Рембрандт

Рембрандт Харменс ван Рейн — ещё один голландский молодец и универсальный солдат от искусства. Он был гениальным художником, который, скорее всего, продал душу за талант портретиста. Главная фишка его живописи в том, что рисуя свои картины, он включал психолога и неебически тонко передавал эмоции персонажей через цвет, мимику, жесты и позы.

Родился в городе Лейден и с 13-ти лет начал учиться живописи у местного художника. Первый преподаватель был настолько ноунэйм, что не оставил вообще никакого следа в истории, поэтому толком нельзя оценить степень его влияния на молодого Рембрандта. Но потом Рэм свалил в Амстердам и продолжил обучение у более известного чувака, Питера Ластмана, который был не простым хуем с горы, а какое-то время даже тусил в самой Италии, и, естественно, заразил своего ученика любовью к мифологическим и библейским сюжетам. В какой-то момент Рэмбрандт, вместе со своим другом решили: «Баста! Научены уже рисовать, го бабосы и славу грести», и открыли свою мастерскую, всего через пару лет словив первую волну хайпа.

В отличии от первого учителя, Ластман определенно точно повлиял на Рембрандта. И если сравнить его ранние работы со зрелыми, то можно легко заметить, что в начале пути Рэм писал ярче, страдал излишним перфекционизмом и уделял особое внимание к деталям – выписывал всякие мелкие штуки, рюшечки и прочую ебалу. Особенно сильно он заморачивался с костюмами и достоверностью окружения персонажей.

Когда до Рембрандта дошло,что он живет в эпоху Барокко, то он подорвался за трендами и, подглядев на работу со светом у местечковых караваджистов, начал прокачивать фишку с резким светотеневым контрастом.

В один прекрасный момент молодого таланта заметила важная шишка — Константин Гюйгенс, секретарь принца Оранского, который был, само собой, поэтом, меценатом и вообще ценителем искусства. Гюйгенс успешно расхваливал своим влиятельным друзьям и знакомым талант Рембрандта, а те, в свою очередь, оперативно делали ему заказы на картины. Делишки художника стали ощутимо поправляться, и он окончательно перебрался в Амстердам, где уже запущенная хайп-машина продолжила набирать обороты со скоростью, блять, тысячелетнего сокола. Переехав в Амстер, Рембрандт резко поменял направленность своих работ, начав тоннами писать мужские и женские портреты. Исследуя мимику лица, он пытался ухватить и передать на холсте уникальность каждой портретируемой модели и показать личность, её самую суть.

Очевидно, Рэм не просто так переключился на портреты. В те времена на этот жанр была большая мода, и лучшим способом разбогатеть & прославиться было рисование мордашек всяких важных ребят с баблишком и связями. От бешеного таланта Рембрандта местные бюргеры верещали громче, чем сучки на концерте Токио Хотэл.

Отчётливо прочувствовав вкус успеха, Рэм стратегически-выгодно для себя женился на Саскии ван Эйленбюрх – мадам из богатой семьи, которую он позже часто делал героиней своих картин. Брак открыл художнику двери в высшее общество и обрушил шквал заказов на его голову. Первые годы в новом городе считаются самым счастливым и кайфовым временем в жизни художника, за это время он успел продуктивно накатать около полусотни портретов.

Но реально переломным моментом, после которого локальная известность Рембрандта переросла в настоящую славу, было написание группового портрета «Урок анатомии доктора Тульпа». В чем прикол? А в том, что Рэм по классике жанра «биографии великих людей», стал очередным парнем, который перешагнул через каноны и выстроил композицию из увлечённых хирургов не унылыми параллельными рядами, а пиздатой, новаторской пирамидкой. Но на этом инновации не закончились: он не только объединил участников в одну группу, но и детально прописал лица всех героев, передав их характеры через мимику – на всей картине вы не найдёте двух одинаковых дурачков, каждый из них навсегда застыл с уникальным выражением лица. Эта картина в карьере художника стала доказательством его профессиональной зрелости.

Слава приносит заказы, заказы – кэш, а кэш сносит башню к хуям. Поднявшись на своем искусстве, Рэм неебически разбогател и купил себе дом в самом, мать его, центре злоебучего Амстердама. Более того, он, как бешеный, начал скупать у антикваров разные древние хуёвины: начиная с картин старых мастеров и заканчивая раритетным оружием или музыкальными инструментами.

В какой-то момент художник получил заказ на групповой портрет от очередных важных дядек – на этот раз это были амстердамские мушкетёры из стрелкового клуба. Сейчас получившаяся картина называется «Ночной дозор», но изначально она называлась  «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга». Самое забавное, что на самом деле на картине изображен день, а не ночь, просто холст потемнел от лака и времени.

По-сути, «Ночной дозор» – это «Урок анатомии доктора Тульпа» на максималках. Рембрандт продолжил гнуть новаторскую линию и сделал ну очень нетипичную композицию для парадного портрета того времени. Вместо того, чтобы уложить персонажей в унылые параллельные ряды, раскидывая их по холсту, в зависимости от занимаемого ими места в иерархии, он написал их в движении, во время самого экшена – сразу после отдачи приказа о выступлении войск. Для полноты картины, Рэм ещё впихнул абсолютно левых персонажей для массовки – такого до него в этом жанре не делал вообще никто и никогда.

Естественно, гениальные инновации в жанре и свежий взгляд художника, заказчиков не волновал от слова совсем. Картина им не понравилась, хотя они, кривя ебальники, всё-таки её приняли. Толком до конца не понятно, стала ли реакция на «Ночной дозор» началом конца в карьере Рембрандта или нет, но, так или иначе, после этого заказа жизнь гения пошла по пизде. Забавно, что немногочисленные ученики мастера в этот момент были на пике популярности, только набирая обороты – переняв какие-то отдельные черты и фишки учителя, они просто начали тиражировать их, как конвейеры, нащупав таким образом золотую жилу.

Основной причиной финансового неуспеха Рембрандта стало то, что он не стоял на месте и постоянно двигался вперёд. Его стиль – пластид, и развивался по восходящей, со временем становясь только круче. Его лучшие картины – последние. Не было такого, что в какой-то момент он достиг апогея и больше не мог переплюнуть самого себя. Просто, к сожалению для него, мода в живописи начала развиваться в сторону скрупулезной детализации, в то время как для Рембрандта это был пройденный этап, и его живопись, как у Тициана, эволюционировала в степь широких и смелых мазков.

В конце-концов, из-за отсутствия заказов и сопутствующих проблем с деньгами, художник распродал всё своё состояние, включая дом и коллекцию предметов искусства, заявил что он банкрот и съебался жить в еврейские ебеня, на окраину Амстердама, где провел остаток жизни. Разжалованный из богачей в нищеброды, он рисовал портреты окружающих его простых людей: стариков, забытых ветеранов вьетнама, бомжей и шлюх.

Последний период творчества – апогей развития Рембрандта, как художника. Для описания его картин искусствоведы до сих пор, пыхтя и обильно потея, пытаются подобрать метафоры поизъёбистее, но, чаще всего, у них получается только салат из слов типа: «...переливающиеся и тлеющие в золотистой мгле краски...». И в общем-то, я с ними соглашусь, потому что шедевры позднего Рэма будто и вправду написаны жидким золотом, которое ярко вспыхивает и сияет из чёрный мглы.