Republic - Кто правит современной Россией: от администраторов до распорядителей

https://t.me/res_publica

16 августа 2017 г. Татьяна Становая.

Властная вертикаль не отражает реальную конструкцию власти. Существует пять типов людей, которые всегда у руля.

Нынешний политический режим в России практически на всем протяжении своего существования отличался своей непрозрачностью: реальные механизмы обсуждения и принятия решений находились не столько внутри формальной (видимой) вертикали власти, сколько в каком-то параллельном политическом мире, где непросто было отслеживать расстановку сил.

В рамках первого срока Путина элиту было принято делить на «семью» и путинских (среди которых тоже выделяли «питерских либералов» и «питерских чекистов»). Во время второго срока много говорилось о противостоянии газпромовской и сечинской групп. Сейчас политическое поле кажется более атомизированным, границы между группами влияния стираются. Тем не менее и нынешнюю правящую элиту можно систематизировать, если использовать для этого функциональный подход. Важно оговориться, что предлагаемое разделение носит очень условный характер и является приглашением к дискуссии (в том числе в комментариях под статьей).

С учетом кадровых перестановок и внутриэлитных трансформаций 2016–2017 годов можно выделить в окружении Путина как минимум пять типов фигур, вовлеченных в принятие ключевых управленческих и политических решений. Статус не закреплен навсегда – каждый руководитель может в той или иной степени совмещать несколько функций, но одна всегда будет доминирующей.

Гаранты безопасности

Как нетрудно догадаться, речь идет прежде всего о силовиках, но не только. В последние годы, начиная с 2012-го, их роль и влияние заметно выросли, и, несмотря на кадровые пертурбации в ФСБ и ФСО, общее влияние и на законодательный процесс, и на кадровые решения кажется гораздо более выраженным, чем в прежние периоды. Тем не менее силовики бывают разные, есть множество людей, находящихся по большей степени в тени, но активно принимающих участие в подготовке государственных решений.

Это прежде ⁠всего руководство ФСБ ⁠и Росгвардии, Совета безопасности и Минобороны, аппарат Совбеза, ⁠Генштаб. Сюда ⁠же можно отнести и часть Администрации президента (Алексей Громов, Дмитрий Песков). Кстати, ⁠совершенно неслучайно в такой ситуации силовики оказываются ⁠в одной упряжке с гражданским звеном, отвечающим за информационную политику Кремля.

Гарантов ⁠с легкостью можно было бы назвать информаторами – именно они остаются наиболее достоверными источниками информации для Путина. Влияние этих людей выстраивается именно через информационно-аналитическую функцию, которая и обеспечивает доминирующее положение внутри системы. Особенностью гарантов безопасности является тот факт, что при сохранении высоких возможностей в вопросах информирования президента они, как правило, не предлагают концептуальных решений, а все их программные предложения подстраиваются под неподвижные приоритеты. Например, готовящиеся на базе Совбеза документы строятся вокруг одного приоритета – безопасности (понимаемого, правда, с каждым годом все шире и шире). Концептуальная рамка тут остается жесткой и консервативной.

Важно также добавить, что гаранты безопасности действуют исходя из выраженной антизападной, антилиберальной идеологической рамки. Не являясь идеологами (хотя некоторые безуспешно претендовали на эту функцию), они формируют определенную концепцию восприятия действительности, провоцирующую появление ура-патриотической идеологии.

Советники-эксперты

Одна из самых публичных и при этом разрозненных категорий людей из окружения Путина. Фактически экспертную функцию, прежде всего в вопросах экономической, финансовой и бюджетной, социальной политики, выполняет правительство России (правильнее говорить о членах правительства, так как Дмитрий Медведев в персональном плане относится к другой категории, о чем будет сказано далее). В этой же категории такие фигуры, как Алексей Кудрин, активно участвующий в разработке и стратегии развития страны и предвыборной программы Путина, глава Сбербанка Герман Греф, регулярно предлагающий реформы, помощник президента Андрей Белоусов. Сейчас уже в меньшей степени, но все еще справедливо отнести сюда и Сергея Глазьева, а также руководство Высшей школы экономики, РАН, Российской академии народного хозяйства при правительстве РФ.

В отличие от первой категории советники-эксперты предлагают Путину разные концептуальные решения, касающиеся развития страны, но при этом не пользуются степенью доверия гарантов. В этом смысле интересно наблюдать, как внутри путинского режима сложилось разделение информативной и программной функций. Когда системные либералы предлагают президенту реформы, все они проходят затем через своеобразный фильтр информационно-аналитической работы гарантов. После прохождения такого фильтра мало какие предложения выживают.

Советники-эксперты – одна из самых политически слабых категорий, но при этом наиболее публичных. Кроме того, эта категория остается в значительной степени встроенной в формальные механизмы принятия решений, то есть обладает политической легитимностью. Правда, такая формальная легитимность девальвируется низким авторитетом кабинета министров, а также из-за того, что консервативный политический мейнстрим отторгает реформаторские подходы. Советники-эксперты предлагают свои решения, но чаще всего реализуют чужие.

Политические архитекторы

Вопросы внутренней политики – исключительная сфера, в которой Путин допускает, в рамках своего режима, своеобразное творчество. Демиургом нынешнего режима называют Владислава Суркова, и, судя по всему, какое-то ограниченное влияние на сферу внутренней политики он сохраняет до сих пор. Его преемник Вячеслав Володин активно реализует свои возможности уже как глава нижней палаты парламента, став вопреки логике режима политическим спикером, а также неформальным куратором партии власти, посредником в отношениях парламентских сил и государства.

Увеличивается и политическая роль Совета Федерации, а также персонально Валентины Матвиенко, сделавшей из СФ не «отстойник» для маргиналов с сомнительной репутацией, а респектабельный орган для политических старожилов. Наконец, архитектором, безусловно, является и Сергей Кириенко, который, несмотря на свой технократический подход и деидеологизацию проводимой политики, по-новому строит работу кремлевских политических менеджеров. К этой категории также можно отнести все, что представляет собой флору и фауну российской публичной политической жизни: партии как институт, движения, системную оппозицию, депутатов и сенаторов.

Политическая сфера при этом остается и самой динамичной. За несколько лет можно было наблюдать смену разных проектов (часто масштабных) структурного и политического характера: архитекторы в разные периоды создавали Общественную палату и «Наших», движение «За Путина», ОНФ, политические партии, формировали избирательные правила и общий политический и партийный ландшафт.

Политические архитекторы, надо признать, как и советники-эксперты, в своей работе тоже часто упираются в стену гарантов безопасности, которые ломают сценарии региональной политики (провоцируя, например, аресты губернаторов), значительно влияют на судьбы внесистемной оппозиции (ведь для Кремля это скорее вопрос безопасности, а не политического управления), доминируют в определении повестки по проблеме иностранного вмешательства в российскую политическую ситуацию (тема «иностранных агентов»). В этом смысле эксклюзивные площадки, на которых работают «архитекторы», становятся с годами все более узкими.

Администраторы

Наверное, до 2015 года эту категорию вряд ли имело смысл выделять специально: администраторами были лишь чиновники среднего и высшего звена, за исключением политических назначенцев. После кадровых перестановок 2016 года администраторы стали занимать места крупных политических тяжеловесов. Эксперты заговорили о новой категории технократов-менеджеров, не имеющих публичного политического опыта и личных амбиций, преданных Путину исполнителей. Они дополняют собой весь комплекс деполитизированной вертикали исполнительной власти. Именно администраторы в самом широком смысле в последние полтора года заменяют политических назначенцев в самых разных структурах: руководство Администрации президента (прежде всего ее глава, а также протокол и референтура), руководство ФСО, губернаторы. К этой же категории можно отнести, пусть и с большими оговорками, МВД (как самый политически слабый силовой орган), а также СКР. Последний, кажется, окончательно превращается в административную пристройку к ФСБ, что делает логичным замену Александра Бастрыкина на какого-нибудь более технического генерала.

Администраторы, в отличие от «архитекторов», действуют в заранее заданном коридоре формализованных возможностей, а также спущенных сверху политических приоритетов. Они легко заменяемы, динамичны, политически бесцветны, а также совместимы с самыми разными группами влияния. Это такие своеобразные административные нейтрино: их персональное влияние незаметно, но они повсюду – начиная с самого верха вертикали (тот же Антон Вайно, глава президентской администрации) и заканчивая сити-менеджерами.

Распространение администраторов связано с кризисом политической ответственности: отсутствие успехов в социально-экономической сфере и постепенно проявляющийся моральный износ созданной политической конструкции ведет к тому, что ответственность, как горячие угли, перекидывают друг другу силовики, чиновники, политики. Если в 2000-е годы получение поста тем или иным влиятельным игроком воспринималось как своего рода кормление, а также политическая возможность (ответственность за результаты шла на втором месте и не была столь политически значимой), то сейчас формальная вертикаль становится полигоном для сброса «политических отходов» – ответственности за социально-экономические проблемы и коррупцию.

На особом положении тут внешнеполитический блок России: Управление внешней политики Администрации президента и МИД. Руководство этого блока оказывается наиболее многофункциональным, оно одновременно играет роль гарантов-информаторов, администраторов (в большей степени Юрий Ушаков, чем Сергей Лавров) и советников-экспертов. Такая многофункциональность объясняется тем, что внешнеполитический блок находится в определенном смысле на передовой всей российской государственной политики.

Распорядители

Наконец, пятая – самая мощная категория с точки зрения масштабов обладания ее представителями финансово-политическими ресурсами. Это та категория, куда входят соратники Путина, получившие крупные активы либо в управление (государственные олигархи в лице Игоря Сечина, Сергея Чемезова, Алексея Миллера и другие), либо в собственное владение благодаря близости к государству (друзья-бизнесмены, например Ротенберги, Ковальчуки, Тимченко).

Однако сюда также можно отнести и тех, кто в свое распоряжение получил не только активы, но и крупные политико-управленческие задачи, – например, Рамзан Кадыров и Сергей Собянин, отвечающие соответственно за Чечню и российскую столицу. С большими оговорками, но распорядителем также оказывается и Дмитрий Медведев – лидер партии власти, глава правительства и одна из ключевых фигур в системе принятия решений и обеспечения ее стабильности. Нельзя забывать, что Медведев, при всей девальвации его политического статуса, был членом правящего тандема, а сегодня является единственным внутри власти, кому Путин доверил бы свое замещение в экстренной ситуации.

Распорядители – это самая мощная, самая влиятельная, наиболее приближенная в персональном плане к Путину, но при этом, как бы странно это ни показалось, наиболее уязвимая категория. Именно ее представители в наибольшей степени подверглись санкциям, именно у них самое неопределенное и рискованное будущее, так как они в наибольшей степени зависимы от Владимира Путина. Это также та категория, представителям которой есть что терять в случае политической дестабилизации. Это своего рода ресурсная база режима, неспособная к воспроизводству в «другой» России.

* * *

Тенденции последних трех лет показывают, что категория гарантов безопасности будет продолжать доминировать во влиянии на принятие государственных решений, а роль советников-экспертов, активизировавшихся на время президентской кампании, будет и дальше падать. Политические архитекторы становятся больше организаторами, чем идеологами, а администраторы постепенно вытесняют распорядителей (Сергей Иванов, Владимир Якунин, Евгений Муров). Наконец, сами распорядители постепенно утрачивают свою эксклюзивность в глазах Путина, дистанцируются от главы государства, а их стилистика работы оказывается все более корпоративистской (и все сильнее противоречит государственнической логике).

Судя по всему, политический режим от фазы взросления переходит к фазе зрелости, когда ключевая цель не завоевание, а удержание. Время делает решение этой задачи все более затратным и болезненным для самой власти, но в еще большей степени для наиболее тяжеловесной и консервативной ее части. А это означает, что страну может ожидать большая контрперестройка: набор структурных перемен, призванных гарантировать неприкосновенность нынешних бенефициаров режима, но уже с прицелом на постпутинскую Россию.

Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://t.me/res_publica