ОНО

«Ты можешь подходить к яме к часу, только меня там не будет, —
ответил Генри. — У меня дома дел по горло. Но если ты подойдешь туда
часам к трем, то я буду там. И первая М-80 полетит в твою дурацкую
башку, Вик».
Вик засмеялся, но потом согласился прийти и помочь управиться с
делами.
Остальные тоже пришли, и пятеро взрослых парней как черти
трудились на ферме у Бауэрса все утро. Когда Генри спросил у отца, может

ли он уйти, Бауэрс-старший просто вяло махнул рукой. Батч устроился на
веранде в кресле-качалке с молочной бутылкой, наполненной крепким
сидром, и поставил на перила веранды портативный радиоприемник
«Филко». Обнаженный японский меч лежал на коленях Батча; военный
трофей, который, как говорил Батч, он вытащил из тела умирающего
япошки на острове Тарава (на самом деле он обменял его в Гонолулу на

шесть бутылок «Будвейзера» и три ручки). Когда Батч напивался, он почти
всегда доставал этот меч. И с тех пор все мальчики, включая Генри, в
глубине души были убеждены, что рано или поздно он убьет этим мечом
кого-нибудь еще и лучше бы его убрать подальше от Батча.
Когда Генри заметил на улице Майка Хэнлона, мальчикам ничего
больше не оставалось, как выйти на дорогу.
— Это ниггер! — сказал он, и глаза у него загорелись, как у ребенка,

ожидающего скорого появления Санта-Клауса у рождественской елки.
— Ниггер? — у Белча Хаггинса был озадаченный вид. Он видел
Хэнлона только один раз, но его безжизненные глаза сверкнули. — А, да!
Ниггер! Пошли за ним. Генри.
Белч рысью бросился за Майком, остальные последовали его примеру,
но Генри схватил Белча за руку и осадил назад. У Генри было больше
опыта в охоте на Майка Хэнлона, чем у остальных, и он знал, что поймать

его не так просто. Этот черномазый мог уйти.
— Он не видит нас. Давайте просто быстро пойдем за ним и
постепенно сократим расстояние.
Так и сделали. Сторонний наблюдатель был бы удивлен: пятеро
мальчиков были похожи на спортсменов, участвующих в олимпийских
соревнованиях по ходьбе. Пузо Лося Садлера подпрыгивало вверх-вниз
внутри футболки с надписью «Университет Дерри». По красному лицу

Белча катился пот. Но расстояние между ними и Майком уменьшалось —
двести ярдов, сто пятьдесят ярдов, сто ярдов.
— Что будем с ним делать, Генри? — тихо спросил Виктор Крисс. В
его голосе прозвучало любопытство, но, по правде говоря, Вик был
обеспокоен. Через некоторое время он начнет беспокоиться за Генри все
больше и больше. Ему было наплевать, что Генри собирался сделать с
сыном Хэнлонов: избить его или просто порвать ему рубашку или стащить

с него штаны и повесить их на дерево. Но он не был уверен, что у Генри на
уме только это. В этом году было несколько неприятных случаев с детьми
из начальной школы, про которых Генри обычно говорил «мелкое дерьмо».
Генри часто командовал и терроризировал «мелкое дерьмо», и с марта они
стали обходить его за версту. Одного из них, четырехглазого сына Тозиеров,
Генри с друзьями выслеживали до самого Фриза, но где-то упустили его в

тот момент, когда им уже стало казаться, что они схватили его за задницу.
Потом, в последний день школьных занятий, сын Хэнскомов…
Но Виктор не любил вспоминать об этом.
Его беспокоила одна простая вещь: Генри мог зайти СЛИШКОМ
ДАЛЕКО. Насколько ДАЛЕКО, Виктор даже боялся себе представить… но
сердце подсказывало ему, что на этот вопрос есть только один ответ.
— Мы поймаем его и спустим в угольную яму, — сказал Генри. —

Думаю, засунем ему в башмаки по парочке петард и посмотрим, как он
умеет танцевать.
— Но не М-80, Генри, правда?
Если Генри собирается сделать что-либо подобное, Виктор высыплет
порох. М-80 в туфлях могут прострелить ниггеру ноги, а это — более чем
СЛИШКОМ ДАЛЕКО.
— У меня их только четыре штуки, — сказал Генри, не сводя глаз со
спины Майка Хэнлона. Теперь расстояние между ними сократилось до

семидесяти пяти ярдов, и он тоже заговорил тихо. — Ты думаешь, я
выброшу их ради какого-то вонючего ниггера?
— Нет, Генри, конечно, нет.
— Мы просто положим парочку «Блэк Кэтс» в его мокасины, — сказал
Генри, — потом стащим с него штаны и выбросим одежду в кусты. Пусть
прикрывается крапивой.
— И бросим его в уголь, — сказал Белч, и его обычно мутные глаза
засверкали. — Да, Генри? А там холодно?
— Холодно, как в могиле, — небрежно сказал Генри, и Виктору это

совершенно не понравилось. — Мы вымажем его углем, как я уже однажды
вымазал его в грязи, и… — Генри оскалился, обнажив зубы, которые у него
начали гнить, когда ему было еще лет двенадцать. — И я ему кое-что скажу.
Не думаю, чтобы он слышал, когда я ему это сказал в прошлый раз.
— Что ты скажешь, Генри? — спросил Питер. Питер Гордон был
страшно заинтригован и возбужден. Он вырос в одной из «приличных

семей» Дерри — они жили на Западном Бродвее — и через два года его
пошлют в приготовительную школу в Гротоне, по крайней мере, он так
думал тогда, третьего июля. Он был умнее Виктора Крисса, но
недостаточно долго водился с ними, чтобы понять, насколько велико
разлагающее влияние Генри.
— Увидишь, — сказал Генри. — Теперь все заткнитесь. Мы уже
близко.
От Майка их отделяло всего двадцать пять ярдов, и Генри уже открыл

рот, чтобы отдать приказ схватить его, когда у Лося Садлера выстрелила
первая в этот день петарда. Вечером Лось съел три тарелки печеных бобов, и звук получился почти такой же громкий, как выстрел из пистолета.
Майк обернулся. Генри увидел, как округлились его глаза.
— Хватайте его! — заорал Генри.
Майк застыл на секунду, затем сорвался с места и побежал во весь
опор.
6
Неудачники огибали бамбуковые заросли в Барренсе, когда Билл

представил, что они в джунглях на сафари. Он часто так представлял, гуляя
по этой части Барренса. Высокий белый бамбук мешал разглядеть дорогу.
Земля была черная, под ногами хлюпала грязь с дерном, и, чтобы не
зачерпнуть грязь в ботинки, детям приходилось перепрыгивать через нее.
Лужи со стоячей водой отражали странно унылую радугу. В воздухе стоял
тяжелый запах испарений, издаваемый частично свалкой, частично
гниющей растительностью.

Недалеко от Кендускеага Билл остановился и обернулся к Ричи.
— Ввпереди тттигр, Тттозиер. Ричи кивнул и обернулся к Беверли:
— Тигр, — выдохнул он.
— Тигр, — сказала она Бену.
— Людоед? — спросил Бен, сдерживая дыхание, чтобы не пыхтеть.
— Весь в крови, — ответила Беверли.
— Тигр-людоед, — прошептал Бен Стэну, и тот передал новость Эдди,
худое лицо которого от волнения покрылось румянцем.
Они медленно скрылись в зарослях бамбука. Тигр прошел прямо перед

ними, они увидели его очень близко: крупный, наверное, фунтов четыреста,
в его движениях чувствовалась грация и сила, шкура переливалась как
шелк. Очень близко они увидели его зеленые глаза и пятна крови на морде
— кровь воина-пигмея, последней съеденной заживо жертвы.
Бамбук шуршал музыкально и как-то жутковато. Либо это летний
ветерок, либо тигр направляется к Олд-Кейп на краю Барренса.
— Ушел, — сказал Билл. Он перевел дыхание и снова вышел на

тропинку. Остальные последовали за ним.
Ричи оказался единственным вооруженным мужчиной: он сделал из
плотного картона пистолет, а рукоятку обмотал изолентой, чтобы не
скользила.
— Если двинешься с места. Большой Билл, я всажу в тебя пулю, —
зловеще произнес он и поправил дулом пистолета свои старые очки.
— Здесь жжживет ппплемя ватусов, — сказал Билл. — Ннне состоит
стрелять. Тты же нне хочешь, чччтобы с ттебя сссняли скальп?
— О! — сказал изумленный Ричи.

Билл жестом подозвал остальных ребят, и они снова пошли по
тропинке, которая сужалась к концу бамбуковых зарослей. Они вышли на
берег Кендускеага там, где для перехода через реку были набросаны камни.
Бен стал показывать, как их следует класть. Берете большой камень и
бросаете его в воду, затем берете второй камень и, встав на первый, бросаете его в воду тоже, потом берете третий камень и, стоя на втором

камне, опять бросаете его в воду и так до тех пор, пока не перейдете через
реку (которая здесь в это время года менее фута глубиной и даже видно дно
с темно-желтыми песчаными бугорками), не замочив ноги. Фокус был
простой, почти детский, но никто из них не видел его, пока Бен не показал,
как это делается. Когда он молол чепуху, его было приятно послушать, но
как только он начинал показывать то, что они раньше никогда не видели, все чувствовали себя просто болванами.

Поодиночке они спустились вниз по берегу и стали переходить через
реку по сухим выступам камней, которые только что набросали.
— Билл! — неожиданно позвала Беверли. Он сразу же застыл с
вытянутыми вперед руками, но не оглянулся. Вокруг него плескалась и
струилась вода.
— Что?
— Здесь пираньи! Два дня назад я видела, как они съели целую корову.
Через минуту после того, как она упала, от нее не осталось ничего кроме
костей. Не упади!

— Хорошо, — сказал Билл. — Будьте осторожны, ребята.
Неожиданный свист гудка товарного поезда, загружающегося на
железнодорожной насыпи, заставил Эдди Каспбрака покачнуться почти на
середине пути, и он чуть не упал в воду. На мгновение он посмотрел на
блестящую от солнечных лучей воду, от которой слепило глаза, и
действительно увидел стаю кружащих пираний. Они не были частью той
игры воображения Билла про джунгли-сафари, он был в этом совершенно

уверен. Рыбы, которых он увидел в воде, были похожи на выросших до
гигантских размеров золотых рыбок с огромными отвратительными
челюстями, как у морского окуня. Пилообразные зубы торчали между
толстых губ, и, как и золотые рыбки, они были оранжевого цвета. Такие же
оранжевые, как пушистые помпоны, которые иногда носят цирковые
клоуны.
Они кружились в обмелевшей реке и скрежетали зубами.
Эдди уколол себя в руку булавкой.
Я упаду в воду, —

подумал он, — я
упаду в воду, и они съедят меня
заживо.
Стэн Урис крепко схватил его за запястье и оттащил от смертельного
места.
— Ты был на волосок от гибели, — сказал Стэн. — Если бы ты упал в
воду, твоя мать всыпала б тебе по первое число.
Но в этот раз Эдди совсем не подумал о матери. Остальные ребята уже
добрались до другого берега и считали вагоны товарного поезда. Эдди дико
посмотрел Стэну прямо в глаза и снова посмотрел в воду. Он увидел

плавающую кожуру от помидора и больше ничего. Он снова посмотрел на
Стэна.
— Стэн, я видел…
— Что?
Эдди покачал головой.
— Ничего, наверное, показалось, — сказал он. — Я просто немного
(но они были там, да, они были и они съели бы меня заживо)
нервный. Из-за тигра, наверное. Пошли.
Западный берег Кендускеага — Олд-Кейп — в дождливую погоду и во
время весенних паводков превращался в грязное болото, но за последние
две недели или больше в Дерри не было сильных дождей, и берег высох до

такой степени, что покрылся трещинами, из которых, отбрасывая темные
тени, выпирали некоторые из тех самых бетонных цилиндров.
Приблизительно в двадцати ядрах от них над Кендускеагом возвышалась
бетонная труба, из которой постоянно стекала в реку коричневая струя
воды. Бен спокойно сказал:
— Жутко здесь.
Остальные кивнули.
Билл повел всех наверх по сухому берегу, и они очутились в густом

кустарнике среди жужжания жуков и стрекота кузнечиков. Запах свалки
стал теперь более отчетливым и едким; в небо поднимались черные клубы
дыма. На земле повсюду, кроме узенькой тропинки, валялся мусор. Билл
расчистил ногой кучу отбросов, и Ричи пришел в неописуемый восторг. Он
смеялся чуть ли не до слез.
— Тебе обязательно нужно написать об этом книгу, Большой Билл, —
сказал он. — Это будет интересно.
Билл вскарабкался на вершину кряжа и посмотрел вниз на свалку.

— О, черт, — сказал он и засунул руки в карманы. Остальные ребята
собрались вокруг него.
Сегодня мусор жгли в северном конце свалки, а здесь, в этой части, мусорщик (наверняка это был Армандо Фазио, для друзей просто Мэнди,
холостой брат сторожа начальной школы) возился с бульдозером Д-9,
оставшимся со времен второй мировой. С его помощью он иногда сгребал
мусор в ямы, чтобы потом все сжечь. Он сидел без рубашки, и на сиденье

бульдозера под парусиновым зонтиком работал большой переносной
радиоприемник, по которому передавали предпраздничный концерт,
Золотой Сакс играл «Сенаторов».
— Здесь мы не сможем спуститься, — заметил Бен. Мэнди Фазио был
неплохим парнем, но если он встречал на свалке детей, он их сразу же
прогонял — из-за крыс, из-за яда, который он ежедневно рассыпал, чтобы

крысы не так быстро плодились, из страха, что они могут порезаться, упасть, сгореть… но самое главное, потому что он считал, что свалка — не
место для детских игр. «Разве вы хорошие дети?» — кричал он на ребят, которых ему удавалось выследить на свалке. Их привлекали сюда битые
бутылки (или крысы, или гайки), а может быть, экзотическое очарование
«свалки-подбиралки»: здесь можно было найти еще работающую игрушку,

стул, который можно починить и поставить в штабе, или старый телевизор
с целехоньким кинескопом — если в него бросить камень, может
получиться великолепный взрыв. «Разве вы хорошие дети? — ревел Мэнди
(он кричал не оттого, что был зол, а потому что был глухим и не носил
слуховой аппарат). — Тебе что, твои старики не говорили, чтобы ты был
хорошим? Хорошие парни и девчонки не играют на свалке! Идите в парк!

Идите в Дом культуры и поиграйте там в хоккей. Будьте вы хорошими
детьми!»
— Нет, — сказал Ричи. — Здесь нам точно не спуститься. Они
немного посидели, понаблюдали за Мэнди, колдующим над своим
бульдозером, в надежде, что он сдастся и уйдет, но в действительности
сами в это не верили: если у Мэнди был радиоприемник, то, значит, он
намерен проторчать здесь целый день.
За это время можно обоссаться, —
подумал Билл.

На целом свете не было лучше места, чтобы взрывать петарды, чем
свалка. Их можно положить под оловянный таз и потом наблюдать, как таз
взлетит на воздух, когда петарда взорвется, или можно зажечь шнур,
опустить их в бутылку, а потом убежать, как будто за тобой гонятся три
дюжины чертей. Бутылки не всегда взрываются, но, как правило,
взрываются.
— Как бы я хотел, чтобы у нас было хоть несколько М-80, — вздохнул

Ричи, не подозревая, что скоро одна из них полетит ему в голову.
— Моя мама говорит, что люди должны довольствоваться тем, что у
них есть, — сказал Эдди так торжественно, что все рассмеялись. Когда
смех утих, все снова посмотрели на Билла. Билл подумал и потом
произнес:
— Я знаю одно ммместо. В кконце Бббарренса у жжелезноддорожных
путей есть сстарый ппесчаный карьер.
— Да! — сказал Стэн, поднимаясь на ноги. — Я знаю это место. Ты
гений, Билл!

— Там должно здорово бабахнуть, — согласилась Беверли.
— Хорошо, пойдемте, — сказал Ричи.
Шестеро ребят (до магического числа не хватает одного) направились
вдоль холма, огибающего свалку. Мэнди Фазио, случайно подняв глаза,
увидел их силуэты, напоминающие возвращающихся после набега
индейцев. Он подумал сначала, не крикнуть ли им, что Барренс — не место
для детей, но вместо этого вернулся к своей работе. Во всяком случае, они
не были на свалке.
7

Майк Хэнлон без передышки добежал до церковной школы и рванулся
по Нейболт-стрит прямо к железнодорожным путям. В школе имелся
сторож, но мистер Гендрон был очень стар и слышал еще хуже, чем Мэнди
Фазио. К тому же он любил летом большую часть дня подремать в тихой
котельне, развалившись в видавшем виды кресле-качалке с газетой «Ньюз»
на коленях. Майк мог стоять, барабанить в дверь, кричать старику, чтобы

он впустил его, а Генри Бауэрc тем временем догнал бы его и отвинтил бы
его дурную голову.
Итак, Майк просто побежал дальше.
Но он не просто бездумно несся вперед, — он пытался задать себе
темп, пытался контролировать дыхание, чтобы не выдохнуться. Генри, Белч
и Лось Садлер не представляли для него опасности, даже будучи
относительно свежими и бодрыми, они бегали, как раненые быки. Виктор
Крисс и Питер Гордон, однако, были гораздо проворнее. Когда Майк

пробежал дом, где Билл и Ричи видели клоуна — или оборотня, — он
обернулся и с тревогой увидел, что Питер Гордон уже почти догоняет его.
Питер весело улыбался улыбкой лошади, участвующей в скачках с
препятствиями, и Майк подумал:
Интересно, как бы он улыбался, если б
знал, что случится, когда они меня поймают… Неужели он думает, что
они просто скажут мне: «Твоя очередь пятнать» и убегут?

Когда впереди появились неясные очертания ворот сортировальной
станции с надписью: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. НЕ ВХОДИТЬ.
НАРУШИТЕЛИ ПРЕСЛЕДУЮТСЯ В СУДЕБНОМ ПОРЯДКЕ, Майк
был вынужден сбавить темп. Он не чувствовал сильной усталости;
дыхание было частым, но он продолжал его контролировать, хотя знал, что,
если ему придется долго держать такой темп, его ожидают потом
болезненные последствия.
Ворота были наполовину открыты. Он еще раз оглянулся и увидел, что

снова оторвался от Питера. Виктор отстал от Питера шагов на десять, остальные были от них ярдах в сорока-пятидесяти. Даже в эти короткие
мгновения Майк успел разглядеть черную ярость, искажавшую лицо Генри.
Он легко и быстро проскользнул в приоткрытые ворота, повернулся и
захлопнул дверь. Услышал щелчок сработавшего замка. Через минуту
Питер Гордон уже ломился в решетку, а через несколько секунд к нему

подбежал Виктор Крисс. На лице Питера уже не было улыбки: он смотрел
на Майка мрачным, угрюмым взглядом. Он пошарил в поисках замка, но
безуспешно: ворота запирались изнутри.
Невероятно, но он сказал:
— Давай, парень, открывай ворота. Это нечестно.
— Что значит «нечестно»? — спросил Майк, часто и тяжело дыша. —
Пятеро на одного?
— Нечестно, — повторил Питер, словно не слыша того, что сказал
Майк.
Майк посмотрел на Виктора и увидел беспокойство в его глазах. Он

заговорил, только когда к воротам прибежали остальные.
— Открывай, ниггер, — взревел Генри. Он стал трясти решетку с
такой свирепой яростью, что Питер испуганно посмотрел на него. —
Открой! Открой сейчас же!
— Не открою, — спокойно сказал Майк.
— Открой! — закричал Белч. — Открой, ты, вонючий черномазый!
Майк отошел от ворот, сердце громко стучало в груди. Он не мог
понять, то ли он был напуган, то ли просто взволнован. Они прильнули к

воротам с другой стороны, кричали, обзывали его ниггером и такими
словами, о существовании которых он и не подозревал: черножопый, землекопалка, черничник, обезьяна и тому подобное. И он лишь удивился,
когда Генри достал что-то из кармана, зажег о ноготь большого пальца
спичку и нечто круглое красное перелетело через ограду. Он инстинктивно
отскочил, когда, поднимая столбы пыли, слева от него разорвалась бомба.

На какое-то мгновение после взрыва наступила тишина. Майк, не веря
в случившееся, уставился на них через ограду, они тоже уставились на
него. Питер Гордон застыл в шоке, и даже у Белча был потрясенный вид.
Теперь они испугались за него, —
подумал Майк, и неожиданно внутри
его заговорил неизвестный голос, возможно, впервые за всю его жизнь, голос по-взрослому взволнованный. —
Они испугались, но это их не

остановит. Тебе надо бежать. Майки, или случится что-то ужасное. Не
все они хотят, чтобы это случилось, может быть, Виктор не хочет и
Питер Гордон, он тоже не хочет, но это все равно случится, потому что
Генри сделает так, чтобы это случилось. Поэтому — беги. Беги быстрее.
Он отступил на два-три шага назад, и тогда Генри Бауэрc сказал:
— Это я убил твою собаку, ниггер.
Майк замер, словно его ударили под дых мячом в кегельбане. Он

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь