ОНО

10

Эта история приключилась со Стэном два месяца назад, дождливым апрельским вечером. Он облачился в резиновый плащ, положил атлас и бинокль в полиэтиленовый пакет, надежно завязал его сверху и отправился в Мемориал-парк. Обычно он ходил туда с отцом, но отцу пришлось работать в тот день внеурочно. Во время ужина он позвонил Стэну и сообщил удивительную новость. Один клиент агентства, где работал отец, оказался заядлым любителем-орнитологом. Он вроде бы видел у водонапорной башни самца кардинала

Fringillidae Richmondena:
якобы тот пил воду из птичьего бассейна. Кардиналы любят с наступлением сумерек плавать в водоемах. Обнаружить кардинала так далеко к северу от Массачусетса большая удача для орнитолога. Не хочет ли Стэн отправиться к бассейну, может, даже удастся поймать кардинала, предложил отец. Конечно, погода отвратительная, но игра стоит свеч.

Стэн с радостью согласился. Мама взяла с него слово, что он не будет снимать капюшон, но Стэну и так не пришло бы в голову ходить без капюшона. Он был педантичен в одежде. Его никогда не приходилось упрашивать, чтобы, скажем, зимой он надел галоши или кальсоны, а сверху теплые штаны.

До Мемориал-парка было полторы мили хода. Шел такой мелкий и редкий дождь, что его и дождем-то нельзя было назвать, скорее это была туманная изморось. Под кустами среди деревьев еще серели сугробы, у Стэна они ассоциировались с грязными выброшенными подушками. Уже пахло весной, природа пробуждалась. Стэн смотрел на ветки вязов, дубов и кленов на фоне свинцово-белесого неба, и ему казалось, что они таинственным образом стали гуще. Через две недели распустятся почки и проклюнется нежная, почти прозрачная зелень.

«В воздухе пахнет весенней зеленью»,
— подумал он и улыбнулся.
Шел он быстро, ведь через час с небольшим наступят сумерки. Стэн был столь же педантичен в своих орнитологических изысканиях, как и в одежде, учебе и во всем: он мог бы с полным правом сказать, что обнаружил кардинала, лишь в том случае, если бы был абсолютно уверен, что видел его среди бела дня, ведь в сумерках легко обмануться.

Он двинулся через Мемориал-парк наискосок. Слева маячила огромная белая башня. Стэн не обращал на нее внимания. Она его совершенно не интересовала.
Мемориал-парк был расположен на покатом склоне холма и представлял собой неровный прямоугольник. Летом здесь тщательно скашивали траву и сажали на круглые клумбы цветы. Никаких игровых площадок здесь не было. Это был парк для взрослых.

В конце спуска склон обрывался, вдали начиналась Канзас-стрит, а за ней Пустыри. Бассейн для птиц находился на ровном участке парка. Он представлял собой огромное каменное блюдо, стоящее на приземистом кирпичном пьедестале. Отец рассказывал, что еще до того, как городская казна оскудела, здесь собирались снова водрузить статую.
— Мне больше нравится бассейн для птиц, папа, — сказал как-то Стэн.
Мистер Урис взъерошил ему волосы.

— Мне тоже, сынок, — произнес он. — «Побольше бассейнов, поменьше пуль» — вот мой девиз.
Сверху на пьедестале была высечена надпись. Стэнли пытался ее разобрать, но ничего не понял. Единственное, что он знал из латыни, так это названия некоторых птиц. Надпись гласила:

Apparebat eidolon senex.
Плиний

Стэн сел на скамейку, достал из пакета атлас, раскрыл его на странице, где был изображен кардинал, и еще раз изучил фотографию, подмечая отличительные приметы птицы. Самца кардинала трудно спутать с какой-либо другой птицей. Он красный, словно пожарная машина, хотя, конечно, значительно ее меньше. Но Стэн всегда руководствовался общепринятыми правилами и нормами; так было гораздо удобней, так он лучше чувствовал свое место и предназначение в этом мире. Три минуты он добросовестно изучал кардинала; от сырости уголки страницы стали загибаться. Наконец Стэн закрыл атлас, убрал в пакет, вынул из футляра бинокль и приставил его к глазам. Настраивать бинокль не было необходимости, последний раз Стэн смотрел в него с этой же скамейки и на этот же бассейн для птиц.

Стэн был терпеливым, педантичным мальчиком. Он не ерзал, не вставал, не расхаживал вокруг скамейки, не наводил бинокль на что попало. Он сидел не шевелясь, наставив его на бассейн. На желтом непромокаемом плаще повисли крупные капли измороси.

Стэн не томился от скуки. Он смотрел неотрывно на место, куда слетались птицы. Какое-то время на краю бассейна сидели четыре воробья. Они окунали клювы в воду, вертели головами, разбрызгивая ненароком капли по спине; затем спикировала сойка, точно полицейский, разгоняющий толпу оболтусов. В бинокле она казалась огромной, как дом, но ее крики звучали несуразно тонко для птицы такого размера (впрочем, если приглядеться хорошенько, птицы в бинокле уже не казались столь несоразмерно огромными). Воробьи упорхнули. Сойка, получив бассейн в безраздельное пользование, нагнула голову, искупалась, но видно, это занятие ей прискучило, и она улетела по своим делам. Воробьи возвратились, но купались недолго; им на смену прилетела пара малиновок, надо полагать, они тоже хотели искупаться, а может быть, обсудить какие-то важные проблемы. Отец как-то высмеял Стэна, когда тот робко высказал предположение, что птицы, возможно, разговаривают друг с другом. Стэн не усомнился в правоте отца: тот заметил, что птицы слишком глупы, чтобы вести беседы, мозги у них слишком куцые. Но, право слово, эти малиновки и впрямь вели беседу. К ним присоединилась еще одна птица, красная. Стэн поспешил навести резкость. Неужели это… Нет, это танагра. Интересная птица, но не кардинал, ради которого он пришел сюда. К ней подсел дятел, частый гость этого места. Стэн узнал его по потрепанному крылу. Как обычно, Стэн принялся размышлять о том, что могло приключиться с дятлом: скорей всего, его потрепала кошка. Появлялись и улетали другие птицы. Стэн увидел среди них галку, неуклюжую и безобразную, как товарный вагон, если представить, что вагон взмыл в воздух. Прилетали также скворец и еще один дятел. Наконец терпение Стэна было вознаграждено. Появился редкий гость, правда, не кардинал, а так называемый козодой. Увеличенная линзами бинокля, птица казалась огромной и очень глупой. Стэн уронил бинокль на грудь и поспешно стал доставать из пакета атлас в надежде, что козодой не упорхнет и он успеет свериться с фотографией. По крайней мере, будет что рассказать отцу. Однако ж пора домой. Смеркается, и довольно быстро. Стэн почувствовал сырость и холод. Он взглянул на фотографию и снова посмотрел в бинокль. Козодой не улетел. Он не купался, а только стоял на краешке бассейна, тупо глядя на воду. Почти наверняка можно сказать, что это козодой. С такого расстояния трудно сверить все отличительные черты, да еще смеркается, поэтому стопроцентной уверенности, конечно, нет, но может, еще есть время, не поздно свериться с фотографией и как следует рассмотреть птицу. Стэн снова погрузил взгляд в атлас и, свирепо нахмурясь, сосредоточенно изучал фотографию, затем поднял бинокль. Но только он навел его на бассейн, раздался глухой раскатистый грохот, и козодой, если это и впрямь был он, взмыл в воздух. Стэн попытался поймать его в бинокль, уж он-то знал, как невелики его шансы снова увидеть козодоя. Увы, он потерял его из виду и от досады даже зашипел сквозь зубы. Ну ладно, раз прилетел, может, еще появится. В конце концов это всего лишь козодой

(предположительно),
не беркут и не чистик.
Стэн убрал бинокль в футляр и положил атлас в пакет. Затем поднялся и оглянулся по сторонам. Интересно, что за грохот вспугнул птицу. Это не выстрел и не выхлоп автомобиля. Похоже, настежь открылась дверь, как в каком-нибудь фильме про привидения, замки и казематы. Распахнулась и отозвалась зловещим эхом.
Однако Стэн ничего подозрительного не увидел.
Он поднялся и стал спускаться по склону в сторону Канзас-стрит.

Водонапорная башня была теперь справа — белый, словно мел, цилиндр, маячивший, точно призрак в тумане и сгущавшихся сумерках. Она и впрямь маячит, будто плывет в воздухе.

«Странная мысль, — подумал Стэн. — Должно быть, фантазии». Он присмотрелся к трубе и вдруг не раздумывая повернул к ней. По башне спиралью шли с интервалами окна. Эта спираль напоминала Стэну вывеску-столб, стоявший перед парикмахерской, где всегда стригся отец, тот столб был выкрашен по спирали. Белый, точно кость, гонтовый навес выступал, словно брови.
«Интересно, как делают этот навес»,

— подумал Стэн с таким неподдельным любопытством, как подумал бы об этом Бен Хэнском. И в этот момент он увидел у подножия башни зияющее пространство.
Темное, продолговатое по форме.
Стэн нахмурился: странно было бы, если б так низко располагалось окно. Оно совершенно не походило по очертаниям на остальные окна. И тут Стэн понял: это не окно, а дверь.
«Так вот что грохнуло,
— подумал он. —
Дверь распахнулась, должно быть, от ветра».

Стэн оглянулся. Ранние сумерки. Белесое небо мало-помалу сменилось темно-лиловым, собирался туман и, по-видимому, к ночи зарядит дождь. Туман, сумерки и ни малейшего ветра.
Итак, если дверь не распахнулась от ветра, стало быть, ее кто-то открыл. Зачем? И, судя по всему, дверь очень массивная, тяжелая, раз открылась с таким грохотом. Только очень большой сильный человек может так хлопнуть ею.
Одолеваемый любопытством, Стэн подошел поближе.

Дверь оказалась даже больше, чем он поначалу предполагал: шесть футов в высоту и два фута в толщину. Наружные доски были обиты латунными полосками. Стэн толкнул дверь, и она наполовину закрылась. Несмотря на свои большие размеры, поворачивалась она на петлях бесшумно, без малейшего скрипа. Стэн решил ее затворить, чтобы посмотреть, насколько пострадала от удара гонтовая обшивка навеса. Оказалось, нисколько не пострадала. «Мистика», — как сказал бы Ричи.
«Верно, это не дверь хлопнула,

— подумал Стэн. —
Может, реактивный самолет пролетал над Дерри. Дверь, вероятно, была открыта, ведь…»

Нога запнулась обо что-то. Стэн посмотрел — на земле лежал висячий замок. Вернее, его остатки. Замок был взломан. Похоже, кто-то затолкал в замочную скважину пороху, а затем поджег. Замок был весь раскурочен, из него торчали острые металлические стружки, напоминавшие по форме цветы. Внутри тоже виднелась стружка. Толстый засов свисал набок с одного болта, который на три четверти был выдернут из дерева. Три других болта лежали в мокрой траве. Они были согнуты, точно крендельки.

Нахмурясь, Стэн раскрыл дверь и заглянул внутрь.
Наверх вела узкая винтовая лестница. Внешняя стена ее была деревянная и поддерживалась огромными поперечными балками, которые, похоже, были скреплены колышками, а не гвоздями. Некоторые из этих колышков были толще, чем рука Стэна в плече. С внутренней стороны стена была покрыта стальными листами, на которых виднелись заклепки, похожие на гигантские фурункулы.
— Есть кто живой? — спросил Стэн.
Никто не отозвался.

Стэн помедлил, затем шагнул к лестнице, чтобы получше рассмотреть, что там, наверху. Никого. Но «нервишки пошаливали», как сказал бы Ричи. Стэн повернулся лицом к выходу… и тут услыхал звуки музыки.
Тихие, отдаленные, но, несомненно, это была музыка.
Играли на каллиопе.

Стэн запрокинул голову, прислушался, настороженное выражение лица у него постепенно исчезло. Да, играли на каллиопе. Музыка карнавалов и больших ярмарок. Она вызывала приятные и в то же время мимолетные воспоминания: воздушная кукуруза, карамель, ярмарочные пирожки в горячем масле, лязг карусельных цепей…

Стэн широко улыбнулся. Запрокинув голову, он поднялся на одну ступеньку, затем на другую и остановился. Можно подумать, что уже при одной мысли о карнавалах возникает этот запах. Но в самом деле — ему не чудится, — отчетливо пахнет воздушной кукурузой, карамелью, жареными пирожками, табачным дымом и опилками. Слышится острый запах уксуса, который заливают в тушеное мясо с картошкой. Пахнет обжигающей язык горчицей, которую обычно намазывают деревянной ложечкой на сосиску.

Удивительно, невероятно… невозможно удержаться.
Стэн поднялся еще на одну ступеньку, и тут наверху послышался шорох: кто-то торопливо спускался по лестнице. Стэн снова запрокинул голову. Каллиоп заиграл громче, как будто для того, чтобы заглушить шаги. Стэн узнал мелодию «Гонок в Кэмптауне».
Шаги… несомненно, шаги, но слышался даже не шорох, а какой-то
хлюпающий
звук, какой бывает, когда идут в галошах, полных воды.

Девушки Кэмптауна песенку поют, дуда-дуда.
(хлюп-хлюп)

Трек в Кэмптауне в девять миль: дуда-дуда.
(хлюп-хлюп — уже ближе)

Наверху, на стене запрыгали тени.
Ужас сдавил Стэну горло — точно он проглотил что-то горячее и мерзкое, какое-то лекарство, которое вдруг стало гальванизировать, как электричество. И этот эффект произвели тени на стене.

Стэн увидел их лишь на одно мгновение. Он успел заметить, что их было две, и что странно: тени были какие-то неуклюжие, согбенные. Он увидел их лишь на одно мгновение, потому что свет быстро померк. Стэн обернулся, и в этот момент массивная дверь тяжело захлопнулась.
Стэн сбежал по ступенькам; странное дело: оказалось, что он поднялся не на три ступеньки, как он поначалу предполагал, а на двенадцать. Стэн был очень напуган. Он слышал свое тяжелое дыхание и звуки каллиопа где-то наверху.

«Кому понадобилось играть на каллиопе в темноте наверху башни?»
Было слышно, как шлепают чьи-то ноги. Кто-то спускался. Спускался к нему, Стэну.
Мальчик надавил на дверь что есть силы — боль отдалась в локоть. Дверь отворилась так легко, когда он входил, а теперь она даже не шелохнулась.
Нет, неправда. Поначалу она чуть-чуть приоткрылась, точно в издевке, чтобы он видел узкую полосу серого света. А затем снова закрылась. Словно кто-то снаружи ее затворил.

Тяжело дыша, Стэн в ужасе навалился на дверь. Он почувствовал, как металлическая обшивка впилась ему в ладони. Дверь не шелохнулась.

Стэн повернулся и надавил на нее спиной и руками. Со лба катились горячие маслянистые капли пота. Каллиоп заиграл еще громче. Музыка отзывалась эхом. Только звучала она уже далеко не так бодро. Веселые нотки сменились печальными. Это была погребальная песнь, и в ней слышались завывание ветра, всхлипы водяных струй. Стэн мысленно представил городскую ярмарку в конце осени, между рядами палаток гуляет ветер, хлещет дождь, хлопают флаги, вздувается парусина тентов, некоторые палатки срываются, как большие летучие мыши. На фоне неба, словно эшафоты, стоят аттракционы, ветер стучит цепями качелей. Внезапно Стэн понял, что здесь, в башне, его подстерегала смерть, она идет за ним по пятам, и от нее нет спасения, ему не убежать.

С лестницы хлынули потоки воды. Ароматы воздушной кукурузы и жареных пончиков сменились запахом сырой гнили, протухшей свинины, изъеденной личинками.
— Кто здесь?!
— вскрикнул Стэн пронзительным дрожащим голосом.
Ему ответил низкий захлебывающийся голос, который был, казалось, сдавленным оттого, что в рот набралась грязь и тухлая вода:
— Мертвецы, Стэн. Мы мертвецы. Мы ушли на дно, но сейчас всплыли… И ты тоже всплывешь.
Стэн заметил, что струи воды обтекают его ботинки.

В ужасе он попятился и прижался к двери. Спускающиеся тени были уже близко. Стэн чувствовал их близость. Снова и снова он бессознательно бился спиной о дверь в тщетной попытке выбраться наружу. В этот момент что-то кольнуло его в бедро.
— Мы мертвецы, но иногда мы немного дурачимся, Стэнли. Иногда мы…
Как он забыл! Атлас с птицами!

Не раздумывая, Стэн потянулся к нему. Он торчал в кармане плаща и никак не вынимался. Стэн услыхал шаркающие шаги… они направлялись к нему. Через секунду мерзкая тварь протянет к нему свои когти, и он почувствует холодное прикосновение.
Стэн дернул атлас изо всех сил и наконец вытащил его из кармана. Он заслонился атласом, точно щитом. Стэн не думал о том, что делает, но внезапно им овладела уверенность, что он делает именно то, что нужно.

— Малиновки! — закричал он в темноту, и на мгновение приближающееся существо (оно было уже шагах в пяти, даже меньше) замерло. Стэн в этом не сомневался. В ту же секунду дверь за спиной поддалась. Неужели откроется?
Стэн уже не прижимался к двери,
до этого
он буквально сжался в комок от ужаса. Сейчас же он выпрямился. Что произошло? Некогда рассуждать. Стэн облизнул пересохшие губы и начал выкликать названия птиц:
— Малиновки! Гагары! Серые цапли! Галки! Дятлы! Куропатки! Вьюрки! Пелика…

Дверь протестующе скрипнула и отворилась. Стэн перелетел через порог в туманные сумерки. Он упал навзничь и растянулся на прошлогодней траве. Атлас, который он держал в руках, согнулся пополам — поздно вечером Стэн увидит на обложке грязные отпечатки своих пальцев: можно подумать, что обложка была не из прессованного картона, а из обыкновенной бумаги.

Стэн не предпринял попыток подняться на ноги, вместо этого он, упираясь ногами в землю, стал отползать на спине от двери, оставляя на мокрой скользкой траве след от своего зада. Стэн полз, закусив губы. А в тусклом продолговатом проеме двери под диагональными тенями показались две пары ног. Стэн разглядел ветхие, лилово-черные джинсы. Из швов наружу торчали оранжевые нитки. С отворотов джинсов стекала вода, ботинки до того сгнили, что носки их отвалились и виднелись лилово-синюшные вспухшие пальцы ног, наполовину залитые водой.

Оба существа стояли подбоченясь, руки у них были несоразмерно длинные, бледные, как воск; с каждого пальца свисал оранжевый помпон.
Держа перед собой согнувшийся орнитологический атлас, Стэн, с мокрым от дождя, пота и слез лицом, зашептал хриплым монотонным голосом:
— Коршуны-куроеды… дубоносы… колибри… альбатросы… киви…
Один из обитателей башни повернул руку ладонью кверху — от сырости линии на ней сгладились, она походила на ладонь манекена в витрине магазина.

Страшилище отогнуло один палец кверху и снова опустило его. Помпон закачался.
Оно манило мальчика.
Стэн Урис, который спустя двадцать семь лет умрет в своей ванной, крестообразно перерезав на руках вены, поднялся на колени, затем вскочил на ноги и опрометью побежал прочь. Он, не оглядываясь, пересек Канзас-стрит, не обращая внимания на автомобили, и остановился перевести дух только на противоположном тротуаре. И обернулся.

С этого места не было видно нижней двери, ведущей в водонапорную башню. В темноте маячила лишь труба, толстая и, как ни странно, не лишенная изящества.
«Они мертвецы», — прошептал про себя потрясенный Стэн Урис. И, сорвавшись с места, кинулся домой со всех ног.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь