«Непошлое»: «Лолита» Владимира Набокова 

Итак, первое место среди вызывающих «волнение в зале» произведений отдано «Лолите» Владимира Набокова.

А как не волноваться, когда там (вроде бы) раскрыта одна из самых запретных тем...

Ранее мы уже «разобрались» с «Лолитой» и пришли к тому, что роман-то на самом деле О ЛЮБВИ. Однако волнение не улеглось, сердце не успокоилось, поэтому давайте продолжим разговор.) 

Впервые «Лолита» была опубликована парижским издательством «Олимпия» в 1955 году. Издательство это, как уже потом выяснил Набоков, имело сомнительную репутацию: публиковало эротическую, а порой и порнографическую литературу... Писатель даже пожалел, что отдал «Лолиту» именно туда. С другой стороны - что было делать? Никто особенно не рвался напечатать «роман о педофиле». Когда же он был опубликован, общество и вовсе раскололось: одни кричали, что его автор - монстр и маньяк, другие - что он создатель лучшего романа всех времен. Первые были в большинстве, поэтому судьба «Лолиты» - это сплошная череда запретов, изъятий и всего сопутствующего.

В наши дни уже почти во всех странах, в которых был запрет в середине-конце XX века, «Лолиту» можно найти на прилавках. Но замысел романа, судя по всему, так и остался непонятым: в 2013 году в Петербурге неизвестные разбили окно музея-квартиры Набокова. На месте происшествия полиция нашла записку с угрозами в адрес работников, подкрепленными цитатами из Ветхого Завета (для пущей "устрашительности", видимо)... (2013-й!)

То есть разрешить - разрешили, а объяснить, что ж там такого скрыто, не удосужились...

Всякие громкие рейтинги дико уважаемых изданий наперебой вписывают «Лолиту» в число лучших, величайших, скандальнейших и с прочими превосходными степенями романов ХХ века. Кто бы спорил! Но почему же он такой -айший/-ейший ? Ведь если бы всё дело было только в провокационности, в одной только запретной теме — или в одной только любви, типично красивой из романов — книга не зацепила бы так сильно и столь многих. 

Начнём с комментариев самого Набокова из послесловия к американскому изданию «Лолиты» 1958 года. Писатель — дикий провокатор, и уж конечно он не стал ничего разъяснять для успокоения общественности. Намекнул, что нечего разжёвывать написанное «по Фрейду», это в первую очередь искусство, и не стоит воспринимать всё лишком буквально. Общие слова, никакой конкретики: 

«"Лолита" вовсе не буксир, тащащий за собой барку морали. Для меня рассказ или роман существует, только постольку он доставляет мне то, что попросту назову эстетическим наслаждением, а это, в свой черёд, я понимаю как особое состояние, при котором чувствуешь себя — как-то, где-то, чем-то — связанным с другими формами бытия, где искусство (т.е. любознательность, нежность, доброта, случайность, восторг) есть норма». 

Скандальность содержания Набоков вроде бы «спускает на тормозах», и делает это с новой провокацией: 

«Мой роман содержит немало ссылок на физиологические позывы извращённого человека — это отрицать не могу. Но в конце концов мы не дети, не безграмотные малолетние преступники и не питомцы английского закрытого среднеучебного заведения, которые после ночи гомосексуальных утех должны мириться с парадоксальным обычаем разбирать древних поэтов в «очищенных» изданиях». 

Очень похоже на хорошо нам знакомый вызов, акт против ханжества, причём максимально радикальный — накрывает всех, а не только мнимых святош — эти просто лопаются от праведного негодования в лучах заката. Стыдливо же краснеют и/или возмущённо кудахчут гораздо более адекватные граждане, сами не понимая толком, отчего. 

Основная претензия: «Там педофилия!!!» (О, ужас!..)

Табу из табу, запрет из запретов, не моги даже думать. Запрет настолько внедрён в наше сознание и подсознание, что трудно посмотреть на это явление в романе как на метафору, как на средство для трансляции почти невыразимого... Да, тяжело столкнуться с "этим кошмаром" на страницах чего-либо и сохранить способность анализировать. Набоков взял и парализовал некоторых читателей — подозреваем, что это было частью плана.) 

А ведь тема педофилии в «Лолите» — и правда не более, чем метафора. Безусловно, метафора на "запретное" - на всё сексуальное, что может сопровождать и часто сопровождает любовь. Но вы вообще видели любовь-влюблённость без участия сексуальной составляющей? То есть бывает, конечно, - в случае так называемого сексуального аутизма, к примеру, но это уже другая история. Сплошь и рядом и осознанные, и подсознательные сексуальные блоки обещают «расстрел» в случае, если ты сделаешь «шаг влево» или «шаг вправо».

Дальше тут вот какой момент: понимаете ли, педофилам не особенно-то хочется смеяться над своими "особенностями". Набоков же настолько глумится над героем, описывая все эти его мытарства и метания, что местами просто невозможно не прыснуть.

К слову, как-то писатель признавался, что с ужасом думает о переводе своей книги на другие языки... А ведь переводов сотни! В одном из интервью он говорил:

«Мне однажды пришло в голову, — в ту минуту я разглядывал разноцветные корешки переводов «Лолиты» на языки, которых не знаю, — на японский, финский или арабский, — что список неизбежных промахов в этих пятнадцати или двадцати версиях составит, если собрать их вместе, томик потолще любого из них. <…> Затем я представил себе ещё кое-что. Я представил, как в некотором отдалённом будущем некто возьмёт да и издаст русскую версию «Лолиты». Я настроил свой внутренний телескоп на эту точку отдалённого будущего и увидел, что каждый абзац, и без того полный ловушек, может подвергнуться уродливому в своей неверности переводу. В руках вредоносного ремесленника русская версия «Лолиты» могла бы полностью выродиться, оказаться испятнанной вульгарными пересказами и промахами. И я решил перевести её сам».

Слава богу, что мы знаем "Лолиту" в переводе самого Набокова. Честно: работа со словом филигранная! Уровень стёба - просто зашкаливает. Надо только позволить себе удовольствие чуть более отвлеченно и метафорично воспринять всё, что происходит на страницах романа.

Чтобы ещё четче осознать, насколько важно уметь интерпретировать (а не нестись сразу бить окна) мы возьмем саму Лолиту. Весь её образ - это такая "коллекция" всего, что соблазнительно в женщине: она бойкая, живая, язвительная, она не стесняется слушаться своих инстинктов и желаний.

Автор от лица Гумберта вроде бы даже слегка досадует, мол, куда это всё девается-то потом?)

Кроме того, героине всё удаётся, и вовсе она не ребёнок — эта "нимфетка" внутренне гораздо взрослее многих взрослых. Вы вообще помните её монологи? Или реплики из диалогов с Гумбертом? Мог бы так говорить 12-летний ребенок? Так едко парировать? Заставлять Гумберта смущаться? Кроме того, не раз в романе отмечается, что она намного умнее и более сложно устроена, чем её мать, да и из её разговоров с Гумбертом очевидна её зрелость. Часто кажется, что эта "девочка" в чём-то взрослее и самого дважды Гумберта. Если помните, как «дело» было, то очень большой вопрос, кто кого на самом деле соблазнил...

Но не это главное! Всё-таки не будем забывать про любовь — а именно ради неё всё и затевалось. Набоков, как мы уже говорили, посвятил роман жене, и Лолита во многом списана именно с его супруги. Просто Набоков изобразил любовь революционно - не возвышенно-романтической, а приближённой к жизни и со всеми сопутствующими страстями. И чтобы уж наверняка привлечь внимание, удвоил революционность с помощью нежного возраста героини. 

Можно начать спорить, говоря, что это не любовь, а страсть и/или болезненная одержимость, и вообще всё это маньячество и «фу». Но ведь чувства — это стихия, у которой нет чётких границ. Нет возраста, нет искусственных ограничений. Где заканчивается страсть и начинается любовь, и почему вообще одно исключает другое? Кто назовёт точное определение болезненной одержимости - или той же любви, и кто докажет, что между ними не может стоять знака равенства? 

Герой «Лолиты» Гумберт Гумберт сам, возможно, не до конца отдавал себе отчёт в своих чувствах. Не до того ему было, чтобы анализировать. Но ближе к финалу, встретившись с уже повзрослевшей, замужней и глубоко беременной Лолитой, (совсем уже не «нимфеткой») он осознаёт, что она — единственная, всё дело именно в ней, а не в сексуальных девиациях. 

«Это была любовь с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда», - говорит Гумберт. 

Опять же, можно спорить на тему «нормальности» Гумберта — насколько может считаться здоровой такая всепоглощающая страсть, ради которой идут на убийство, например? Зато принести себя в жертву безумной любви — ход вполне в духе классических романтических романов. Выходит, что и история эта совсем не так скандальна, как могло показаться...

И если уж говорить совсем честно, а можно ли говорить о любви, не упоминая и не самую "милую" сторону?.. И не лицемерно ли это в таком случае? Ведь сколько людей ударяется о грабли этих "вечных" гормональных любовей, построенных на влечении и последующей излишней романтизации оного? Пикантные подробности у Набокова — чисто для отвода глаз и провокации ради. И во имя расширения восприятия привычного, конечно. Кстати, именно такое "выпячивание" девиаций Гумберта помогает особенно четко увидеть абсурдность смешивания плотских порывов с любовью к другому человеку. Это разные вещи, - говорит нам Набоков. И нет ничего более разрушительного для любви, чем влечение, если человек не научился его осознавать... Не "прожил" его и не вырос. Отчасти, наверное, роман и о взрослении мужчины, хотя проблематика, безусловно, шире.

Впрочем, почти все увидели в романе только секс и педофила - только "первый слой". В то время как Набоков затеял важный разговор... Тот, от которого все и всегда краснеют.) Но вы и сами попробуйте откровенно поговорить на сексуальные темы, или хотя бы подумать — это же целая проблема. А про любовь - даже ещё страшнее! Набоков не «пнёт» - так и не соберешься.) 

Итог - и снова всё не то, чем кажется! Так вот прославленные авторы отучают нас от моральной миссионерской позиции.) Во всяком случае, они старались.

И мы тоже постараемся.

@cultpop