Патруль времени

РОБИН СКОТТ
ТРЕТИЙ ВАРИАНТ
[25]

В то утро перед отправлением Джонатан Берк задержался в сроей конторе при Нью-Чикагской галерее, чтобы ознакомиться с новыми приобретениями разведки времени из Колорадской пещеры и продиктовать несколько писем в диктофон. Попыхивая сигаретой, он ожидал, пока аппарат выдаст исправленные копии, просмотрел их, подписал и передал секретарю, чтобы тот отправил их по назначению, после чего вышел из коридора Галереи к станции междугородных экспрессов. Здесь он показал контролеру сертификат стерильности и разрешение на свободное передвижение и оставил отпечатки пальцев на пластиковом диске с обычным чувством раздражения, которое вызывали у него все эти процедуры бесконечных проверок. Подобно всем рациональным людям своего времени, он признавал необходимость контроля за ростом населения, за передвижением отдельных лиц и т. д., и все же все это его злило. Он видел слишком много других эпох и других цивилизаций, и ему было трудно подчиняться всякого рода проверкам и ограничениям.

Пока экспресс, пересекая кольцевые дороги по среднему скоростному уровню, мчался к промежуточной станции в Цицеро, чтобы оттуда сделать двадцатиминутный рывок к Сент-Луису, Берк расслабился и под влиянием ускорения глубоко погрузился в мягкое кресло. От проблемы, которая мучила его с утра, мучила каждое утро — и каждый день и вечер вот уже несколько месяцев, — больше нельзя было просто отмахнуться. Сейчас, на время избавившись от всех отвлекающих дел, которые до сих пор принимал как спасение, он должен был наконец взглянуть правде в глаза. С выражением горечи на лице и с отвращением к самому себе за недостаток умственной дисциплины Берк вздохнул, закинул руки за крупную, почти квадратную голову и, уставившись невидящим взглядом в закругленный потолок кабины, снова начал беспокойный внутренний диалог.

„Какого черта, Берк! Выбор достаточно прост. Даже очень прост. Перед тобой два — пересчитай по пальцам! — два выбора. А: ты принимаешь пост помощника директора Галереи и больше не участвуешь в разведках времени; Б: ты отказываешься от директорства и предпочитаешь вести разведки во времени. Как видишь, выбор прост. Если ты останавливаешься на первом варианте, тебя не трясет, как паршивого пса, всякий раз, когда ты подхватываешь какой-нибудь немыслимый вирус, о котором в твое время никто и не слышал; в тебя не стреляют из луков мавры XVI столетия и ты не попадаешь в переплет между враждующими партиями в итальянских войнах XVIII века; тебе не приходится полгода мерзнуть в ледяном баварском подвале, чтобы собрать хоть какое-то подобие действующего антигравитатора даже без помощи паяльника; ты не чувствуешь себя постаревшим на полгода или даже на целый год каждый раз, когда возвращаешься после часовой работы.

Но этого мало. В первом случае ты сидишь в покое и уюте, и пусть с маврами сражается какой-нибудь другой йеху; ты получаешь солидную прибавку к окладу и статус класса II; у тебя появляется возможность управлять музеем, как это давно уже следовало бы делать; ты можешь встретить приятную девушку и заключить с ней временный контракт, а может быть, даже получить генетическое разрешение и жениться! Как было бы хорошо иметь своих детишек, а ведь ты не становишься моложе, Берк. Ты стареешь, Берк, и стареешь быстро.

Это первый вариант.

Вариант второй. Ты продолжаешь разведки времени. Ты болеешь. Тебя пытаются убить. Ты все время кочуешь. И вскоре ты уже не чувствуешь себя дома даже в своем времени, потому что перемещаешься в десятки других эпох. Ты перекатиполе. Да, все это так, зато ты свободен. Ты один из шестнадцати человек — самым тщательным образом отобранных и прошедших самую интенсивную тренировку среди всех людей на Земле, — ты из группы разведчиков времени. Ты работаешь в невероятных условиях, и ты страдаешь. А что получаешь взамен? В отдельные отрезки жизни — когда ты находишься вне своего времени, вдали от своей цивилизации — ты живешь свободно, без всяких проверок. Пусть ненадолго, но ты становишься самим собой.

Да, Берк, решение простое. А или Б.
И не какие-нибудь А и Б. А именно эти А или Б“.
Экспресс миновал Сент-Луис и устремился на юг, к Кейро. До пункта назначения Берка оставалось около пяти минут.

Ускорение прекратилось. Берк выпрямился в кресле и невидящим взглядом уставился на свое отражение в двери кабины. Чем больше он бился над этой нелегкой проблемой, тем злее и пронзительнее становились его серые, широко расставленные глаза под черными кустистыми бровями. Он испытывал растущий бессмысленный гнев. И больше всего злила не сама необходимость выбора, а то, что, избирая один вариант, он должен был полностью отказаться от другого. Он хотел получить пост помощника директора, очень хотел, но одна мысль, что тогда придется раз и навсегда забыть о путешествиях во времени, была ему почти физически невыносима. „Почему человек не может заниматься и тем и другим? — думал он с бессмысленным раздражением. — Почему человек должен отказываться от одного любимого дела ради другого любимого дела?“.

Но он знал ответ и понимал, что вся его обида и злость — чистое ребячество. Обе работы были слишком ответственны и требовали полной отдачи сил. Никто не мог справиться и с тем, и с другим без ущерба для того или другого. Жестокое разграничение на людей действия и людей мысли во всех современных поколениях становилось все явственней и все более невыносимым бременем ложилось на того, кто пытался это совместить. Берк, подобно другим людям своей эпохи, достиг того предела, когда мозг и мышцы, нервы и умение уже не позволяли вести и тот и другой образ жизни одновременно. Надо было выбирать что-то одно. У него был прекрасный выбор — слишком привлекательный! — и он не мог остановиться ни на одном из вариантов без горестного чувства вынужденного отказа от другого.

Экспресс притормозил, сбрасывая скорость над местом назначения Берка, Сентер-Сити, маленьким городком в штате Иллинойс. Берк поднялся и вышел через тамбур на бегущую платформу одновременно с каким-то коммивояжером, который крепко держал свой чемоданчик с образцами. Платформа доставила их к подвижному гасителю скорости, и они соскочили с него на сонную городскую площадь напротив здания городского суда.

Доктор Эмерсон ожидал Берка в центре площади рядом с маленьким разборным домиком, в котором находилась капсула. Немногочисленные зеваки, слонявшиеся перед зданием суда, взглянули на них с мимолетным любопытством. Разведки во времени давно уже стали привычными. Разборный домик, доставленный сюда за день до этого из Чикаго, через день исчезнет, а для жителей Сентер-Сити новая телепередача о пятых мировых играх была куда интереснее, чем команда разведчиков из Чикагской Галереи и их бесформенный алюминиевый купол.

Берк и Эмерсон направились к лаборатории. Берк внимательно осматривал площадь, стараясь сориентироваться в незнакомом городе. Уже входя в низенькую дверь, он начал расстегивать молнии на своем комбинезоне.
— Мы установили нужную глубину как можно точнее, — сказал Эмерсон. — Но, если вы окажетесь слишком глубоко или над вами будет слишком много деревьев или кустов, сразу возвращайтесь, и мы сделаем новый расчет. На этой площади в нужное нам время росло довольно много кустарника и деревьев.

— Договорились — сказал Берк. — Как, по-вашему, много мне придется копать?
— Не более двух футов, а может, и того меньше.
— Отлично. А то прошлый раз в Вашингтоне мне пришлось копать шесть часов подряд.
— Почему же вы не вернулись и не отправились снова на меньшую глубину?

— Посчитайте, это был Вашингтон 65-го года, 1965-го. В тот год было много грунтовых вод, и техники решили, что мне лучше вынырнуть под надежным слоем глины или… на поверхности. В предместье Вашингтона на поверхность я не мог высунуться. Слишком было рискованно. Работа была деликатная, связанная с политикой, а срок — всего два часа.
Эмерсон тихонько присвистнул.

— Как же, помню, вы тогда хорошо справились. Но теперь все будет легче легкого. Времени — сколько угодно! В вашем распоряжении больше семи месяцев до часа „икс“, так что вы наверняка сумеете обосноваться. К тому же Сентер-Сити, пожалуй, самое идеальное место для вашего появления. Маленький, сонный и очень благодушный городок.

Берк уже стоял обнаженный. Два техника-ассистента доктора Эмерсона подали ему маленькие пластиковые пакеты, которые он, страдальчески морщась, положил в рот и начал проталкивать внутрь. Эмерсон сделал несколько пометок в настенном графике. Внезапно что-то вспомнив, он обернулся к Берку:
— Кстати, поздравляю вас, Берк. Я слышал, вы назначены помощником директора. Когда приступаете к работе?
— Еще не знаю, — ответил Берк. — Еще не знаю, возьмусь ли за это дело.

Эмерсон внимательно посмотрел на него и понимающе кивнул.
— Да, понимаю вас. То же было со мной, когда я променял разведку во времени на пост директора проекта. Чертовски трудное решение, не правда ли? — Чуть помолчав, он добавил: — Но я был женат. Думаю, это облегчило мне выбор.

Теперь у Берка оставались свободными только рот, ноздри и одно ухо. С пакетом для рта в руке он подошел к колодцу в центре лаборатории. Там на глубине нескольких футов лежала капсула времени. Напоминающая яйцо длиной около шести футов по оси, она была замаскирована под большой валун. В период первых разведок времени несколько капсул было случайно обнаружено и разрушено не в меру любопытными местными жителями, и пришлось производить дорогостоящие и сложные спасательные операции.

Когда Берк спустился по тонкой металлической лесенке к открытому люку капсулы, доктор Эмерсон присел у края колодца и сказал:
— Полагаю, вам придется довольно туго первые две недели. В 1904 году было много вирусных инфекций. Мы начинили вашу наркотическую пилюлю всевозможными антибиотиками против всех известных нам болезней, но вы можете подцепить что-нибудь совсем неизвестное, против чего у нас нет никакого иммунитета.
Берк взглянул снизу на Эмерсона.

— Что они называли вирусными инфекциями? Мне надо знать, если придется обратиться к врачу.
Одна из ассистенток Эмерсона посмотрела в свои записи.
— Тогда еще не было настоящей вирусологии. Если верить записям, они называли эту болезнь „инфлюэнца“ или „грипп“. Будь вы помоложе, они любое вирусное заболевание считали бы „болезнью роста“. И пичкали бы вас огромными дозами смеси неочищенной ромбической серы с декстрозой. Это называлось „сера с мелассой“.
[26]

— Она ехидно улыбнулась Берку. — Желаю вам повеселиться!
Берк застонал от деланого ужаса, скорчил ей страшную гримасу и соскользнул в люк капсулы. Он задраил люк за собой, сел в кресло перед приборами и начал считывать их показания. Один из техников слушал его, сверяясь с показаниями индикаторов, соединенных с капсулой кабелем на присоске, и вел записи в журнале.

— Воздух в норме. Эквивалент массы в норме. Интегральность устойчива и плюс сорок. Мощность включена, заряд полный. Спираль протяженности в норме. Блокировка отключена. Все в порядке, начинайте временной отсчет.

Ассистентка наверху сверилась с хронометром и после короткой паузы нажала кнопку. Берк услышал три высокочастотных сигнала. На третьем он сбросил тумблер на положение „включено“ и одновременно сунул в рот неудобный пластиковый пакет. Теперь оставалось перетерпеть десять выворачивающих душу секунд, а когда они кончатся, это будет означать, что он перенесся в прошлое на 108 лет, в 17 июня 1904 года, в два часа 10 минут утра по местному времени.

Обморочная тьма нахлынула и отступила. Берк подождал, пока прояснится зрение, затем взглянул на приборы. Все было нормально. Он вытащил одной рукой пакет изо рта, другой накрыл приборы защитной крышкой, и лишь затем, повернувшись на своем неудобном кресле, приоткрыл люк дюйма на два. Целый каскад комьев земли и мелких камешков хлынул внутрь, но скоро поток почти иссяк. Тогда Берк полностью открыл люк, встал и начал сгребать землю в капсулу. Через мгновение рука его высунулась наружу и он вдохнул прохладный ночной воздух. Он обернулся, чтобы выключить в капсуле свет, снова сунул пакет в рот и начал протискиваться сквозь образовавшуюся нору. Сначала голова, потом плечи появились на поверхности. Наконец, он выбрался и растянулся во весь рост, голый и грязный, на росистой траве. Тяжело дыша, Берк настороженно огляделся. Сквер, тогда еще сквер, а не площадь, был густо засажен декоративными кустами и маленькими деревцами. Сквозь листву он различал только уличные газовые фонари и окна магазинчиков, выстроившихся вдоль Главной улицы, а напротив, по другую сторону сквера, стояло, на удивление, новенькое здание городского суда.

Завершив краткий круговой обзор, Берк нагнулся в яму и потянул на себя люк капсулы, чтобы сработала защелка. Затем долго ползал под ближайшими кустами, собирая в ладони землю, пока не засыпал яму над люком. Он утрамбовал рыхлую почву как мог кулаками и в довершение воткнул сверху пучки травы и насыпал листьев, старательно уничтожая все следы своего появления.

Потом Берк, пригнувшись, скользнул к ближайшему высокому дереву. Он тщательно отметил в памяти его положение по отношению к арочному входу в городской суд, на одной прямой с головой лошади на кованой ограде сквера; теперь он мог бы снова безошибочно найти эту точку. Здесь он выкопал руками маленькую ямку между двумя легко отличимыми толстыми корнями, освободился от всех, каких смог, пластиковых пакетов и тщательно зарыл их.

Берк обливался потом, хотя ночь была прохладная, а он наг, как новорожденный младенец. Тяжело дыша, он сидел в глубине пустынного сквера, обдумывая следующий свой шаг. Ему хотелось курить, но сигарет у него не было. Одна из особенностей временных капсул заключалась в том, что они могли перемещать только живую протоплазму — или предметы, заключенные в живой протоплазме: вот почему Берк был совершенно обнажен, а сверхнеобходимые пакеты прятал в глубине своего организма. Он сам был как бы живой посылкой внутри капсулы времени, и в нем не было места для такой чепухи, как сигареты. Но именно эта особенность превращала разведку времени в рискованные предприятия с неизвестным исходом. Разведчика времени доставляли в заданную эпоху как новорожденного младенца — дальше он мог рассчитывать только на собственные способности и некоторые существенно необходимые материалы, количество которых резко ограничивалось вместимостью „живой посылки“.

Сама капсула была подобна мыльному пузырю, тончайшему кокону из силовых полей, пронизывающих оболочку капсулы и все неживые предметы внутри ее. Берк, как любое другое живое существо, представлял собой отдельную и отличную от этой энергетическую систему. Он мог пройти сквозь „мыльный пузырь“, не разрушая его, но не мог отделить от него ни единой частицы, не мог разорвать его целостность, ибо это нарушило бы непрерывность энергетического потока. В ранних разведках времени ставились эксперименты с органическими „живыми посылками“, однако, как оказалось, только приматы способны переносить временные перемещения благодаря своему физиологическому сходству с человеком. Но было слишком мерзким и грязным делом душить потом маленькую обезьянку, извлекая из нее пакеты, и тайком избавляться от трупа, чтобы не навлечь на себя опасность в далекой эпохе. Игра просто не стоила свеч.

Берк отдохнул, напряженность отпустила его. Он осторожно приподнялся и посмотрел на часы на башенке городского суда. Было четыре часа семнадцать минут. „Прекрасно, — подумал он. — Времени предостаточно“.

Он встал и стремительно, легко побежал босиком через сквер от куста к кусту; через каждый десяток шагов он замирал, вглядывался и вслушивался. За высоким розовым кустом у крайней боковой аллеи Берк задержался, затем его обнаженное тело лунным призраком мелькнуло в предрассветной дымке, он перебежал Главную улицу и скрылся в тени напротив аптеки. Осторожно, все время держась теневой стороны, спустился по улице до ближайшего угла и свернул в проулок позади ряда лавок, выходивших фасадами на Главную улицу. Здесь он остановился, задыхаясь, среди каких-то банок и прочего мусора позади хозяйственно-продуктовой лавки, вынул из левого уха маленькую таблетку, содрал с нее защитную оболочку и морщась проглотил. Потом растянулся во весь рост на холодном гравии и булыжнике посреди проулка и почти сразу потерял сознание: таблетка сработала.

Часов через двенадцать Берк очнулся в уютной комнате с белыми занавесками, залитой предвечерним солнцем. Он лежал на чистой постели: накрахмаленные простыни приятно холодили кожу. Берк с любопытством огляделся. Возле кровати стоял столик с мраморной крышкой, а на нем — эмалированный таз. На спинке кровати с латунными прутьями и блестящими шишечками висела табличка с графиком температуры. Сквозь открытое окно доносились такие редкие для Беркадетские голоса и смех, а откуда-то издали — свист паровоза на переезде.

„Так, превосходно, — подумал Берк. — Я в больнице“.
В возвращении к ранней американской цивилизации было немало преимуществ. Тогда люди помогали незнакомцам, думали о бродягах; они заботились о больных и неимущих. Он вспомнил, как оказался с аналогичной миссией в Лондоне XVII века незадолго до Великого пожара. Там не было больниц, и он не мог воспользоваться наркотиком, чтобы облегчить себе первые часы трудного физиологического приспособления.

В комнату вошла высокая красивая девушка в скромном сером платье; длинная юбка доходила ей до лодыжек, великолепные золотисто-каштановые волосы были уложены в пышную прическу. Она улыбнулась ему с искренним сочувствием, которое еще не перешло в профессиональную любезность.
— О, замечательно! — сказала она. — Я вижу, мы чувствуем себя получше.
Она положила прохладную руку Берку на лоб.
— Подождите минутку, я только позову доктора Саундерса.

Берк слабо улыбнулся ей в ответ. Он не осмеливался на большее чем улыбка, пока не услышит побольше и не научится имитировать их акцент. Он был превосходным подражателем, но на это требовалось время, а сейчас его акцент жителя Нью-Чикаго 2012 года показался бы весьма странным в Сентер-Сити 1904 года.

Сестра вернулась почти сразу с длинноволосым, бородатым мужчиной лет тридцати. За ним вошел толстяк среднего возраста с приколотой к куртке металлической звездой. Доктор Саундерс пощупал лоб Берка и покачал головой.
— Что с вами стряслось, молодой человек? — спросил он. — Какой-нибудь несчастный случай?
Берк пожал плечами и беспомощно потряс головой.
— Не знаю, — сказал он хрипло. — Ничего не помню.
Доктор повернулся к сестре.

— Кэрри, принесите-ка нам прохладной воды. Не холодной, а только прохладной! Постараемся сбить у него жар. — Затем обратился к шерифу. — Хотите поговорить с ним, Джон?
Шериф кивнул, приблизился к кровати и строго посмотрел сверху вниз на Берка.
— Как тебя зовут, сынок?
Берк помедлил, словно припоминая, затем медленно ответил:
— Джонатан Берк.
— Откуда ты?
Берк снова заколебался, растерянно пожал плечами и покачал головой.
Строгость шерифа перешла в раздражение.

— Послушай, парень, тебя нашли на улице без сознания и в чем мать родила. Такое у нас в Сентер-Сити случается не каждый день. Так что ты лучше расскажи мне обо всем, и честно!
Берк продолжал молчать.
Шериф наклонился вплотную к его лицу, и голос его зазвенел от злости:
— Что стряслось с тобой, говори! Как ты попал сюда? Тебя кто-нибудь ограбил?

Берк по-прежнему не отвечал. Он прикрыл глаза, словно от крайней слабости. Впрочем, особого актерского искусства для этого не потребовалось. Один из тех вирусов, о которых предупреждал доктор Эмерсон, уже добрался до Берка: он весь пылал, голова кружилась, суставы ныли, живот сводило от боли.
Доктор Саундерс отвел шерифа от постели.
— Джон, я думаю, сейчас ты от него ничего не добьешься. Он очень болен; я не знаю, что с ним случилось, но, похоже, он потерял память.

Он вынул полотенце из таза с прохладной водой, принесенного сестрой Кэрри, отжал и положил на лоб Берка.
— Случай обычный, — продолжал он. — У него нет внешних повреждений, но, судя по тому, в каком виде его к нам доставили, он, наверное, попал в жестокую переделку. Он был с ног до головы покрыт грязью.
Шериф зашагал к двери, сердито качая головой. Уже взявшись за ручку, он обернулся и сказал:

— Ладно, молодой человек. Я еще вернусь, тогда и поговорим! — Потом, словно таинственное появление Берка было на юге Иллинойса самым обычным делом, добавил: — У нас в Сентер-Сити такие штуки просто так с рук не сходят!
Доктор Саундерс и сестра — мисс Хатчинс — последовали за шерифом, близко склонившись друг к другу и что-то негромко говоря.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь