Republic - Оттепель для оптимистов. Зачем власти популяризировать 1960-е
nopaywall28 апреля 2017 г. Андрей Архангельский.
Интеллигенции предлагается новая модель лояльности. Узнать ее можно из исторических сериалов.
Недавно в России очень смеялись над тем, что ЦРУ назвало КВН «мощным инструментом пропаганды». Смеялись и критики путинского режима: мол, это детский сад, так и до мышей докатимся. Между тем американская прямолинейность, которую часто подводит незнание российского контекста, здесь как раз попала в точку. То, что в России с некоторых пор юмористы представляли Обаму и Меркель «лжецами с низким интеллектом и проблемами в личной жизни», одновременно раздавая скрытые комплименты российскому руководству, не просто плохая шутка; это сигнал об искажении базового мировоззрения. Такой юмор действительно является средством манипуляции и пропаганды – именно потому, что он болезненно однобок, что разрушает саму природу юмора; а во-вторых, он внушает, что шутить так про чужих президентов и канцлеров – это теперь и есть этическая и эстетическая норма в России.
Назови кто-то российские исторические сериалы – например, свежих «Оптимистов» Алексея Попогребского – «идеологическим оружием Путина», люди тоже, вероятно, будут смеяться. А зря: роль сериалов в манипуляции массовым сознанием огромна. Если вдуматься, производство сериалов о том, как хорошо всем жилось при тоталитарном советском режиме, идет с начала 2000-х, а с начала 2010-х годов превратилось в конвейер: каждый день на всех каналах, условно говоря, славят «порядок при Сталине» или позднейшие «свободы» – в той или иной форме. Появлению убежденных двадцатипятилетних пропагандистов, мечтающих «вернуть СССР», мы во многом обязаны именно этим сериалам. Именно они сопровождали все их детство и внушали им мысль: лучшее, что было со страной, было в советском прошлом; и лучшее, что можно сделать сегодня, – вернуться в это прошлое. Именно этот сериальный поток внушил им мечту о «небесном СССР» – со всеми его сверкающими машинами, просторными квартирами и, главное, бесконечно счастливыми людьми; внушил им, что такая страна существовала в реальности. Сотни сериалов, которые искажают сознание, вводят людей в заблуждение, – чем не оружие массового поражения?
Сам себе куратор
Не нужно при этом думать, что над каждым продюсером, творящим очередной миф, склонился кремлевский куратор и внимательно следит за каждым кадром. Во-первых, продюсеры и сами знают, что можно, а чего нельзя. Снимать сериал про СССР – это такой код лояльности для любого телеканала. Но продюсеры также используют этот «язык прошлого» для того, чтобы реализовать собственные политические симпатии или антипатии. Местами эти завуалированные намеки выглядят даже как смелость – например, сцена в защиту геев в сериале «Оттепель» Тодоровского.
Мы не будем отрицать и благородных порывов авторов донести до зрителя какую-то крупицу правды – в рамках дозволенного, как в тех же «Оттепели» или «Оптимистах». Советские режиссеры, борясь за то, чтобы сохранить в конвенциональном фильме какую-то острую или критическую, как им казалось, сцену, считали, что таким образом они переиграют систему и изменят сознание миллионов зрителей. Нынешние режиссеры и продюсеры также садятся играть с властью, надеясь ее переиграть, но переиграть ее невозможно, потому что в нынешних условиях любой сериал, даже критикующий режим, все равно превращается в апологию режима – как вышло, например, с экранизацией «В круге первом» по роману Солженицына.
Таково свойство телевидения, которое целиком контролируется властью. Режиссер «Оптимистов» Попогребский и сценарист Михаил Идов признаютсяв интервью, что сценарий фильма об информационно-аналитическом отделе МИДа в 1960-е годы, пытавшегося облагородить внешнюю политику СССР и никогда в реальности не существовавшего, они начали писать еще в конце 2000-х. Про 60-е тогда не снимали, сам жанр «альтернативной истории» был в новинку. Авторы хотели представить, что было бы, если бы советский режим был чуточку гуманнее и человечнее. Десять лет назад эта идея была, пожалуй, сенсацией. Но к тому времени, когда сериал вышел, в апреле 2017 года, весь телеэкран давно превратился в сплошной «альтернативный СССР», который выдают за реальный.
Школа лояльности
Выход «Оптимистов» именно сейчас связан, впрочем, еще с одним сюжетом, о котором вряд ли догадывались авторы. Еще пару лет назад в сериалах царствовал «сталинский код», означавший утверждение насилия по отношению к человеку в качестве нормы; эти сериалы внушали, что «с нами по-другому нельзя», и по мере сил оправдывали насилие государства над человеком. Ныне сталинский код чуть притопили, заменив его другой доминантой – условным шестидесятничеством.
Тема шестидесятых играет важнейшую роль в системе манипуляции массовым сознанием. Многие обратили внимание на то, что в этом году сразу три крупнейших столичных музея (Третьяковская галерея, ГМИИ им. Пушкина и Музей Москвы) представили выставки, в названии которых было слово «оттепель». Якобы это совпадение и задуманы они были давно, но почему они приурочены именно к 2017-му? Скорее всего, чтобы отвлечь внимание от столетия революции, о которой ей говорить затруднительно; октябрьскому перевороту до сих пор официально не дана этическая оценка, до сих пор не дан четкий сигнал, чем все-таки считать революцию – триумфом или случайностью, торжеством или преступлением? Нам, правда, обещают ближе к осени сериалы о Ленине и Троцком, но сейчас все силы направлены на то, чтобы сам этот юбилей чем-нибудь заслонить или хотя бы не акцентировать на нем внимание; оттепель – как раз подходящая для этого и, как говорят сегодня, «позитивная тема».
«Оттепель» сегодня – это уже не память об освобождении от сталинщины. Прежнее наполнение понятия давно уже потеряло смысл. Оттепелью теперь называют глобальный проект власти, и все, что с ним связано, направлено на главного его бенефициара тогда и сейчас – на интеллигенцию (заметим, что и главные герои «Оптимистов» – интеллигенты на службе у власти). Сам концепт оттепели транслирует целый комплекс идей. Это на самом деле разговор о границах допустимой свободы и одновременно предложение перезаключить новый негласный договор между властью и интеллигенцией. Предложение играть системно, по правилам. Фактологической ошибки тут нет: реальная оттепель, точнее, даже две – сразу после смерти Сталина и начала 1960-х – означали кое-какие послабления, открытие витрин свободомыслия. Но цензура, диктат и контроль идеологии при этом сохранялись. Оттепель – это в реальности советский вариант управляемой, контролируемой творческой свободы, и именно такую форму свободы в новых условиях власть и хочет предложить интеллигенции и всему обществу – в случае, конечно, если все будут себя хорошо вести. Если вспомнить недавние события, о той же свободе художника Дмитрий Медведев напомнил, выступая в защиту фильма «Матильда».
Одновременно это еще и напоминание о том, что любые свободы в России возможны только под контролем. Это не исключает тонких настроек, то есть границы свободы для отдельных ее бенефициаров могут оговариваться, но прежде нужно договориться о «двойных сплошных», о красных линиях. «Будьте шестидесятниками», – предлагает Кремль. Можно любовницу, можно даже любовника; можно требовать большей гуманности – но нельзя быть предателем. В понимании власти это означает: нельзя подвергать сомнению ее право существовать в нынешней конфигурации. Нельзя допускать мысли, что в России может быть как-то иначе. Примеры допустимой свободы как раз и даются в виде художественных образов, в сериалах про 1960-е – как в «Оптимистах»: вот как можно себя вести, не опасаясь последствий. Это не просто «кино» – это ролевые модели, варианты поведения. Причем, как бы говорят нам, тогда-то свобод было в не пример меньше, а вон как люди счастливо любили, жили и творили. А вам-то уж сам бог велел. Соглашайтесь. И пойте песню «Оттепель». И будьте оптимистами.
Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/nopaywall