Перегон. Часть 2

Я стоял, парализованный ужасом открывшегося пейзажа. Звуки диссонансной музыки стали просто нестерпимо громкими. Багровая живая обшивка вагона начала складываться в гротескное подобие лиц. Местами набухали, и тут же вскрывались язвы, сквозь которые на меня смотрели мутные глаза каких-то поистине невероятных тварей.

Я вжался в угол,пытаясь абстрагироваться от увиденного, и тогда я заметил его. Ту самую фигуру, что я видел несколькими месяцами ранее. Он шел прямо ко мне. Неестественной, ужасающе грациозной походкой тень приближалась. Я ощутил на себе его взгляд, и понял, что все пережитое мною – ничто в сравнении с теми ужасами, которые сулила мне эта тварь.
Он подошел близко – совсем в упор. Фигура, сотканная из теней и страха. Ни лица, ни тела. Передо мною стоял оживший сгусток Тьмы. Тварь протянула руку, и коснулась меня. Ощущение было таким, словно руку окунули в жидкий азот. Меня переполнила волна абсолютного, космического ужаса, и того, что стояло за ним. Въяна’т. Имя колоколом отозвалось в моем сознании. Ужас-что-сокрыт.

Это касание, и знание, что оно несло, на мгновение уничтожило мое «я». Оно разорвало меня на миллиард мелких, дрожащих в приступе первобытного страха, кусочков, и собрало обратно. Опустошенного, выжатого до капли. Кричащего в ужасе вместе со всеми, кто когда-либо жил, или будет жить. Все страхи всех, кто когда-либо ходил по земле. Он питался ими. Взращивал их.

И я был ему нужен. Точнее, даже не я, лишь моя оболочка - я это точно понимал. Я - я пропаду, растворюсь в океане безумия и кошмаров, стану одной из тех теней, а мое лицо, искаженное агонией навсегда станет частью этого места. И я… я не хотел! Я… мне надо было так много всего успеть! Я пытался вырваться, сбежать, оттолкнуть эту тварь, чувствуя, как ледяная тьма просачивается сквозь поры кожи, и впивается в кости. Сердце неслось галопом, кровь молотами ухала в ушах. Я сопротивлялся изовсех сил… И внезапно почувствовал, как хватка слабеет. Звуки словно умерли - даже кровь, бьющая по барабанным перепонкам, кажется, стихла. В груди раливалась тупая боль, которая, пульсируя, нарастала, давила и сжимала грудную клетку. Угасающим сознанием я ухватил фрамент обычного вагона метро, залитого этим спокойным, желтым светом. С каким-то чувством облегчения я подумал, что вечная тьма небытия - лучше того места, где я только что побывал. Постепенно боль ушла, и опустился занавес, окутанный клочьями сизого тумана.