Разоблачение Зеверинга. Запрещение штурмовых отрядов
Белый шум
РАЗОБЛАЧЕНИЕ ЗЕВЕРИНГА
Через несколько месяцев после опубликования боксгеймских документов прусский министр внутренних дел Зеверинг снова выступил с разоблачительными материалами. Во время обыска в руки полиции попали планы крупных выступлений штурмовиков. В них предусматривалось, разумеется, окружение Берлина, а также тщательно разработанная курьерская и транспортная связь на мотоциклах и грузовиках. Кроме того, стало известно, что в день первого избирательного тура президентских выборов штурмовики были собраны в своих казармах. Правда, Рем уведомил об этом генерала фон Шлейхера и сумел изобразить это мероприятие как совершенно безобидное: они-де хотели убрать штурмовиков с улицы, чтобы избежать столкновений. Однако государственная власть, о которой штурмовики открыто говорили как о своем злейшем враге, имела все основания считать эти сборы достаточно опасными; тем более что в этих планах снова встречались секретные условные выражения на случай открытого выступления. Так, например, в случае выступления нужно было телеграфировать: «Бабушка умерла».
В документах, которые Зеверинг 6 апреля 1932 г. частично опубликовал и полностью передал верховному прокурору лейпцигского государственного суда, имелся также пункт, который побудил прусского министра внутренних дел бросить штурмовикам упрек в государственной измене. Все эти разоблачения оказали свое влияние на президента.
ЗАПРЕЩЕНИЕ ШТУРМОВЫХ ОТРЯДОВ
Поэтому 14 апреля штурмовые и особые отряды были объявлены распущенными. Это был самый тяжелый удар, который государство нанесло национал-социализму с 1923 г. Удар этот был тем сильнее, что он исходил не от политических противников, а от имперского правительства, стоявшего ближе к национал-социализму, чем к социал-демократии. Сам Зеверинг никак не мог решиться на роспуск штурмовых отрядов в пределах Пруссии и настаивал на том, чтобы ответственность за этот шаг взяло на себя имперское правительство. Обосновывая этот запрет, Брюнинг и Гренер прибегли к словам, в которых впервые был проявлен здравый смысл: «только государство вправе содержать организованные вооруженные силы. Если такие вооруженные силы организуются частными лицами и если государство относится к ним терпимо, то отсюда возникает опасность для общественного спокойствия и порядка... Каждая частная вооруженная организация по существу своему не может быть легальной». Это обоснование было совершенно правильно, но тем непостижимее казалось оно, принимая во внимание терпимое отношение правительства к штурмовикам до самого последнего времени. Что было верно сегодня, являлось столь же верным уже в течение многих лет. Имперское правительство не в состоянии было объяснить, почему оно издало распоряжение о запрете штурмовых отрядов именно теперь, а не распустило их раньше. Наилучшим аргументом, который оно могло бы выдвинуть, являлись, пожалуй, государственные соображения, а не правовые.
Запрет штурмовых отрядов мог явиться важнейшим поворотным пунктом в послевоенной истории Германии. И он действительно должен был бы стать им, если бы запрет был проведен в жизнь. Он должен был положить конец политике терпимости в отношении одного из крупнейших германских военных союзов — политике, которая всем правительствам, левым и правым, казалась национальной необходимостью. Ибо даже социал-демократические министры придерживались того взгляда, что военные союзы необходимы для поддержания мужских добродетелей, которые в прошлом процветали благодаря всеобщей воинской повинности. Это убеждение являлось причиной совершенно непонятного постороннему лицу великодушия государственной власти к организациям, которые относились к этой власти с величайшей ненавистью. Левые были в этом отношении еще предупредительнее буржуазной правой. Правые на запрет штурмовых отрядов не ответили требованием о его отмене, а, наоборот, стали настаивать, чтобы политика запретов была продолжена. Они потребовали запрета социал-демократического союза имперского флага, и даже президент фон Гинденбург отнесся благожелательно к этому требованию, хотя союз имперского флага при должном подходе к нему со стороны государства также был расположен способствовать развитию упомянутых добродетелей. Во всяком случае терпимое отношение к военным союзам предусматривало такое соотношение между силами союзов и силами государства, при котором последнему не грозило бы никакой опасности. Со временем об этом соотношении забыли и сохранилось лишь преклонение властей перед террором правых, которые рассматривали каждое мероприятие, направленное против военных союзов, — разумеется, лишь тогда, когда речь шла не о левых союзах, — как преступление. Этот террор парализовал также силы государства в его борьбе с радикализмом справа.