Петр Налич: “Что бы ты ни делал нового, всегда найдутся те, кто воспримет это в штыки”
У нас на этой неделе много интервью. Скоро - продолжение разговора с Юрием Шевчуком. А сейчас - рассказ Петра Налича о том, как он работал над оперой-променад "Пиковая дама" .
Петр Налич: “Что бы ты ни делал нового, всегда найдутся те, кто воспримет это в штыки”
Десять лет назад появился клип Петра Налича “Гитар”, который произвел сенсацию в Рунете и показал, что молодой дебютант может “раскрутиться” за счет одного остроумного любительского видео. За эти годы “Музыкальный коллектив Петра Налича” выпустил 8 студийных альбомов и сейчас собирает деньги на девятый. Все это время певец не прекращал занятия оперным вокалом, сыграл в “Богеме”, “Евгении Онегине”, “Волшебной флейте” и дважды - в “Пиковой даме”. Сейчас Петр Налич регулярно появляется в роли Германа в опере-променаде Александра Легчакова “Пиковая дама”, которую показывают в пространстве “Troyka Multispace” . Я поговорил с артистом о его трактовке образа главного героя, а также о масонах и азарте иммерсивного театра.
Ты раньше играл Германа?
Да, в Гнесинке. Мне посчастливилось сделать и Германа, и Ленского, и Рудольфа из “Богемы” с основателем нашей оперной студии Юрием Сперанским. Для него “Пиковая дама” стала лебединой песней. Он в нее вложил очень много себя. Он не хотел делать из Германа обычного человека, каким его представляют все спинтовые и драматические тенора. Я лирический тенор, И у нас Герман сразу был не герой с мощным голосом и боевитой натурой, а маленький, нервный, рефлексирующий человек. Он и боится, и пытается куда-то выбиться, и влюбился вроде, но все же он больше Акакий Башмачкин или чеховский какой-то персонаж. Когда меня пригласили в оперу-променад “Пиковая дама”, многое из этих наработок пригодилось. Но в этой постановке больше развита мистическая, трансцендентальная часть. Поэтому Герман у нас все же более многогранный. В какой-то момент он может быть маленьким и не уверенным в себе. Но когда он садится на эту чертову тему, что вот, он выиграл, и теперь подомнет под себя мир, он становится Наполеоном, как и сказано у Пушкина - “наполеоновский профиль”. Ему очень хочется стать героем, но все же он не герой.
Правильно ли я понимаю, что вся открывающая сцена с масонами в либретто оперы Чайковского отсутствует ?
Эта тема пришла из оригинального пушкинского текста. Вообще то, что Пушкина в спектакле больше, чем Чайковского, лично мне кажется правильным. Именно пушкинский Герман - настоящая сволочь. Это братья Чайковские усилили лирическую часть, придумали, что Герман действительно любит Лизу. У Пушкина Герман Лизу не любит, адресованные ей письма он переписывает с немецких образчиков. У Пушкина Герман прячется, когда Лиза проходит мимо, и при этом чувствует “уколы чего-то, похожего на совесть”. Он ради дела даже спать с графиней готов. Настоящий подонок, сухой, эгоистичный и страшный. У Чайковского Герман на перепутье, он может стать подонком, но может и пойти по пути Лизы. Отказаться от “кольца всевластия” и пойти по пути любви, добра и счастья. В нашей версии отсутствует первая большая ария “Я имени ее не знаю”, ну, что делать. Что касается сцены масонского ритуала, то режиссер Александр Легчаков оттолкнулся от образа графа Сен-Жермена и решил развить эту демоническую линию. Этот образ по-разному трактовался в разных постановках. В советские времена преподаватели говорили: “О каких боге и дьяволе может идти речь? Просто человек с ума сошел.” В нашем варианте это совершенно понятные силы, которые этого человека пытаются увести в сторону. Конечно, масоны были мрачной сектой, действовавшей под эгидой чего-то светлого и доброго. Кто только ни был масоном, даже Пьер Безухов. Но организация была, мягко говоря, неоднозначная.
Форма “оперы-променад” даже для опытного оперного певца - серьезное испытание.
В самом начале я решил просто попробовать, посмотреть, что получится. Два года назад, на “пилотном” этапе, когда репетировали еще в подвале, мне это показалось странной и даже страшной историей. Я не был уверен в том, что мне это нужно. А полгода назад меня снова позвали, причем, мою кандидатуру уже утвердили продюсеры, партия у меня уже была впета, вопросов ко мне не было. Я пришел с некоторой опаской. Но потом я увидел, что здесь нет попытки выжать деньги из “новых русских”, а люди действительно заняты синтезом искусств. Теперь опера - это еще и движение зрителей, погружение в атмосферу спектакля. Не могу сказать, что я сразу почувствовал себя комфортно. Рядом со мной постоянно находились зрители, мне нужно было с ними взаимодействовать, трогать их. Это был стресс.
Ты же там ближе к финалу буквально валяешься у зрителей в ногах.
Здесь не должно быть никакого стеснения. Не должно быть ощущения, что это унизительно для тебя. Как вариант, ты должен представить себе, что зрителей нет вовсе. А когда ты переходишь в состояние, когда они “есть”, ты должен быть способен вцепиться в зрителя когтями, включить его в игру, как актера, как своего партнера. Зритель может весь спектакль зевать, давать понять, что ему все это не интересно, ты его игнорируешь, но в какой-то момент ты его выцепляешь, вызываешь на энергетический контакт: “Ах, тебе не интересно? Ну, сейчас я тебе скажу пару слов!” Это очень интересная штука. Но определенная свобода в этом жанре у меня появилась только недели через три работы в спектакле.
Это еще и технически сложная постановка.
Да, оркестр работает стационарно, а актеры перемещаются по особняку и в разных помещениях слышат его в динамиках. Наши звукорежиссеры тоже не сразу “вкатились” в спектакль, поняли, как добиться баланса между голосом и аккомпанементом. Конечно, это совсем другая задача, нежели обычный “эстрадный” концерт. За актерами ходит звукорежиссер с лэптопом и постоянно что-то подруливает. И сейчас у нас уже гораздо меньше типичного звука голоса, пропущенного через гарнитуру, с характерным звучанием “с” и “з”. Это всё больше становится похоже на нормальную театральную акустику.
Кто твои партнеры?
Нас обычно ставят вместе с Галиной Войниченко. Она обаятельный и тонкий человек, свою Лизу она подает без чрезмерного актерства. Она поет воздушно, ее звучание - не спинтовое, а более лирическое, близкое к моей собственной манере. Что касается графини, то с Евгенией Морозовой мы вместе пели “Пиковую даму” еще у Сперанского. Вторая исполнительница этой роли Соня Ефимова - яркая, артистичная, она поет в “Электротеатре”. Графиня в ее исполнении - страшный человек, который может тебя задавить.
Несмотря на то, что вы играете сокращенный вариант “Пиковой дамы”, это все же полноценная опера. По-моему, для тех зрителей, которые настроены на развлечение, это неожиданность.
Конечно, до нас доходят самые разные отзывы. Сейчас уже появился кредит доверия, а на первых показах я видел больше скучающих лиц. Кто-то успел сообщить моим педагогам, что это глумление над Пушкиным и Чайковским: всё порезано, введена линия, которой нет в оригинале. Что бы ты ни делал нового, всегда найдутся те, кто воспримет это в штыки. Иногда они правы , но не в данном случае. Если ты можешь сделать коллаж из Чайковского, заново прочитать Баха, кого угодно - пожалуйста. Главное, чтобы это было убедительно. Хоть с “Травиатой” “Пиковую даму” перемешай.