Republic - Ролевые игры. Выживут ли «Ведомости» с новым главным редактором?
nopaywall
23 марта 2017 г. Олег Кашин.
Что делать журналистике в российском авторитаризме. И нужны ли в нем деловые медиа?
Чем дальше уходит в историю конец восьмидесятых, тем сложнее новым поколениям читателей оценить шутку основателей «Коммерсанта», поместивших в выходные данные своей газеты знаменитое «не выходила по независящим от редакции причинам», – с годами острый перестроечный юмор превратился в сухую констатацию исторического факта. Да, в дореволюционной России действительно была газета с таким же названием, и в ее номере от 25 октября 1917 года на первой полосе вышло интервью товарища министра внутренних дел Алексея Никитина, который сообщил «Коммерсанту», что большевистского переворота не будет, а если будет, то временное правительство его подавит. Это был последний номер дореволюционного «Коммерсанта» – как мы знаем, в тот же вечер в судьбу страны вмешались «независящие от редакции причины», и редакция «Коммерсанта» (в отличие от всех остальных буржуазных изданий, которые дождались большевистских запретов) сама приняла решение больше не выпускать газету – сразу же, в первый день советской власти.
И вот если пофантазировать, если вообразить, что новое время в тот вечер действительно наступило и старая Россия погибла безвозвратно, но по какой-то причине, то ли по недоразумению, то ли ради забавы, большевики решили сохранить в нетронутом виде одну дореволюционную газету об экономике – скорее даже не «Коммерсантъ», а несопоставимо более влиятельные «Биржевые ведомости». История идет своим чередом, заканчивается Гражданская война, создается СССР, умирает Ленин, Сталин выгоняет Троцкого и устраивает коллективизацию – а в Москве день за днем, номер за номером ветераны деловой прессы выпускают все ту же газету, которая печатает биржевые сводки из иностранных столиц, интервью наркомов и концессионеров, составляет рейтинги зарплат руководства ГПУ, высчитывает EBITDA Соловецкого лагеря и рассказывает о тайных механизмах «Торгсина».
Наверное, в 1929, 1937 или 1941 году это выглядело бы нелепо и жутко. Что-то похожее, но в меньших масштабах случилось с постсоветской «Правдой» – сейчас она почти такая же, как была при Брежневе, и непонятно, что это, реконструкторский фестиваль или ролевая игра тихо тронувшихся пожилых людей.
Сравнение с современной деловой прессой прозвучит, наверное, жестоко и гипертрофированно, но вообще-то да – когда в девяностые или в начале нулевых журналисты несли в строящийся российский капитализм самые высокие стандарты и привычки западной деловой прессы, это было благородное соучастие в строительстве нового мира, создании новой этики, журналистской и деловой, но к эпохе «Роснефти» стандарты и привычки эпохи ЮКОСа подходят вряд ли. Двадцать лет назад можно было надеяться, что российский капиталист-воротила, пообтесавшись на рынке, станет похож на классических героев Уолл-стрит и лондонского Сити, но этого не случилось, и типичный воротила новейшего времени – скучный ветеран госбезопасности, совсем не рыночной невидимой рукой поставленный на очередной денежный поток, а новые лица, появляющиеся в этом мире, при ближайшем рассмотрении оказываются лицами детей этих скучных ветеранов госбезопасности. Воспринимать их как ньюсмейкеров, неотличимых от тех, кого имели в виду создатели российской деловой прессы 20–25 лет назад, – это не меньшее реконструкторство и ролевая игра, чем нынешняя «Правда» или «Биржевые ведомости», если бы они были в Советском Союзе.
Стоит сказать, что и ньюсмейкерам нового поколения эта игра тоже нравится – они охотно участвуют в ней и даже придумали несколько дополнительных форматов, главным из которых можно назвать ежегодный летний фестиваль в Петербурге (кажется, в его названии есть что-то про экономику), когда Игорь Сечин может почувствовать себя настоящим Рокфеллером, приехавшим в Давос порешать судьбы мировой экономики, а деловая пресса задает ему вопросы и тщательно фиксирует ответы. Конечно, обязательный аксессуар этой игры – толстая бумажная газета со скучными заголовками, которую, сделав серьезное лицо, будет читать пассажир бизнес-класса, летящий в Сочи, где ему скажут, куда он должен инвестировать в свете последних решений Совета безопасности РФ. Понятно, что это игра, но это интересная, приятная для ее участников и очень продуманная игра, дающая, помимо прочего, самую настоящую работу нескольким сотням журналистов, которым тоже по какой-то причине хочется чувствовать себя ничем не отличающимися от коллег из Bloomberg. Это опасная игра, в ней уже пострадали сильнейшие некогда «Эксперт» и Forbes, и в ней пока остаются «Ведомости», РБК и отчасти «Коммерсантъ». Тот пассажир бизнес-класса, нахмурив брови, будет читать именно их, но если их завтра не станет, он не расстроится, а, например, посмотрит в полете какое-нибудь кино – настоящей, не игровой потребности в этих газетах у него, конечно, нет. Судьба деловой прессы в России – это даже не медийная и не политическая, а социальная проблема вот тех нескольких сотен деловых журналистов, которые, если с этими СМИ что-то случится, останутся без работы. Никаких других проблем нет, есть только игра в рынок в эпоху госкапитализма, скатывающегося в вульгарный феодализм.
Показательно, что главный критерий независимости и неподцензурности деловых газет сегодня совсем не деловые сюжеты, а темы общего интереса на грани таблоидных сенсаций – дочки Путина, дачи и яхты Сечина, зарплата того же Сечина или Костина. Это та журналистика, которая всерьез раздражает власть, как если бы речь шла не о деловых газетах, а о настоящих таблоидах или революционных листках с прокламациями. За эту журналистику поменяли менеджмент в РБК, за нее Сечин через суд добивался уничтожения тиража «Ведомостей», и вот тут парадокс: такая журналистика не уникальна, о яхтах Сечина писала (и тоже платила за это своим уничтоженным через суд тиражом) «Новая газета», бульварный «Собеседник» из номера в номер описывает благосостояние Дмитрия Медведева подробнее и жестче, чем Навальный, но именно в деловых газетах, рядом со скучными статьями об РЖД или ВТБ, расследования о дачах и дочерях становятся настоящим событием, более того – почему-то и скучные статьи о госкомпаниях чего-то стоят всерьез только в том случае, если они соседствуют на полосе с расследованиями о яхтах и дворцах, и это уже не игра, это всерьез.
Задачей газет, созданных для рынка, в нерыночной России становится, таким образом, поиск и соблюдение баланса между этим «всерьез» и игрой. «Коммерсантъ» с этим не справился, РБК пережил смену менеджмента, но пока (если не брать во внимание курьезы наподобие статьи о конфликте вокруг школы акробатического рок-н-ролла, где ни разу не упомянута главная героиня этого сюжета Катерина Тихонова, открытая когда-то именно «старым» РБК) держится, и последняя интрига теперь связана с «Ведомостями».
Резюме назначенного главреда, успевшего после «Коммерсанта» поработать в РИА «Новости» и на Первом канале, отпугивает ревнителей бескомпромиссной деловой журналистики, но это как раз не беда – недовольством ревнителей того, чего в России нет, можно пренебречь. Илья Булавинов ушел из «Коммерсанта» на пике «гребаной цепи», и возвращение в деловую прессу скорее станет для него реваншем за поражение, пережитое им (в том числе им) вместе со старым «Коммерсантом», а опыт в государственных медиа, помимо прочего, всегда дает четкое представление о том, какой не должна быть независимая пресса. Единственный вопрос, остающийся к этому моменту без ответа, – возможна ли в принципе журналистика в российском авторитаризме, но ответ на этот вопрос зависит от чего угодно, но не от личности Ильи Булавинова.
Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/nopaywall