Реквием по мечте

Гарри и Мэрион делали по два укола в день, курили много травы и иногда догонялись дексом. Они по-прежнему разглядывали наброски кофейни, сделанные Мэрион, но уже с меньшим воодушевлением. Как-то так получалось, что у них для этого не находилось времени, хотя большую часть суток они просто валялись на диване ничего не делая и строя смутные планы на будущее, наслаждаясь ощущением того, что все и всегда будет хорошо, как сейчас. А когда Гарри оставит бизнес, настаивала Мэрион, они
не будут

жить в пригороде, и они
не станут
жить в доме с белым заборчиком и устраивать по воскресеньям барбекю, и они
не

— эй, подожди-ка секундочку, а что же нам тогда остается? Он схватил ее за грудь, и, обняв свободной рукой, поцеловал в шею, а она оттолкнула его и опустила плечи, чтобы при крыть горло: не надо, перестань, щекотно. Ясно, значит и щекотать тебя мы тоже не будем. Что там еще? У нас не будет «кадиллака», И мы не будем ездить на Пасху к родственникам, кстати, мы сами не будем праздновать Пасху, и у нас даже не будет дома коробки с мацой. Гарри, закатывая глаза, считал очередное не, но у пас будет прекрасная квартира в западной части Вилледжа, и мы будем иногда выпивать в местном баре, и мы будем покупать продукты на Бликерстрит, и у нас всегда будет на кухне хороший сыр и все, что мы захотим. Гарри поднял бровь:

все
, что захотим? Не волнуйся, Гарри, у нас будет возможность иметь все, что мы захотим. Он улыбнулся и прижал ее к себе: все, что я хочу, у меня в руках, и, поцеловав ее, он погладил ее попку, — у тебя есть все, что я хочу. Мэрион обхватила руками его шею, о, Гарри, я люблю тебя. С тобой я начинаю чувствовать себя личностью, будто я это я, и я прекрасна. Ты и так прекрасна. Ты самая красивая женщина в мире. Ты моя мечта.

Как обычно, Сара начала своей день с фиолетовой таблетки и кофе, но по какой-то причине все вдруг стало не так, как раньше. То есть она по прежнему худела, и ее красное платье застёгивалось почти без усилий, но все же чего то не хватало, даже после кофе. Теперь она чувствовала себя не так, как в самом начале, когда стала принимать таблетки. Как будто из них что-то убрали. Может быть, там что-то перепутали и выдали ей другие? А может, ей надо переходить на более сильные? Она позвонила доктору и поговорила с медсестрой, не один, а несколько раз спросив ее, точно ли та не перепутала таблетки. Нет, уверяю вас, миссис Голдфарб. Это те же самые таблетки. Но, может быть, вы дали мне какие-то другие, поменьше? Нет, эффективность У них одинаковая. И у фиолетовых, и у красных и так далее. Но кое-что изменилось. Вы просто привыкли к ним. Поначалу возможна сильная реакция на них, а потом, через некоторое время она постепенно сглаживается, и вам просто не хочется есть. Не о чем беспокоиться, миссис Голдфарб. Вы имеете в виду? Простите, у меня звонит другой телефон, мне нужно ответить. Сара несколько секунд смотрела на трубку. Раздались гудки. Может, она и права. Я не ем —

zophticzophtic

— и платье застегивается. Она вздохнула: худейхудей. Она машинально заварила еще один кофейник, глядя на свою кружку с чаем, и выпила его, расхаживая по дому, перед тем, как надеть свитер и выйти на улицу к соседкам. Теперь по утрам и вечерам стало гораздо прохладнее, однако они все равно продолжали сидеть днем на солнышке. Она поставила свой стул на обычное место, посидела, потом встала, но на этот раз без своей обычной радости и энтузиазма. Садись, садись. Что ты все время вертишься юлой? Я сейчас сяду. Просто У меня сегодня какое-то прыгучее настроение. Сегодня прыгучее настроение? Как будто ты вчера сидела спокойно. Сара, ты уже несколько недель ведешь себя как девчонка, думая о Роберте Редфорде, засмеялись женщины. Тебе надо успокоиться. Скоро тебя покажут по телевизору, так что нечего твист выплясывать, и снова смешки. Жду не дождусь. Думаю, письмо придет сегодня, и тогда я смогу расслабиться, узнав название шоу и когда оно будет. Сара пожала плечами, — кто знает. Красное платье теперь застегивается, — Сара ходила маленькими кругами, потом вышла на тротуар, глядя налево и направо, но не концентрируясь на том, что видела, потом снова возвращалась к женщинам, ненадолго присаживалась, вскакивала, ходила расширяющимися кругами, — но мне еще надо поработать над прической. Завтра мы тебя пострижем, и будешь ты красивая, как Рита Хейворт. Сара встала в позу, рука на бедре, zojJlttic, и женщины рассмеялись. Сара снова посмотрела по сторонам, сегодня должны принести. Я знаю, се

shiksa
на другом конце провода плохо понимала по-английски. В конце концов ее данные были записаны. Я все проверю, миссис Голдфарб, и мы с вами свяжемся. Спасибо за звонок. Пип. Сара еще какое-то время говорила в пикающую трубку, когда щелчок разъединения уплыл, смешавшись со звуками работающего телевизора. Она смотрела на телефон, пот на вкус был почти как слезы. Они со мной свяжутся, они — БЕРЕГИСЬ!!!

Тайрон засмеялся: слава Господу, никто меня не грузит этими материнскими комплексами, друган. Вы, бледные, слишком сильно паритесь по этому поводу. Да уж, это не шутки. Я не знаю, в чем фигня, но я пытаюсь исправить отношения с матерью, но… Гарри пожал плечами: она постоянно грузит меня этим еврейско-материнским дерьмом. Чиерт, да евреи тут не при чем, вы, бледные, все такие. Вы, что, ребята, не врубаетесь, да? Матери норовят прочно поселиться у тебя в башке. Но они не бьют себя в грудь, не-а. Они вместо этого лупят тебя по жопе. Знаешь, мне иногда кажется, что без матерей было бы лучше. Может, Фрейд был прав. Не знаю, чувак. Моя мать умерла, когда мне было восемь лет, но я помню, она была крутой теткой. У нее нас было семеро, чувак, и она была типа этих негритянских мамаш, которых показывают по телеку, такая большая и все время поет и улыбается. У нее была вот такая здоровенная грудь, и, когда она меня обнимала, я чувствовал себя как у Христа за пазухой, и там так здорово пахло. Семь детей, чувак, и она никогда никого не шлепнула. Она просто любила нас… и все любили ее. И она постоянно пела, как заведенная. И днем и ночью она пела эти госпелы, так что мы верили, что небеса буквально за углом. Знаешь, она пела, и я чувствовал себя офигенно, как под героином. Лtрри засмеялся. Типичная Махалия Джексон, да? О, она была что-то с чем-то, братуха. Да, наверное в моем доме было круто, когда я был пацаном. Моя мама была жива и все казалось суперским. Типа, поездки всякие и все такое,

Тайрон обожал шелковые рубашки. Черт, ему ужасно нравилось мягкое ощущение гладкости, прямо как задница его подружки, а она потрясающая киска, брат, ну, я имею в виду, очень приятная на ощупь. У него в шкафу висела пара дюжин таких рубашек разных фасонов и цветов, практически всех цветов радуги. Ему нравилось гладить свои рубашки так же, как гладить Элис, и частенько он стоял перед шкафом, трогая свои красивые шелковые рубашки. Черт, он обожал даже этот шкаф-купе с двумя огромными дверями и зеркалами. Иногда он мог просто стоять и открывать и закрывать дверцы просто так, ради прикола. Ты что делаешь, милый? Почему бы тебе не вернуться в постельку? Блин, да у нас куча времени для этого, детка, я нашел себе отличную игрушку, которая мне очень нравится. Помню, когда я был маленьким, я посмотрел киношку, и там у чувака был такой огромный шкаф, типа этого, с раздвижными зеркальными дверями, и вся эта хреновина была забита костюмами, а за ними был секретный ход. Это было круто. А зачем ему был нужен секретный ход? Не помню. Помню только шкаф. Тайрон закрыл дверцы шкафа, посмотрел в зеркало, увидел позади свою красотку и улыбнулся ей. Когда Тайрон пришел смотреть эту квартиру, он просто влюбился в шкафы в спальне, и тут же принял решение снять ее. Двери шкафа были шириной десять футов и полностью зеркальные. Это было первое, что показал ему посредник. Сами шкафы были примерно двенадцать футов в высоту. Оба. Друг напротив друга. Ставишь кровать между ними, и получается отличное шоу,

Медовый месяц кончился. Динамит кончился. Броуди сказал, что не знает, что именно случилось, по, возможно, это имеет отношение к тем парням, которых нашли в мусорных ящиках. Ты имеешь в виду тех бедняг с перерезанными глотками и приколотыми записками «очистим наш город от грязи»? Ага, Броуди покачал головой и они оба засмеялись. Чиерт, детка, на самом деле нет ничего смешного, что они обосрали такую мазу с этим динамитом. Броуди продолжал кивать, точно, братишка, только я-то слышал совсем другое, мол, они не на тех людей наехали. Они по-наглому стырили пару килограммов у братьев Джефферсонов и хотели скоренько скинуть его на улицах. И Джефферсоны их спалили? Броуди усмехнулся: ну а кто еще мог это сделать? Никто не наезжает на братьев Джефферсонов безнаказанно, детка. Тайрон почесал голову, ну а это дерьмо как? Как раньше? Этот героин нельзя разбавлять больше чем один к двум, если хочешь делать нормальные чеки. Тайрон просто пожал плечами, забрал порошок и отвез его к себе на квартиру, где его дожидался Гарри. Прежде чем начать расфасовку, они, как обычно, насыпали немного героина в ложку и сделали себе по дозе. Прогнав весь героин до последней капли, они посмотрели друг на друга в ожидании прихода. Однако прихода не было. Был какой-то намек на приход, но ничего близкого к нормальному кайфу. Чиерт, этот пидор не шутил, говоря, что дерьмо не динамит. Это точно. Нам надо бы сварить еще. Меня с этого вообще не торкнуло. На этот раз они насыпали в ложку порошка как следует и снов

После того как они поставились, у них осталось гораздо меньше на продажу. Разве что отбить вложенные деньги, однако это их не волновало, ведь у них была заначка, и скоро они смогут снова зашибить динамиту, разобраться с мелочевкой и купить фунт чистого.

Теперь Сара легко влезала в свое красное платье, однако она до сих пор не знала, в каком именно шоу будет участвовать. Она звонила на студию два раза в неделю, но постоянно получала один и тот же ответ: мы занимаемся вашей анкетой, вам дадут знать. И сейчас, когда она снова позвонила и оставила сообщение, секретарша с улыбкой кивнула на телефон: это снова она, да? Девушка кивнула и крепко сжала губы, чтобы не рассмеяться. Повесив трубку, Сара всегда подолгу смотрела на телефон, потом шла на кухню сварить еще кофе. Она экономила деньги на еде, но тратила почти все на кофе. А кофе сегодня стоит столько, что ого-го. Несколько раз она пыталась снова переключиться на чай, но почему-то каждый раз ощущала в животе какое-то тоскливое чувство, дикую нервозность, которая уходила только после того, как она выпивала кофе. И хотя кофе теперь тоже не полностью удовлетворял ее, но все же в большей степени, чем чай. Она постоянно чувствовала какое-то беспокойство, что само по себе было неприятно, но еще хуже, что она не понимала его причины. Что-то было не так, но она не знала, что именно.

Все время она чувствовала себя так, словно вот-вот должно произойти что-то очень плохое. А иногда ей просто хотелось плакать. И не как раньше, когда она вспоминала Сеймура или Гарри, ее мальчика, чувствуя полное одиночество. Теперь она могла просто сидеть и смотреть телевизор и внезапно начать плакать — БЕРЕГИСЬ! — ее сердце переворачивалось, застревая в горле, — а она не знала почему. Когда она снова звонила на телевидение, ей очень хотелось расплакаться. Ей хотелось сказать этой девушке, насколько важно для нее участие в шоу, но в голове у нее все спуталось. Если бы она хотя бы сказала ей названия шоу, для которых они набирали людей, она бы немного успокоилась, однако девушка сказала, что это конфиденциальная информация, и, прикрыв трубку ладонью, захихикала, подмигнув сидевшей за соседним столом подруге. Сара попыталась смотреть как можно больше различных шоу «вопрос-ответ», но не могла долго усидеть на месте, чтобы втянуться происходящее на экране, и представить себя там, в телевизоре, на подиуме. Пару раз ей удалось представить себя встающей и идущей в центр из дальнего угла студии, но, казалось, вся ее энергия уходила на то, чтобы удержать в голове красное платье и золотые туфли, так что остальной образ бледнел и расплывался практически немедленно, и все заканчивалось тем, что она просто сидела в своем кресле и смотрела вперед с отсутствующим видом. В шоу ее не было. Она пыталась высидеть всю передачу целиком, но не могла. Она вставала и наливала себе еще кофе или стоял

zophtic

, и с трудом заставляла себя сидеть на месте, подскакивая в кресле, когда время от времени Ада подкрашивала ей волосы, и той приходилось силой усаживать ее на место: если ты хочешь нормальный рыжий цвет, то сиди спокойно. Она худела, она худела. Красное платье сидело отлично. Никаких усилий. Она теряла вес. Она должна быть счастлива. Красное платье сидит как влитое, волосы у нее как у Риты Хейворт, золотые туфли сияют, и ее покажут по телевизору — мечта, мечта — она должна быть счастлива!!!

Жизнь-малина для Гарри и Тайрона закончилась, и их словно обдало осенним холодом… Броуди больше не может продавать нам неразбавленный товар. Чего?! Вот так вот. Он может продать нам вес, но товар будет разбодяженным. Черт, чувак… че за дела? Тайрон пожал плечами и почесал голову: Броуди говорит, что кое-кто пытается растянуть товар. Растянуть? Тайрон продолжал кивать: и если уж Броуди не может достать не бодяжный товар, значит, никто не сможет. Гарри смотрел па лежавший на столе пакет. Тогда мы сможем только брать для себя. Тогда почему бы нам просто не завязать??? Несколько секунд они смотрели друг на друга, смысл вопроса медленно проникал в сознание. Гарри пожал плечами: да, наверное, лучше всего так и сделать. Но думаю, мы могли бы ноставиться сейчас и остыть к завтрашнему дню. Да уж, расфасовывать это дерьмо не поставленным просто тоска. Гарри хохотнул. Похоже, в конце концов у нас останется до хрена сахара. Все нормально, детка, как-нибудь мы все же прикупим фунт чистого, и тогда нам этот сахар понадобится.

Мэрион и Элис были за то, чтобы бросить, и спать все ложились с мрачным настроением. Они проснулись К обеду, покурили травы и попили кофе, чувствуя себя отлично оттого, что без раздумий согласились бросить, посмотрели телевизор, поговорили о еде, не чувствуя в ней потребности, подумали и поговорили о разном, о том, что нужно сделать, и строя планы насчет того, как это сделать, потом снова посмотрели телевизор, попили еще кофе, снова курнули, постоянно вытирая текущие глаза и носы, и к трем часам дня решили, что они напрасно волновались, и что если они захотят бросить, то определенно смогут это сделать, так что глупо паниковать и думать, что миру пришел конец только из-за того, что они не смогли достать неразбавленного героина прямо сейчас, а потому можно снова доставать закопченую ложку. После укола их носы и глаза высохли, и во время обеда они слушали музыку.

Однако и через неделю им не удалось купить героин лучшего качества, а потому они снова попытались соскочить, только на этот раз ложка появилась еще до того, как они оделись. В этот раз они проснулись рано, чувствуя гуляющую в животах панику, жжение в глазах и вытирая текущие носы, но волшебный порошок мгновенно исцелил все их недуги. Не то чтобы они не могли бросить, просто время было неподходящим. Им столько всего надо было сделать, а они так херово себя чувствовали. Когда у них все наладится, тогда они запросто смогут бросить, а сейчас им нужна небольшая раскумарка, чтобы быть в тонусе.

Наконец Сара составила свое утреннее расписание, благодаря которому у нее появилась возможность сделать несколько очень важных вещей. Она за один раз выпивала фиолетовую, красную и оранжевую таблетки, запивая их кофе, потом снова мерила красное платье и золотые туфли, крутилась перед зеркалом, выглядя
zophtic

и пыталась не думать о том, как она будет себя чувствовать в обед. Она садилась в свое кресло, не снимая платья, и смотрела телепередачи, не переключая каналы и до конца. Она видела ведущего, публику, призы, слышала смех, аплодисменты, потом заставляла себя — прилагая немного усилий встать и пройтись по сцене к ведущему, который жду! ее с широкой улыбкой на лице, однако она не могла контролировать себя слишком долго и снова оказывалась в комнате. Она ходила по квартире, глядя на старую-старую мебель, ощущая отсутствие света и жизни, потом снова пыталась вернуться в телевизор, но без особого успеха, в конце концов исчезая где-то, сама не зная где, возможно, где-то внутри телевизора или под кроватью. Все это ставило Сару в тупик. Она искала по всей квартире, но нигде не могла найти Маленькую Красную Шапочку. В следующий раз она более внимательно следила за ее действиями и спросила, куда и зачем она идет, но та в ответ лишь пожала плечами, вздернув голову, и смерила ее наглым а кто ты вообще такая? — взглядом, прошествовала своим путем и снова исчезла. Несколько дней подряд она выходила прямо из экрана и разгуливала по квартире. Она не спрыгивала на пол, а как бы выходила из телевизора, сразу же оказываясь на полу, и очень явно и шумно игнорировала Сару, разгуливая вокруг, глядя в пол, иногда недовольно поглядывая на Сару и презрительно при этом фыркая, и продолжала расхаживать по квартире и разглядывать все подряд, везде находя недостатки и кидая на Сару злобные взгляды. В кон

Броуди спекся. Склеил ласты. Тайрон так и не узнал точно, что именно произошло — он опросил полдюжины человек и получил полдюжины ответов, однако было неважно, как именно это произошло, главное, что он был мертв, мертвее не бывает. Его нашли в аллее зарезанным, или застреленным, или сброшенным с крыши, или забитым до смерти. Его карманы были выпотрошены, и потому не оставалось сомнений в том, что его «выставили». Наверняка он вышел из квартиры не пустой: либо с героином на продажу, либо с деньгами на его покупку, Некоторое время Тайрон выслушивал разные версии, но потом ушел. Весь путь до своей квартиры он гнобил себя за то, что не обеспечил себе отходных путей для подобных форсмажоров. Они ленились искать что-то, потому что у Броуди можно было брать героин сумасшедшего качества, лучше которого им все равно было не найти. А когда этот товар у него кончился, они решили подождать, уверенные, что товар снова появится и что если в городе есть что-то стоящее, то Броуди обязательно об этом пронюхает. А теперь они влипли… Подстава полная. Боже мой, чувак, нуты и исполнил, конечно. Взял и позволил себя грохнуть, оставив нас пустыми и на кумарах. Поверить не могу. После стольких лет. Что ж, детка, кажется, нам придется почесать задницу. Нельзя же вот так просто сидеть. Точно. Ну, бля, и подстава. Дерьмо! Просто шандец! Везет же мне! ЭЙ, мужик, остынь. Какой смысл сидеть и сопли распускать. Да, точно, ты прав, чувак. Просто я в бешенстве. Мы, типа, не то чтобы должны на цыпочках пробеж

Саре нужно было идти в магазин. Вообще-то надо было собраться еще четыре дня назад, но она просто не могла заставить себя пошевелиться. не могла заставить себя выйти на улицу. Ей не нравился солнечный цвет. Если, конечно, на улице было солнце. А вдруг там облачно? Здесь, в квартире, почти ночь. А может, и хуже. Ночью включаешь свет и вроде как полегче. А сейчас все серое. Серое. Надо пойти в магазин. Давно пора. Если бы Ада зашла. Может, тогда? А может, ей позвонить? Ада отвела бы ее. Но она бы спросила, почему она не может сходить сама. И что ей ответить? Она не знала. Это же просто магазин. Да. просто магазин. Но она не могла. Она знала, что это все неправильно. даже плохо. Она чувствовала, что это нехорошо. Как можно — БЕРЕГИСЬ! — нетнетнетнет аххххч — Как она может сказать ей? Сказать

что

? Что сказать??? Нет, она должна пойти. Уже давно пора. Ни туалетной бумаги. Ни сахара. Все кончилось. Она должна выйти на улицу. Просто встать и пройтись по квартире. И все. Встать и выйти через дверь. Маленькая Красная Шапочка. Ма — БЕРЕГИСЬ! — Ничего. нигде. ничего. Она должна. Холодильник меняет форму. Ближе. Огромная пасть. Еще ближе. Она встала. Ее записная книжка. Где? Где? Нашла. Схватила обеими руками. Пошла к двери. Холодильник пошел за ней. Еще ближе. Без формы. Одна большая пасть. ее золотые туфли застучали по кухонному полу. Красное платье помялось. Она дернула ручку двери. Холодильник подобрался еще ближе. Телевизор увеличился в размерах. Экран становится все больше и больше. Она снова подергала ручку. Из экрана вышли люди. Дверь открылась. Она захлопнула ее за собой. Закачалась на высоких каблуках. Каблуки цокали по плитке. Ветер был прохладным. Небо было серым. На солнышке никто не грелся. Она пошатываясь прошла вниз по улице, хватаясь за стену. Остановилась на углу. Машины. Машины. МАШИНЫ!!! Грузовики. Автобусы. Люди. шум. Скорость. Гвалт. головокружение. Она в отчаянии прильнула к столбу светофора. и не могла пошевелиться. Включился зеленый. Она словно прилипла к столбу светофора. Костяшки пальцев побелели. Зеленый сменялся желтым. Желтый красным. Снова зеленый. Снова и снова. Многократно. Люди шли мимо. Некоторые смотрели. Пожимали плечами. Шли дальше. Сара не шевелилась. Она смотрела по сторонам. Направо, налево. Подождала зеленого света. Можно переходить.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь