ОНО

4

Мальчики прошмыгнули в дом Денбро, словно два привидения.
Отец Билла еще не пришел с работы. Шарон Денбро сидела за кухонным столом и читала какую-то брошюру. Пахло жареной треской: готовился ужин. Ричи позвонил домой: пусть мама знает, что он не умер, а зашел к Биллу.
— Кто пришел? — спросила из кухни миссис Денбро, когда Ричи положил трубку.
Они виновато поглядели друг на друга: Ричи у телефона, мать Билла у порога кухни. Затем Билл прокричал:
— Это я, мам. И еще Ри-ри…

— Ричи Тоузнер, мадам, — громко представился Ричи.
— Здравствуй, Ричи, — отозвалась миссис Денбро, голос ее прозвучал точно в разъединяемом телефоне — еле слышно. — Ты не хочешь поужинать с нами?
— Спасибо, мадам, через полчаса за мною заедет мама.
— Передай ей привет от меня. Хорошо?
— Обязательно передам.
— Ну, по-пойдем, — прошептал Билл. — Д-довольно светских бесед.

Они поднялись по лестнице и направились по коридору в комнату Билла. В ней было более или менее прибрано, чисто, как может быть прибрано в комнате у мальчишки, то есть мама при виде такого беспорядка пришла бы если не в ужас, то, во всяком случае, в некоторое уныние и расстройство. Книжные полки были забиты комиксами, вперемежку с разрозненными томами из собраний сочинений. На письменном столе тоже валялись комиксы да еще игрушечные модели автомобилей. Тут же приютилась старая пишущая машинка «Ундервуд», подарок родителей на позапрошлое Рождество. Билл иногда печатал на ней свои рассказы. После смерти Джорджа он все чаще пытался забыться за работой. Ему казалось, что это его успокаивало.

На полу, напротив кровати, стоял патефон; на нем лежала стопка сложенной одежды. Билл убрал одежду в ящик бюро и достал из другого ящика пластинки, поставил одну и включил патефон. «Флитвуды» запели «Приходи потихоньку, крошка».
Ричи прислушался с важным видом.
Билл изобразил на лице улыбку, хотя сердце у него колотилось.

— Им не нравится рок-н-ролл. А эту п-пластинку они п-подарили мне на д-день р-рождения. И в п-придачу Пэт Бун и То-томми Сэндза. К-когда их дома нет, я ставлю Литтл Ри-ричарда и Джея Хокинса. Но если мама услышит, что играет му-музыка, она по-подумает, что мы у м-меня в комнате. Пошли.
Комната Джорджа находилась напротив по коридору. Дверь была закрыта. Ричи посмотрел на нее и облизнул губы.

— Ее не запирают? — прошептал он Биллу. И тут вдруг поймал себя на том, что ему хочется, чтобы дверь была заперта. Ему не верилось, что ему могла прийти на ум такая безумная мысль — осмотреть комнату Джорджа.
Побледневший Билл покачал головой, повернул ручку, шагнул в комнату и обернулся к Ричи. Помедлив секунду, Ричи вошел. Билл закрыл дверь, и «Флитвуды» сразу стихли. Затем вкрадчиво щелкнул выключателем. От этого звука Ричи едва не подпрыгнул.

Он огляделся по сторонам: было страшно и в то же время одолевало любопытство. Первое, что он почувствовал, — воздух в комнате был сухой, затхлый.
«Давно уже ее не проветривали»,
— подумал он. Ричи вздрогнул при этой мысли и снова облизнул губы.
Его взгляд упал на кровать Джорджа, и он подумал, что Джордж сейчас покоится на кладбище; Ричи представил, как разлагается его труп. Руки у брата Билла не сложены, ведь сложить можно две руки, а Джорджи похоронили одноруким.

Из горла Ричи вырвался сдавленный звук. Билл обернулся и вопросительно поглядел на друга.
— Ты прав, — хриплым голосом проговорил Ричи. — Действительно, кажется, что тут обитает призрак. Не представляю, как у тебя выдерживают нервы, когда ты заходишь сюда один.
— Он же б-был, как-никак, м-моим б-братом, — просто ответил Билл. — Иногда м-меня сюда т-тянет.

На стене висели детские плакаты. На одном был изображен Том Весельчак из мультфильма про капитана Кенгуру. Том, сделав кульбит через голову, хватался за руки Крэбби Эпплтона. На другом плакате в енотовых шапках шагали в лес племянники Дональда Дака — утята Хьюи, Луи и Дьюи. На третьем — его раскрашивал сам Джордж — был изображен постовой мистер Ду; он останавливал движение и пропускал через переход ребят, спешащих в школу. «Мистер Ду велит водителям дожидаться знака регулировщика», — было написано внизу.

«Парень, видно, не мастер раскрашивать — то и дело заезжает за контуры, — подумал Ричи и вздрогнул. — Теперь уж он никогда не научится». Ричи перевел взгляд на стол у окна. Миссис Денбро разложила на нем все табели успеваемости Джорджа. Они были полураскрыты. Ричи вдруг осознал, что больше никаких табелей не будет: Джордж умер, так и не научившись не заезжать карандашом за контур, его жизнь навсегда оборвалась, он даже не доучился в первом классе. Эта нелепая правда сокрушила Ричи. Казалось, заключенный в его сознании железный сейф оборвался в бездну.

«И я бы мог так умереть!
— вскричал в ужасе внутренний голос Ричи. —
Любой человек мог бы! Любой!»
— О-о-о! — проговорил он дрожащим голосом. На большее его не хватило.
— Мда-а, — полушепотом отозвался Билл и сел на кровать Джорджа. — Смотри!
Ричи посмотрел в ту сторону, куда пальцем показывал Билл, и увидел на полу фотоальбом. Он был закрыт. «МОИ ФОТОГРАФИИ, — прочел Ричи. — Джордж Элмер Денбро. Шесть лет».
«Шесть лет!
— предательски завопил внутренний голос. —

Он навечно останется шестилетним. И ведь любой мог бы оказаться на его месте!»
— Он б-был открыт, — сказал Билл. — П-прошлый раз он был открыт.
— Ну а теперь закрылся, — тревожно отозвался Ричи. Он сел на кровать рядом с Биллом и стал смотреть на альбом. — Многие книги закрываются сами собой.
— Страницы,

может быть, но не о-обложка. Она с-сама за-захлопнулась. — Билл устремил на Ричи тревожный, многозначительный взгляд, на фоне бледного, изможденного лица глаза его были очень темны. — Но он, видно, хочет, чтобы т-ты его о-открыл. Мне т-так кажется.
Ричи поднялся и медленно подошел к альбому. Он лежал у окна, занавешенного светлыми шторами. Ричи посмотрел в окно и увидел на дворе яблоню. На толстом черном суку висели качели. Они раскачивались взад-вперед.
Ричи снова посмотрел на альбом.

На обрезе виднелось высохшее пятно темно-бордового цвета. «Наверно, кетчуп, — подумал Ричи. — Конечно, кетчуп». Он легко представил, как Джордж смотрел альбом и одновременно ел сосиску или большой гамбургер, политые кетчупом. Джордж откусывает — и кетчуп проливается на альбом. За детьми нужен глаз да глаз, а то они все перепачкают. Но Ричи знал в душе, что это не кетчуп.

Он осторожно прикоснулся к альбому и отдернул руку. Альбом был холодным, а между тем он лежал на свету, было солнечно, и светлая занавеска не служила преградой для теплых лучей. Он, верно, пролежал на свету весь день, однако же был холодным на ощупь.
«А ну его к черту!
— подумал Ричи. —

Не хватает только смотреть этот идиотский старый альбом, разглядывать физиономии незнакомых людей. Надо сказать Биллу, что я передумал. Тогда мы можем вернуться в комнату, полистать комиксы, и вскоре я поеду домой, поужинаю, лягу спать, ведь я ужасно устал. А завтра утром проснусь и уверен: это пятно наверняка окажется кетчупом. Так я и сделаю».

Однако же он раскрыл альбом — раскрыл двумя руками. Казалось, что руки за тысячи миль от него. Ричи принялся разглядывать лица в альбоме: перед глазами замелькали тетушки, дяди, племянницы, дома, старые «форды» и «студебекеры», телефонные линии, почтовые ящики, заборы, частоколы, ярмарка в Эсти, деррийская водонапорная башня и чугунолитейный завод Китченеров.

Пальцы Ричи листали альбом все быстрее и быстрее и неожиданно открыли пустые страницы. Ричи пролистал альбом назад: альбом раскрылся на фотографии старого Дерри приблизительно 1930 года, где были изображены Мейн-стрит и Канал-стрит. Это была последняя фотография.
— Здесь нет школьной фотографии Джорджа, — обратился он к Биллу и посмотрел на него с облегчением и вместе с тем с раздражением. — Ты что мне болтал? Ее здесь нет!
— Ч-что?

— Последняя здесь фотография старого Дерри. — Ричи смотрел на Дерри тридцатилетней давности: старомодные автомобили и грузовики, старомодные светофоры с большими стеклянными шарами, как крупные виноградины, пешеходы на набережной Канала, заснятые в движении. Билл перевернул страницу — больше фотографий не было, дальше шли пустые страницы. Ричи был прав.
«Нет, подожди,
не совсем
пустые», — отметил он про себя. В одном углу виднелся кармашек, куда вставляют фотографии.
— Она
б-была

здесь, — сказал Билл и постучал пальцем по кармашку. — В-вот в-видишь.
— Ни фига себе! Куда же она делась!
— Н-не з-знаю.

Билл уже взял у Ричи альбом, сейчас он лежал у него на коленях. Он принялся пролистывать его назад, ища фотографию Джорджа. Через минуту он бросил эту затею, однако ж страницы продолжали переворачиваться. Они открывались и закрывались сами по себе, медленно, но неуклонно; слышался отчетливый шорох, точно тасовали колоду. Билл и Ричи выпучили глаза и снова уставились в альбом.

Альбом опять раскрылся на последней фотографии, больше страницы не переворачивались. Это была фотография в коричневом тоне. На ней был изображен центр Дерри, запечатленный задолго до того, как Ричи и Билл появились на свет.
— Вот тебе на! — внезапно воскликнул Ричи и взял у Билла альбом. В голосе его уже не звучал страх, а лицо выражало крайнее изумление. — Ни фига себе!
— Что? Что т-такое?
— Да это ж мы! Ни фига себе! Е-мое! Смотри!

Билл взял альбом с другого края. Они склонились над ним, как мальчики-хористы над нотами. Билл сделал резкий вдох, дыхание его замерло, и Ричи понял, что Билл тоже заметил.

По Мейн-стрит к переулку шагали два мальчика. В том месте, куда они направлялись, Мейн-стрит пересекала Сентер-стрит, а Канал уходил в трубу, она тянулась под землей на полмили. Два мальчика отчетливо были видны на фоне бетонного парапета у края Канала. Один был в бриджах, другой, похоже, в матросском костюме. На голове у него была твидовая кепка. Они повернулись в три четверти к камере, как будто глядели на что-то в дальнем конце улицы. Мальчик в бриджах, вне всякого сомнения, был Ричи Тоузнер, а мальчик в матросском костюме был Билл Заика.

Ребята, точно загипнотизированные, уставились на свое изображение. Эта фотография была почти в три раза их старше. Ричи почувствовал, что у него пересох рот, будто его забили пылью. В нескольких шагах впереди мальчиков шагал какой-то мужчина, придерживая поля своей мягкой шляпы. Полы его пальто, раздувшиеся от порыва ветра, казалось, застыли. На улице виднелись машины с открытым верхом, «шевроле» с подножками.

— Я не в-верю… — заговорил было Билл, и в тот же момент изображение на фотографии пришло в движение.

Автомобилю с открытым верхом полагалось бы навечно застыть посреди перекрестка (во всяком случае, пока старая фотография не обесцветится), однако он вдруг взял с места и пересек перекресток, выпустив из выхлопной трубы облако дыма. Миновав перекресток, он поехал в гору. Из бокового окна высунулась белая рука водителя и подала сигнал: левый поворот. Машина свернула на Корт-стрит, зашла за белый край фотографии и скрылась из виду.

«Шевроле» и «паккарды» сразу пришли в движение и принялись лавировать на перекрестке. Спустя двадцать восемь лет отогнутый ветром край пальто у мужчины выпрямился. Мужчина поправил на голове шляпу и зашагал на глазах у изумленных Билла и Ричи.

Мальчики на фотографии повернулись анфас, и через секунду Ричи догадался, что они смотрят на грязную шелудивую дворнягу, пересекающую Сентер-стрит. Мальчик в матросском костюме — Билл — засунул два пальца в рот и свистнул. Не в силах пошевельнуться или даже подумать о чем-то, оторопев от изумления и страха, Ричи вдруг осознал, что слышит этот свист, слышит, как урчат двигатели машин. Звуки эти были едва уловимые, как будто они донеслись сквозь толстое стекло, но их было слышно — явственно слышно.

Собака посмотрела в сторону мальчиков и заспешила по своим делам. Мальчики переглянулись и расхохотались, как в мультфильме какие-нибудь бурундуки. Затем они двинулись дальше; вдруг Ричи, одетый в бриджи, схватил Билла за руку и показал на Канал. Они повернулись в ту сторону.
«Нет-нет,
— промелькнуло в голове у Ричи. —
Не надо, не надо».

Они подошли к низкому бетонному парапету, и вдруг через него перемахнул клоун, точно игрушка, выскакивающая из ящика. Лицо его было точь-в-точь как у Джорджа Денбро, смоченные водой волосы зачесаны назад, только рот, перепачканный гримом, кривился в зловещей ухмылке, а вместо глаз были черные дыры. В одной руке клоун сжимал связку из трех воздушных шаров. Другой рукой потянулся к мальчику в матросском костюме и схватил его за шею.
— Нет! Нет!
— вскричал Билл и протянул руку к фотографии.

Рука погрузилась в фото!
— Перестань,
Билл! — крикнул Ричи и схватил Билла.

Но было уже поздно. Ричи заметил, как кончики пальцев прошли сквозь матовую поверхность фотографии и погрузились в какой-то другой, потусторонний мир. Он увидел, как они изменили цвет: из полнокровных, розовых они превратились в какие-то кремовые, как у мумии; такой цвет иногда называют белым, хотя на старых фотографиях он вовсе не белый. В то же время они уменьшились, истончились и словно отсоединились от руки. Это было похоже на странный оптический обман, когда опускаешь руку в стеклянный сосуд — и часть руки под водой, кажется, плавает отсеченная, а другая часть находится от нее в нескольких дюймах.

В том же месте, где пальцы Билла перестали быть пальцами и стали фотографическим изображением, на них появились диагональные порезы. Казалось, он засунул руку не в фотографию, а между лопастями включенного вентилятора.

Ричи схватил его за локоть и дернул руку изо всех сил. Мальчики упали на бок. Альбом Джорджа свалился на пол, раздался сухой хлопок — и он сам собою закрылся. Билл сунул пальцы в рот. На глазах у него выступили от боли слезы. Ричи заметил, что у Билла тонкими струйками по ладони к запястью течет кровь.
— Дай посмотреть, — попросил он.
— Б-б-больно, — еле выговорил Билл и протянул руку ладонью вниз.

На указательном, среднем и безымянном пальцах виднелись лесенки поперечных порезов. Мизинец едва коснулся поверхности фотографии (если у нее была поверхность) и, хотя порезов на нем не было, как впоследствии рассказал Билл Ричи, ноготь оказался обрезанным, причем до того аккуратно, как будто работали маникюрными ножницами.

— Ух ты, Билл! — вырвалось у Ричи. «Срочно забинтовать — единственное, о чем он мог подумать в эту секунду. — Слава Богу, хорошо отделались. Если бы он не отдернул Билла, пальцы, возможно, пришлось бы ампутировать». — Надо бы йодом и забинтовать. Твоя мама может…
— Не надо м-м-маму, — ответил Билл. Он снова схватил альбом. С руки на пол закапала кровь.
— Не открывай его больше! — вскричал Ричи и бешено схватил Билла за плечо. — Боже мой, Билли, ты едва не лишился
пальцев!

Билл дернулся и стряхнул его руку. Он принялся листать страницы, лицо его горело зловещей решимостью, которая больше всего испугала Ричи. Взгляд у Билла был безумный, почти как у сумасшедшего. Порезанные пальцы оставляли на альбоме свежие следы крови. Кровавые пятна еще не походили на кетчуп. Но скоро они высохнут и будут похожи на пятна соуса. Ричи не сомневался в этом.
И снова открылась фотография. Центр Дерри.

Посреди перекрестка — машина с открытым верхом. Другие застыли на прежних местах. Мужчина, направлявшийся к перекрестку, придерживал края своей мягкой шляпы, пока его пальто отдувалось ветром.
Но мальчики пропали.
На фотографии вообще не было мальчиков. Однако…
— Смотри! — прошептал Ричи и показал пальцем. Он старался держать его как можно дальше от фотографии. Над низким бетонным парапетом у края Канала показалась какая-то дуга, верхушка чего-то круглого.
Нечто похожее на воздушный шар.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь