Ночь

Ночной город агонизирует, причудливо извиваясь на поверхности стеклянно гладких глаз всполохами неоновых червей. Машина несётся по переполненным улицам; прозрачные силуэты пешеходов сливаются в однообразную массу.

Она сидит у меня на колёнях, обвив мою шею и вцепившись длинными тонкими пальцами в плечи. Её вес почти неощутим, её кости по-птичьи пустотелы. Глаза без белков, непроницаемо чёрны. В них пляшет тарантеллу обезумевший Город, сгорающий в горячке амфетаминовых догонялок. Когда я приглядываюсь, я вижу в них отражение своего лица: худой вытянутый овал с двумя болезненными провалами на месте глаз, на который натянута тонкая бледная кожа, длинные пряди спутанных чёрных волос и тонкую линию рта. Она прижимается ко мне, и я чувствую стук её сдвоенного сердца. Кончик её языка — острый расслаивающийся роговой коготь, поэтому я должен быть осторожен; мой язык и губы привычно покрыты мелкими ранками. Когда-то её предки убивали свих жертв уколом смертельного яда, а теперь она виновато улыбается каждый раз, когда я морщусь от боли. Мы почти не разговариваем. Она не умеет этого делать, а я прилагаю все силы, чтобы разучиться.

Момент покоя

Она звонит мне и говорит:

— Давай займёмся сексом.

Проходит час или два. Накинув на плечи моё пальто, она выходит на балкон, закуривает и, хитро смотрит на меня сквозь клубы дешевого дыма. Она меня наблюдает. Рассматривает, словно насекомое под увеличительным стеклом. А я смотрю куда-то вдаль, за многоэтажки, где из труб промзоны лезет в простуженное небо клубистый жирный дым. Не потому что я хочу быть героем. Просто у меня легкая форма аутизма.

Нелюбь

— Ты моё солнце, — осторожно говорит она, думая, что вкладывает в свои слова полновесный заряд нежности. Она боится тратиться на меня.

— Здорово, — говорю я, трогаю отросшую щетину, — значит я здоровенный огненный шар с протуберанцами где-то в кромешной тьме, беззлобно испепеляющий всякого неосторожного наблюдателя.

— Смотри, я сделала как у тебя... — она задирает майку, обнажая три небольших свежих царапины.

— Чем это ты? — спрашиваю я, подтягивая её к себе за ушки для ремня на джинсах. Едва касаясь губами, целую засохшую бугристую корку и бархат кожи.

— Иголкой.

От неё пахнет плотью, чистотой и здоровой гормональной регуляцией, но мои мысли далеки от реальности. Я не здесь, не с ней. Я там, где бы мы могли быть вместе.

Я

Я лежу на полу полупустой комнаты с белыми обоями и высоким потолком. Порывистый ветер вталкивает в раскрытое окно воздух, который струится по полу, плавно облизывает моё тело и ускользает, влекомый посвистом сквозняка, под полуприкрытую дверь. Я жду. Считать вдохи и выдохи мне наскучило вечность назад. Я терпеливо жду, когда тени станут длиннее и переместятся из одного угла в другой, и ты вернешься с работы. Войдешь, привычно хлопнув входной дверью и бросив матерчатую сумку с широким ремнём в угол. Неторопливо разуешься и пройдешь в комнату, поскрипывая расшатавшимися у порога досками. Подойдешь, поднимешь меня и усадишь в кресло. От тебя пахнет центральной улицей, скоростными новостями, гудением трансформатора, кисловато и хот-догами. В твоих пыльных глазах таится безмерная усталость, подбородок покрывает едва заметная щетина. Я складываю губы в улыбку, а ты садишься рядом и начинаешь подробно рассказывать мне о том, как ты провёл день.

Автор Фил. В.