Republic - Оттепель для оптимистов. Зачем власти популяризировать 1960-е

https://t.me/nopaywall

28 апреля 2017 г. Андрей Архангельский.

Интеллигенции предлагается новая модель лояльности. Узнать ее можно из исторических сериалов.

Недавно в России очень смеялись над тем, что ЦРУ назвало КВН «мощным инструментом пропаганды». Смеялись и критики путинского режима: мол, это детский сад, так и до мышей докатимся. Между тем американская прямолинейность, которую часто подводит незнание российского контекста, здесь как раз попала в точку. То, что в России с некоторых пор юмористы представляли Обаму и Меркель «лжецами с низким интеллектом и проблемами в личной жизни», одновременно раздавая скрытые комплименты российскому руководству, не просто плохая шутка; это сигнал об искажении базового мировоззрения. Такой юмор действительно является средством манипуляции и пропаганды – именно потому, что он болезненно однобок, что разрушает саму природу юмора; а во-вторых, он внушает, что шутить так про чужих президентов и канцлеров – это теперь и есть этическая и эстетическая норма в России.

Назови кто-то российские исторические сериалы – например, свежих «Оптимистов» Алексея Попогребского – «идеологическим оружием Путина», люди тоже, вероятно, будут смеяться. А зря: роль сериалов в манипуляции массовым сознанием огромна. Если вдуматься, производство сериалов о том, как хорошо всем жилось при тоталитарном советском режиме, идет с начала 2000-х, а с начала 2010-х годов превратилось в конвейер: каждый день на всех каналах, условно говоря, славят «порядок при Сталине» или позднейшие «свободы» – в той или иной форме. Появлению убежденных двадцатипятилетних пропагандистов, мечтающих «вернуть СССР», мы во многом обязаны именно этим сериалам. Именно они сопровождали все их детство и внушали им мысль: лучшее, что было со страной, было в советском прошлом; и лучшее, что можно сделать сегодня, – вернуться в это прошлое. Именно этот сериальный поток внушил им мечту о «небесном СССР» – со всеми его сверкающими машинами, просторными квартирами и, главное, бесконечно счастливыми людьми; внушил им, что такая страна существовала в реальности. Сотни сериалов, которые искажают сознание, вводят людей в заблуждение, – чем не оружие массового поражения?

Сам себе ⁠куратор

Не нужно ⁠при этом думать, что над каждым продюсером, творящим очередной миф, ⁠склонился кремлевский куратор и внимательно следит ⁠за каждым кадром. Во-первых, продюсеры и сами ⁠знают, что можно, а чего нельзя. Снимать сериал про СССР – это ⁠такой код лояльности для любого телеканала. Но продюсеры ⁠также используют этот «язык прошлого» для того, чтобы реализовать собственные политические симпатии или антипатии. Местами эти завуалированные намеки выглядят даже как смелость – например, сцена в защиту геев в сериале «Оттепель» Тодоровского.

Мы не будем отрицать и благородных порывов авторов донести до зрителя какую-то крупицу правды – в рамках дозволенного, как в тех же «Оттепели» или «Оптимистах». Советские режиссеры, борясь за то, чтобы сохранить в конвенциональном фильме какую-то острую или критическую, как им казалось, сцену, считали, что таким образом они переиграют систему и изменят сознание миллионов зрителей. Нынешние режиссеры и продюсеры также садятся играть с властью, надеясь ее переиграть, но переиграть ее невозможно, потому что в нынешних условиях любой сериал, даже критикующий режим, все равно превращается в апологию режима – как вышло, например, с экранизацией «В круге первом» по роману Солженицына.

Таково свойство телевидения, которое целиком контролируется властью. Режиссер «Оптимистов» Попогребский и сценарист Михаил Идов признаютсяв интервью, что сценарий фильма об информационно-аналитическом отделе МИДа в 1960-е годы, пытавшегося облагородить внешнюю политику СССР и никогда в реальности не существовавшего, они начали писать еще в конце 2000-х. Про 60-е тогда не снимали, сам жанр «альтернативной истории» был в новинку. Авторы хотели представить, что было бы, если бы советский режим был чуточку гуманнее и человечнее. Десять лет назад эта идея была, пожалуй, сенсацией. Но к тому времени, когда сериал вышел, в апреле 2017 года, весь телеэкран давно превратился в сплошной «альтернативный СССР», который выдают за реальный.

Школа лояльности

Выход «Оптимистов» именно сейчас связан, впрочем, еще с одним сюжетом, о котором вряд ли догадывались авторы. Еще пару лет назад в сериалах царствовал «сталинский код», означавший утверждение насилия по отношению к человеку в качестве нормы; эти сериалы внушали, что «с нами по-другому нельзя», и по мере сил оправдывали насилие государства над человеком. Ныне сталинский код чуть притопили, заменив его другой доминантой – условным шестидесятничеством.

Тема шестидесятых играет важнейшую роль в системе манипуляции массовым сознанием. Многие обратили внимание на то, что в этом году сразу три крупнейших столичных музея (Третьяковская галерея, ГМИИ им. Пушкина и Музей Москвы) представили выставки, в названии которых было слово «оттепель». Якобы это совпадение и задуманы они были давно, но почему они приурочены именно к 2017-му? Скорее всего, чтобы отвлечь внимание от столетия революции, о которой ей говорить затруднительно; октябрьскому перевороту до сих пор официально не дана этическая оценка, до сих пор не дан четкий сигнал, чем все-таки считать революцию – триумфом или случайностью, торжеством или преступлением? Нам, правда, обещают ближе к осени сериалы о Ленине и Троцком, но сейчас все силы направлены на то, чтобы сам этот юбилей чем-нибудь заслонить или хотя бы не акцентировать на нем внимание; оттепель – как раз подходящая для этого и, как говорят сегодня, «позитивная тема».

«Оттепель» сегодня – это уже не память об освобождении от сталинщины. Прежнее наполнение понятия давно уже потеряло смысл. Оттепелью теперь называют глобальный проект власти, и все, что с ним связано, направлено на главного его бенефициара тогда и сейчас – на интеллигенцию (заметим, что и главные герои «Оптимистов» – интеллигенты на службе у власти). Сам концепт оттепели транслирует целый комплекс идей. Это на самом деле разговор о границах допустимой свободы и одновременно предложение перезаключить новый негласный договор между властью и интеллигенцией. Предложение играть системно, по правилам. Фактологической ошибки тут нет: реальная оттепель, точнее, даже две – сразу после смерти Сталина и начала 1960-х – означали кое-какие послабления, открытие витрин свободомыслия. Но цензура, диктат и контроль идеологии при этом сохранялись. Оттепель – это в реальности советский вариант управляемой, контролируемой творческой свободы, и именно такую форму свободы в новых условиях власть и хочет предложить интеллигенции и всему обществу – в случае, конечно, если все будут себя хорошо вести. Если вспомнить недавние события, о той же свободе художника Дмитрий Медведев напомнил, выступая в защиту фильма «Матильда».

Одновременно это еще и напоминание о том, что любые свободы в России возможны только под контролем. Это не исключает тонких настроек, то есть границы свободы для отдельных ее бенефициаров могут оговариваться, но прежде нужно договориться о «двойных сплошных», о красных линиях. «Будьте шестидесятниками», – предлагает Кремль. Можно любовницу, можно даже любовника; можно требовать большей гуманности – но нельзя быть предателем. В понимании власти это означает: нельзя подвергать сомнению ее право существовать в нынешней конфигурации. Нельзя допускать мысли, что в России может быть как-то иначе. Примеры допустимой свободы как раз и даются в виде художественных образов, в сериалах про 1960-е – как в «Оптимистах»: вот как можно себя вести, не опасаясь последствий. Это не просто «кино» – это ролевые модели, варианты поведения. Причем, как бы говорят нам, тогда-то свобод было в не пример меньше, а вон как люди счастливо любили, жили и творили. А вам-то уж сам бог велел. Соглашайтесь. И пойте песню «Оттепель». И будьте оптимистами.

Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/nopaywall