Real deal

Real deal

Ilya Stakheev

В российских СМИ с удовольствием обсосали новость про то, что в Швеции вводят закон об обязательном взаимном согласии на секс для всех, включая супружеские пары. Вообще отечественный официальный медиа-дискурс очень любит новости про скандинавов, которые бы так или иначе касались секса. Помните фейки про педофилию в Норвегии? Или секспросвет в той же Швеции?

Будь я психоаналитиком, я бы сказал, что это какое-то вытесненное злорадство и рессентимент. Ну как же, построили социализм, а у нас не получилось. Дескать, ну и что, что они в списках самых счастливых стран или в списках самых образованных стран или в списках стран с наибольшим благосостоянием на душу населения на первых места. Зато извращенцы, посмотрите на них, обколются своим благосостоянием, и ну в друг друга под хвост пользовать и детей растлевать. Гейропа, пробы негде ставить.

Ну и конечно, в российских фейсбуках патриотично настроенные граждане начали с наслаждением бугагировать - дескать, все, теперь секс только по талонам, нотариус, договоры, свидетель, держащий свечу. Смехуечки, сопровождающие темы пересмотра статуса кво, особенно в темах секса и насилия, наша редакция уже подробно описала тут. Кроме того, как обычно, российские СМИ подали новость тенденциозно, а блогиры, как всегда, не посмотрели оригинал. В оригинале говорится, что никакого письменного подтверждения не нужно, нужно "ярко выраженное вербальное или невербальное согласие". Конечно, законопроект в Швеции сразу же вызвал справедливую критику. Потому что ну а что он поменял основательно? Как трактовать яркость выраженности? Что может быть ярким невербальным согласием? Кивка головы достаточно?

Однако важную вещь этот законопроект все же сделал - он вынес тему согласия на секс, в том числе и супружеский, в правовое поле. Он поднял тему договора в том самом обобщенном смысле, в каком имели его ввиду великие аналитики социального порядка Томас Гоббс и Джон Локк.

Томас Гоббс, наш кандидат всех против всех

Предмет договора

Итак, надо напомнить, что же имели ввиду эти двое. Гобсс был старше Локка на поколение, и его жизнь пришлась на начало революции пуритан в Великобритании, в процессе коей король Карл Первый лишился головы, ну и вообще было как-то неспокойно. Могли убить, даже если ты не король. Это ощущение Гоббс красноречиво описал в своем "Левиафане", характеризуя то самое natural state, которое переводят на русский как "естественное состояние". Как вы понимаете, этот перевод не отображает всей полноты значений, потому что этот термин еще и перевести как "природное государство", буквально, "государство, где господствуют законы природы"? Какие же это законы? Законы войны всех против всех. Мы воюем за ресурсы, мы воюем за право быть престижными, ну и, в конце концов, мы воюем, чтобы не быть убитыми. Умри ты сегодня, а я завтра. Единственное, что сдерживает нас от того, чтобы в принципе не поубивать друг друга, по Гоббсу, это страх смерти.

И вот, чтобы избежать этой всеобщей зачистки, мы заключаем общественный договор. Мы делегируем Левиафану, безликому государству, суверену, право на насилие, мы вводим санкции за нелегитимное использование этого насилия без разрешения Левиафана. Как мы видим, Гоббс, живший в эпоху перемен, очень хотел "сильной руки".

Локк в своем труде "Два трактата о правления", не отрицая наличия естественного состояния и заключения общественного договора, делает, при этом, существенные оговорки в этом процессе. Да, война всех против всех включается в естественное состояние. Однако в это же состояние входит и коммуникация (это, кстати, еще Аристотель доказывал). Мы договороспособны даже без наличия всевидящего государева ока. В конце концов, есть любовь, и все мы - продукт этого естественного состояния, в результе ее мы появились.

Джон Локк думает о тебе лучше, чем ты сам

И вот как раз этот момент является причиной того, чтобы не поубивали друг друга. Не просто страх смерти, а еще и то, что мы способны договориться, согласиться. Кроме того, у каждого из нас есть так называемые естественные права в силу нашего равенства. Это право на жизнь, право на собственность и право на участие в создании общественного блага. Это идеальные условия заключения общественного договора. "Это также состояние равенства, при котором вся власть и вся юрисдикция являются взаимными, — никто не имеет больше другого", - пишет Локк. То в предмете общественного договора ни для кого, включая суверена как персону, нет и не должно быть исключений. И вот, заключив договор, мы переходим из естественного состояния в гражданское, так называемое civil state. Которое, при желании, можно тоже перевести как и "гражданское государство".

Важный момент, который есть у обоих мыслителей. Упрощенно можно это охарактеризовать так. Если двое не могут прийти к согласию, то нужен кто-то третий, чтобы рассудить. Хорошо бы, чтобы у этого третьего были бы основания для того, чтобы судить, и отсутствовала заинтересованность в какой-нибудь из сторон. Именно так у Джона Локка возникла идея разделения ветвей власти, одно из главных достижений правового государства. Идея про "третьего наблюдателя" удивительным образом в 20-ом веке подтвердилась микросоциологами. Пары перестают ссориться, когда вдруг появляется третий незнакомец. Люди в присутствии посторонних стараются вести себя приличнее. И даже сама потенциальная возможность быть увиденным делает людей менее агрессивными. Простой пример - освещенный парк по статистике куда более безопасен, чем парк, в котором фонари не горят.

Право на пересмотр

Надо понимать, что общественный договор - это не разовый акт (хотя случается и такое, например, принятие Конституции США), а некоторый процесс (см., например, принятие поправок к Конституции США). И в рамках этого процесса устанавливаются, в том числе, и писаные законы. Право женщин и афроамериканцев на участие в выборах. Право женщин на аборты. Право детей не быть собственностью родителей. И еще многое что.

Чувствуете, мы подбираемся к сути вопроса? Наше тело - это, по сути, единственная наша собственность, которая нам досталась с рождения. И вот теперь подумайте. Когда мы, например, продаем квартиру или сдаем квартиру - ну мы же подписываем письменный договор? Хотя это всего лишь жилье. Мы пишем расписку, когда занимаем у друга большую сумму денег. Хотя ведь это вроде и друг. И всего лишь деньги. Почему мы должны думать, что такого важного аспекта (в общем-то, ключевого для жизни) как право распоряжаться своим телом, не должно стать предметом договора? Вы ведь наверняка против, чтобы кто-то вторгался в ваш дом безо всякого согласия? Для этого есть соответствующий пул законов. В некоторых странах в таком случае даже дается право применять огнестрельное оружие.

Те самые смехуёчки

Однако же вопросы взаимоотношения полов или, скажем, внутрисемейные отношения до сих пор остались той областью, в которой мало пунктов в рамках общественного договора. И люди постоянно проваливаются в свое естественное состояние, состояние войны и любви. "Бьет, значит любит". "Тот, кто жалеет для сына розог, тот губит своего сына". Тема естественного насилия в подобных отношениях поднимается постоянно и в художественной литературе. Убить девушку - изуверство. Убить из ревности - ну его же можно понять! "Я тебя породил, я тебя и убью".

И вот стою я, простая русская баба, мужем битая, попом пуганая...

Общественный договор, как гриб и радиоволна, обладает корпускулярно-волновым дуализмом. В любой момент времени можно сделать срез и посмотреть существующий статус кво. Если это сделать в рамках гендерных отношений, то мы увидим, что договор этот для женщин до сих пор заключен не на самых выгодных условиях. Права женщины на жизнь, собственность и участие в создании и распределении общественного блага все еще не паритетны. В том числе, и в вопросах секса. Причем, и в браке тоже. Предполагалось, что женщина жертвует своей свободой в обмен на безопасность. Да, она становилась собственностью мужа, но муж, по крайней мере, на бумаге, гарантировал ее безопасность. То есть становился своего рода сувереном по отношению к женщине. И часто на практике это выражалось в том, что получая полную власть, суверен из гражданского состояния проваливался не просто в естественное состояние, а в состояние, которое Локк характеризовал, что оно даже хуже - это состоянии тирании, когда насилие бесконтрольно творится на легальной основе.

Нет, конечно, время не стоит на месте. Де-юре, в цивилизованных странах брак это уже не тот патриархальный домострой эпохи раннего модерна, где жена и дети становились собственностью мужа, в обязанности жене вменялись сексуальное и хозяйственное обслуживание мужа, муж имел право избивать жену палкой не толще собственного большого пальца, а при разводе жена теряла вообще все имущество. Но де-факто поведенческие паттерны на культурном уровне остались. Если в доме бардак, то это жена - "плохая хозяйка". Если муж бьет жену, то в полиции реагируют "вот когда убьет, тогда и приходите". Ну и, конечно, подразумевается, что жена должна давать по первому требованию, а несогласие воспринимается как нарушение того самого общественного договора, который де-юре, вообще-то, уже перезаключили. То есть брак теперь - это, в первую очередь, гражданский союз, а не, выражаясь языком нашего великого русского народа-скрепоносца, "торжественный запуск пизды в эксплуатацию".

Но увы, пока что предубеждение, что женщина без разговоров должна раздвигать ноги только потому, что мужчина подвез на машине, помог понести сумки или вообще обратил внимание, остается устойчивым. Но ведь уже понятно, что это хреновая сделка, ребята. Начнем с того, что мужчины уже давно не обеспечивают безопасность женщин. Прокормить женщины себя уже способны, а правоохранительные органы где-то лучше, где-то хуже, с этим справляются. Поэтому этот пункт договора можно вычеркнуть. Но самое главное - в этом договоре жульничество состояло изначально, о чем, кстати, Джон Локк и предупреждал.

Это вымысел. Холодильник не победит телевизор

Невозможно обменять безопасность на свободу. Потому что в гражданском понимании безопасность и есть свобода. Есть старая метафора, что в городе безопасно, если девственница среди ночи может пронести сквозь этот город мешок с золотом и не утратит ни невинности, не богатства. То есть чем безопаснее, тем свободнее. Рынок свободен, если есть сильные суды, некоррумпированное право и правила конкуренции. Свобода передвижения есть, если у тебя хватает денег на билеты, не нужна прописка и прочие условности. Свобода слова существует тогда, когда нет угрозы, что тебя посадят за репост. И вот свобода у женщин есть тогда, когда она не опасается прийти в блузке с вырезом в ночной клуб, когда она знает, что может претендовать на любой государственный пост в стране, ну и когда она может сказать "нет" даже мужу в ответ на предложение заняться сексом.

Выводы? Выводы очень простые. Вопрос согласия и несогласия поднят в правовую плоскость именно потому, что культурного, общественного и, если хотите, педагогического влияния недостаточно, чтобы преодолеть это сложившееся предубеждение. Безусловно, этот вопрос не очень нравится некоторому слою мужчин, которые привыкли, что все вокруг устроено так, что если у тебя есть некоторые ресурсы, то ты можешь все устроить так, что сможешь вынудить женщин так или иначе в том или ином виде расплачиваться с тобой сексом и его приложениями. Отсюда и эти нервические смехуечки. Как же, теперь нам смогут отказать на законном праве? Да что же это творится, люди добрые.




Report Page