Неудержимые. Скандальная правда о русских классиках (18+)

Писательство – очень энергозатратный процесс. Чтобы много и зажигательно писать, одного таланта мало – надо ещё и быть по натуре страстным и темпераментным, уметь направлять свою энергию в правильное русло. Русские писатели об этом прекрасно знали, но пользовались этим по-разному. Кто-то, как А.Блок, практиковал воздержание и сублимацию, а кто-то, как Л.Толстой, почти ни в чём себе не отказывал.

В школе об амурных похождениях наших классиков учителя целомудренно умалчивали, так что писатели представлялись едва ли не ангелами. На самом деле такими они, конечно, не были. Зато были очень продуктивными во всех смыслах мужчинами, и именно благодаря этому и появилась на свет великая русская литература.

Мы – за объективное восприятие классиков со всеми их сильными сторонами и слабостями. Поэтому собрали для вас несколько фактов о менее известной стороне жизни трех русских литературных гениев. Детям, моралистам и филологическим девам – не читать!

Александр Сергеевич Пушкин

Как известно, "наше всё" и "солнце русской поэзии" А.С.Пушкин прославился не только невероятным художественным даром, но и неуёмной африканской страстью. Ей он, вероятно, был обязан своему деду, "арапу Петра Великого" Абраму Ганнибалу. Тот, по отзывам современников, содержал целый гарем из крепостных и вообще отличался пылким темпераментом. 

Страстная натура Пушкина начала проявляться ещё в лицейские годы. Однокашник поэта С.В. Комовский вспоминал: "Пушкин любил приносить жертвы Бахусу и Венере… Он был до того женолюбив, что, будучи еще 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей во время лицейских балов взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна". 

Тиндера в те годы ещё не придумали, и вообще нормы морали были довольно строгими, поэтому справляться с приливами желания Пушкину приходилось с помощью профессионалок. Со средствами защиты дела тоже шли неважно, поэтому визиты Пушкина иногда заканчивались неприятными болезнями. Его друзья чрезвычайно этому радовались – переживали за творческие успехи поэта. Например, князь П.А.Вяземский писал в 1818 году: "Первая х... болезнь была и первою кормилицей его поэмы. ... Beнера пригвоздила его к постели!"

"Пушкин простудился, — докладывал в переписке 1819 года другой его друг А.И.Тургенев,— дожидаясь у дверей одной б...., которая не пускала его в дождь к себе для того, чтобы не заразить его своею болезнью. Какая борьба великодушия, любви и разврата!"

Вообще мораль первой половины XIX века очень чётко разделяла стиль общения с мужчинами и женщинами. Особенно хорошо это заметно на контрасте любовной лирики Пушкина и его переписки с друзьями. Одной из своих пассий Анне Керн он посвятил бессмертные строки о любви «Я помню чудное мгновенье…», при этом другу Соболевскому же про неё написал весьма прозаично: "Сегодня, наконец, в... гордячку Керн. П... шире маминой…"

Точное количество женщин, с которыми поэт имел любовную связь, неизвестно. Но существует так называемый донжуанский список, оставленный поэтом в альбоме сестер Ушаковых, состоящий из тридцати семи женских имен и письмо в котором была озвучена цифра "113". 

Женившись на Н.Гончаровой, Пушкин с распутством завязал, а в его творчестве юношеский романтизм уступил место суровому реализму. Но природная страсть по-прежнему играла поэту на руку – накануне свадьбы Пушкин оказался заложником в имении Большое Болдино, где был вынужден провести целую осень без единой красотки поблизости. Накопившуюся энергию приходилось выплескивать на бумагу – в результате за короткое время Пушкин закончил работу над "Евгением Онегиным", "Повестями Белкина" и "Маленькими трагедиями", написал поэму "Домик в Коломне" и ещё 30 лирических стихотворений.

Лев Николаевич Толстой

Как-то Толстой с Чеховым прогуливались в Ялте. "Вы сильно распутничали в юности?" – спросил Толстой. Чехов только ухмыльнулся и, подергивая бородку, сказал что-то невнятное. А Толстой, глядя в море, признался: "Я был неутомимый бл…"

Вот кто мог потягаться с Пушкиным в любви к женщинам, так это бородатый граф, "зеркало русской революции". Как и у Пушкина, влечение проснулось в нём довольно рано.

«Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал, только когда мне было 13 или 14 лет" – писал граф. – Но мне не хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет - время самое безалаберное для мальчика (отрочество), - не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту эпоху действует с необыкновенною силою».

С девушками с пониженной социальной ответственностью графу тоже приходилось встречаться, причём первый опыт у него случился благодаря братьям. "Они меня в первый раз привели в публичный дом, и я совершил этот акт, я потом стоял у кровати этой женщины и плакал!" – вспоминал граф потом под старость лет, когда писал роман "Воскресенье".

Примерно с 24 лет Толстой начинает регулярно вести дневник, скрупулёзно описывая свои переживания. Что особенно бросается в глаза – постоянные муки совести по поводу неослабевающего желания, с которым молодой человек не мог совладать.

«Вчерашний день прошел довольно хорошо, исполнил почти все; недоволен одним только: не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою». «Приходила за паспортом Марья... Поэтому отмечу сладострастие». «После обеда и весь вечер шлялся и имел сладострастные вожделения». «Мучает меня сладострастие, не столько сладострастие, сколько сила привычки». Из дневников

Лев Толстой был человеком влюбчивым. Ещё до брака у него было довольно много связей – с прислугой в доме, с крестьянками из подвластных деревень, с цыганками, с казачками. Как-то раз он даже соблазнил невинную горничную своей тётушки Глашу. Та забеременела, хозяйка её выгнала, а родственники не захотели её принять. В итоге Глашу взяла к себе сестра Толстого. Вполне возможно, этот случай лёг в основу романа «Воскресенье».  Тогда же Толстой дал себе обещание: "У себя в деревне не иметь ни одной женщины, исключая некоторых случаев, которые не буду искать, но не буду и упускать". Но преодолеть искушения он так и не мог и каждый раз после сексуальных утех продолжал мучиться совестью.

Особенно долгой и сильной была связь графа с крестьянкой Аксиньей Базыкиной. Они встречались три года, хотя Аксинья была замужем. Толстой описал эти отношения в повести «Дьявол». Когда Лев Николаевич уже готов был жениться на Софье Берс, он дал почитать ей свои дневники, в которых откровенно описывал все свои любовные увлечения, чем вызвал у невесты шок.

Когда Толстой женился, ему было 34, а Соне – 18. В любви она была неопытна и холодна, чем весьма огорчала Льва Николаевича. Во время брачной ночи ему даже показалось, что он обнимает не жену, а фарфоровую куклу. Отчасти этим объясняется, что после свадьбы Толстой не прекратил своих связей с другими женщинами. Оправдания себе он искал в своих произведениях.

"Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полон жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал её. А тут вдруг подвернётся любовь, и ты пропал, пропал!" – Стива Облонский, "Анна Каренина"

В браке Толстой прожил 48 лет, но с каждым годом всё больше разочаровывался в нем. Свой нелегкий опыт семейной жизни он передал в "Крейцеровой сонате", "Анне Карениной" и "Семеном счастье".

"Главная причина семейных несчастий – та, что люди воспитаны в мысли, что брак даёт счастье. К браку приманивает половое влечение, принимающее вид обещания, надежды на счастье, которое поддерживает общественное мнение и литература; но брак есть не только не счастье, но всегда страдание, которым человек платится за удовлетворённое половое желание", – писал Толстой в дневнике в 1899 году.

"Романы кончаются тем, что герой и героиня женились. Надо начинать с этого, а кончать тем, что они разженились, то есть освободились. А то описывать жизнь людей так, чтобы обрывать описание на женитьбе, это все равно, что, описывая путешествие человека, оборвать описание на том месте, где путешественник попал к разбойникам".

Под конец жизни Толстой, как и подобает пожилому мужчине, вовсе охладел к теме секса: "Когда мне теперь, в мои года, приходится вспоминать о половом акте, я испытываю не то что отвращение, какое я и в молодости испытывал, но прямо удивление, недоумение, что разумные человеческие существа могут совершать такие поступки".

Антон Павлович Чехов

Мало кто знает, что одно время Чехов всерьез хотел заняться наукой. Ещё будучи студентом он выбрал себе весьма оригинальную тему для диссертации: «История полового авторитета». Сохранился план диссертации на нескольких страницах. В диссертации Чехов собирался рассмотреть сексуальное доминирование при размножении самых разных видов – от червей до человека. В результате размышлений пришел к простому и выводу: мужчина выше женщины. Этого мнения он придерживался долгие годы, в близкие отноления не вступал, зато секс с проститутками очень любил.

Прочитав роман Эмиля Золя о жизни парижской проститутки "Нана", Чехов со знанием дела откомментил его так:

"...Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно, но Золя и той даме, которая говорила Вам «хлоп – и готово», я не верю. Распутные люди и писатели любят выдавать себя гастрономами и тонкими знатоками блуда, они смелы, решительны, находчивы, употребляют по 33 способам, чуть ли не на лезвии ножа, но все это только на словах, а на деле же употребляют кухарок и ходят в рублевые дома терпимости. Все писатели врут.

Употребить даму в городе не так легко, как они пишут. Я не видал ни одной такой квартиры (порядочной, конечно), где бы позволили обстоятельства повалить одетую в корсет, юбку и турнюр женщину на сундук, или на диван, или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде в стоячку, в сидячку и проч. – вздор.

Самый легкий способ – это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или сарае. Романы с дамой из порядочного круга – процедура длинная. Во-первых, нужна ночь, во-вторых, вы едете в Эрмитаж, в-третьих, в Эрмитаже вам говорят, что свободных номеров нет, и вы едете искать другое пристанище, в-четвертых, в номере ваша дама падает духом, жантильничает, дрожит и восклицает: «Ах, боже мой, что я делаю? Нет? Нет?», добрый час идет на раздевание, на слова, в-пятых, дама ваша на обратном пути имеет такое выражение, как будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: «Нет, никогда себе этого не прощу!» Все это не похоже на «хлоп - и готово!». Конечно, бывают случаи, когда человек грешит, точно стреляет, - пиф! паф! и готово, но эти случаи не так часты, чтобы о них стоило говорить. Не доверяйтесь Вы рассказам! Верьте храбрым любовникам так же мало, как и охотникам". Из письма А.П.Чехова - А.С.Суворину, 18 мая 1891 г.

В конце XIX века Антон Павлович прославился не только как прозаик и драматург, но и как путешественник, совершивший поездку через всю Россию на Сахалин, где провел первую перепись населения. Само собой, в пути он не мог удержаться и не пополнить свой донжуанский список колоритными иностранками.

"Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на одной карточке с какой-то японской б.... Комната у японки чистенькая, азиатско-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками, ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. Постель широкая, с одной небольшой подушкой. <…> Стыдливость японка понимает по-своему. Огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, а при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все это время смеется и сыплет звуком „тц“. В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава руками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за „мальчика“ (помните Марию Крестовскую?) и неожиданно для вас производит обтирание, причем бумага щекочет живот. И все это кокетливо, смеясь, напевая и с „тц“". Из письма Суворину

В обратный путь с Сахалина Чехов отправился через Цейлон, где также успел как следует оттянуться: "Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: «Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской... и где же? В кокосовом лесу в лунную ночь!"

Увы, но собственных детей Антон Павлович так а свет и не произвел – не успел. Женился он только в 41 год на актрисе Ольге Книппер, а в 44 уже умер от туберкулеза в Германии. За несколько дней до смерти он писал в последнем своем письме: "Ни одной прилично одетой немки, безвкусица..."

@cultpop