условные. Возможно, портрет Мугабе был единственным доступным художнику изображением чернокожего и поэтому он стал прообразом восторженного почитателя Кима из Африки.

Я когда-то защитил диссертацию по северокорейской армии, поэтому был впечатлен находкой еще одного художника, изобразившего Ким Чен Ира в военной форме. Ким-средний, как, возможно, помнят читатели, при жизни был маршалом КНДР, а после смерти повышен до генералиссимуса – и петлицы на его мундире нарисованы так, что не поймешь, то ли перед тобой маршал (что корректно исторически, так как форму генералиссимуса Ким Чен Ир никогда не носил), то ли генералиссимус (что корректно политически, ведь так Ким Чен Ира сейчас называют во всех текстах).

Последний этап тура, включенный в стоимость, – посещение концерта в детском саду. За пределами КНДР рассказывают (судя по всему, справедливо), что в этот сад ходят почти исключительно дети городской элиты, но после концерта можно только снять шляпу – воспитанники блестяще танцуют, играют на музыкальных инструментах и проделывают чудеса хореографии. Видно, что на это потрачены годы труда: и воспитательницы, и дети выкладываются на все сто, – а за счет того, что твой папа работает в горкоме, легче учиться играть на гитаре или прыгать сразу через три скакалки не станет.

Часто, когда приезжаешь в новый город, довольно быстро замечаешь, кто здесь эффективнее, городские власти или горожане. Например, в Ханое это явно горожане, умудряющиеся тихо и без конфликтов ездить по центру города, где нет светофоров и метро, а на перекрестках лежат горы мусора. В китайском Даляне симпатия будет скорее на стороне городских властей – полностью решить проблему пробок в городе с шести миллионами жителей не так-то просто, а мэрия и местный горком КПК смогли – но граждане все равно часто ломятся на красный свет. Но нигде я не видел такого контраста, как в Синыйчжу, где, несмотря на всепроникающий культ личности и диктат семьи Ким, горожане – от воспитателей детского сада до историков и музейных работников – используют все возможности, чтобы сделать жизнь немного разумнее и уютнее. Скорее всего, когда власть Кимов подойдет к концу, Синыйчжу станет одним из самых успешных городов Северной Кореи.

Патриотический туризм

Из поездки становится ясно, почему китайские власти поощряют туры в КНДР. Китайский турист, увидевший жизнь в Северной Корее, сразу вспомнит о жизни времен Мао – когда в КНР тоже была свирепая диктатура, а не мягкий олигархический режим, как сейчас, и бедность времен плановой экономики (на одном из удаленных у меня снимков северокореец вел телегу, запряженную волом). Поехать сюда дешево (для иностранца тур стоит 1800 юаней, но для жителя материкового Китая всего 750 – где-то 6700 рублей) и довольно интересно, поэтому отбоя от желающих нет, особенно в сезон (апрель – октябрь, как говорят в турагентствах).

Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/res_publica