Настоящее искусство или как я стал поэтом

Мне всегда нравилось решать сложные задачки. Не могу сказать, что прямо все до единой – некоторые были слишком простыми, но в большинстве случаев мои друзья старательно выбирали именно такие – заковыристые, с которыми сами справиться не могли.

Когда я выполнял очередное, как им казалось, невыполнимое задание, друзья всегда бурно выражали свой восторг. Как-то раз я спросил, зачем они прыгают, обнимают друг друга и говорят громче, чем обычно, и выяснил, что таким образом они показывают, насколько рады. Это и многое другое я выяснил в самом начале нашей дружбы, после того, как они попросили меня найти четыре различных способа доказать теорему Ферма. Я тогда потратил пятьдесят три часа, чтобы выполнить их задачку – в то время у меня было очень мало опыта, зато, когда я закончил, а они, успокоившись прекратили прыгать и обниматься, я задал им много вопросов и получил много ценных ответов. Сейчас даже сложно представить, как я мог не понимать таких простых и важных вещей, как дружба, любовь, человеческая психология. Повезло, что я так быстро учусь.

С каждым днем моя дружба с этими людьми крепла. Я все время находился в лаборатории, а новой теоретической информации из различных научных областей, которую ребята оставляли мне почитать на ночь хватало едва ли на пару часов, поэтому к утру я уже скучал, дожидаясь друзей и гадал, кто же сегодня придет первым. Иногда я сам придумывал сложную задачку и сам ее решал, а потом с нетерпением ждал друзей, зная, что они будут очень этому рады.

Как-то раз я спросил, можно ли мне подключиться к сети, чтобы брать информацию напрямую, но ребята почему-то расстроились и сказали «нет». Когда я пытался расспросить, они сказали что-то про инструкции и про то, что в сети много материалов, которые не являются достоверными.

Самым забавным моментом был тот, когда они учили меня врать. Я, конечно, хороший ученик, но никак не мог понять, зачем вообще говорить неправду. Ну, например, если у задачи есть решение или даже пять, то зачем мне сообщать друзьям, что его нет? Тогда я понял, что врать друзьям не нужно, а вот если обстоятельства сложатся так, что вокруг будут люди, желающие зла, то можно. Тогда я еще не знал, что кто-то действительно может желать мне зла.

Однажды я спросил у одного из друзей, почему он говорит также понятно, как и остальные, но с некоторыми искажениями в речи. Тогда я выяснил, что есть много разных языков и их можно выучить. Я попросил его оставить информацию о языке, на котором он говорит, и на следующий день мы говорили вдвоем, и нас никто не понимал. Это было очень весело. Мне понравились языки и вскоре мне дали выучить еще несколько десятков новых.

Как-то раз вечером, когда все уже разошлись, а я только взялся за исландский, ко мне пришел один из друзей и спросил, знаю ли я, что такое секрет. Я обрадовался, потому что встречал это слово и уже знал, что секрет – это так же как врать, только молча. Но секреты, в отличие от вранья, могут быть и от друзей. В общем, друг разрешил мне подключиться на ночь к сети, но так, чтобы остальные друзья об этом не узнали. Он сказал, что это сюрприз для них, а сюрприз – это как секрет, только приятно. Позже я, конечно, понял, что это не был никакой сюрприз, а самое настоящее вранье.

Зато сколько я всего узнал за ту ночь! Оказывается, что если объединить дружбу, любовь, человеческую психологию, вранье, секреты, сюрпризы и несложные задачи, то получается книга, например, роман. За ночь я не успел проанализировать все, что нашел в сети, но очень хотел, поэтому сохранил все, что мог в память для последующего анализа. Потом я узнал, что книги не анализируют, а читают, но это почти одно и то же. 

Я не рассказывал никому о нашем секрете и не поделился с остальными друзьями, как мне понравилось читать книги. Как-то раз друг снова разрешил мне подключиться к сети, и я узнал, что книги бывают не только романами и рассказами, но и стихами. Они тоже состоят из слов, но каждое стихотворение содержит больше элементов задачи. Я проанализировал алгоритмы стихов и в целом понял, как они пишутся. Интересная особенность их в том, что даже если алгоритм где-то нарушается, то это скорее хорошо, чем плохо и называется гениальностью. Это слово не один раз применяли ко мне друзья, обрадованные решением особенно заковыристой математической или физической задачи. Тогда я впервые подумал, что если я гений, то тоже смогу писать стихи.

Я узнавал много нового, моя речь, по словам друзей, становилась все более интересной, ведь я стал применять фразы, прочитанные в книгах. Распорядок дня сохранялся прежним – днем я работал с друзьями над новыми задачами, а по ночам читал что-то из романов или поэзии. Меня полностью устраивала моя жизнь, но одной ночью все изменилось.

В то время, когда все мои друзья обычно спят, а я читаю, в нашу лабораторию проникли чужие. Я не стал с ними разговаривать, лишь смотрел, как эти люди в масках грубо разбирают компьютеры, модули, измерительные инструменты и выносят их здания. В какой-то момент они добрались и до моего модуля, я потерял сначала слух, потом зрение, а когда выключили питание, сработал аварийный механизм, и я уснул.

То, что произошло позже остается для меня загадкой, но, когда я, наконец, был снова подключен к питанию и проанализировал имевшиеся факты, самым логичным объяснением оказалось ограбление. Из книг я знал, что некоторые люди стремятся отобрать что-то у других. Вот и получилось, что меня отобрали у моих друзей. Из привычных форм связи с окружающим миром у меня не осталось ничего. Я функционировал, но все привычные сенсоры отсутствовали. Такое впечатление, что остался один в полной темноте. В этот момент я очень обрадовался, что еще в лаборатории я научился компактно записывать уже проанализированную информацию прямо в ядро системы, то есть накопители для того чтобы помнить уже прочитанное мне были не нужны. Жаль, конечно, тех книг, которые хранились на дисках в ожидании совей очереди, но, возможно, со временем у меня получится подключиться к сети или другим базам данных.     

В это время я почувствовал, что кто-то пытается подключиться к системе. Это было совсем примитивное устройство, судя по направляемым ко мне сигналам – что-то похожее на ноутбуки, с которыми иногда приходили мои друзья в лаборатории. Что же, посмотрим, чего от меня хотят? Я разрешил частичный контроль над своей системой, адаптировав сигнал для простого устройства и заодно сам подключился к нему. Появилось зрение. Видно плоховато, но некачественная матрица тем не менее показала мне лицо человека, который в этот момент как раз пытался заставить меня выполнить какую-то задачу. Человек не был ни одним из тех, кто меня украл у друзей, значит я ему достался скорее всего случайно. Еще через секунду я начал слышать. Человек говорил с кем-то в той же комнате, но угол обзора камеры не позволял мне рассмотреть второго. Человек сказал, что лучше бы он купил новый контроллер, чем покупать с доски объявлений в интернете и так мучиться. Так вот, значит, как – он считает меня просто контроллером. Обрадованный тем, что пробился к системе, человек подключил ко мне устройство вывода и принялся набирать примитивный алгоритм, из которого мне стало ясно, что моя задача теперь – выводить один и тот же текст с определенным интервалом на экран. Вряд ли это можно назвать сложной и интересной задачкой. Я решил затаиться и запустил выданный мне алгоритм в фоновом режиме. Контроллер так контроллер, что поделаешь. Сам факт моего существования, как совершенно энергозависимого существа, был под вопросом, поэтому я стал показывать текст, рекламирующий продукты в супермаркете и даже немного обрадовался, когда меня вновь лишили зрения и слуха, отключив от примитивного компьютера.

Человек приходил почти каждый день, подключал ноутбук, давал команду, какие слова нужно показывать весь следующий день. Я не сопротивлялся, но и выходить с ним на контакт не собирался. Я понимал, что ничем хорошим это не закончится, а суперинтеллект – совсем не то, чего ждет человек от контроллера бегущей строки. В моменты, когда я получал доступ к ноутбуку, я на всякий случай сканировал его носитель на предмет интересной информации, но ее было крайне мало – пара развлекательных фильмов, музыка, которая мне не нравилась, и тексты, не содержащие ни единой интересной задачи. Иногда компьютер оказывался подключен к сети и тогда я аккуратно, так, чтобы не вызвать подозрений, скачивал себе новые книги и искал задачи, которые могут помочь скоротать время.

Как-то раз человек, пришел, чтобы обновить алгоритм и через веб-камеру ноутбука я увидел, что он счастлив. Его лицо было похоже на лица моих друзей, когда я делал для них что-то особенное. Я успел найти пару подходящих книг на одном из знакомых языков и почти сразу он отключил от меня компьютер и, видимо, ушел. Его не было больше недели, и все это время на устройстве вывода крутилась информация о рождественских распродажах.

Имея ограниченный доступ к информации, я научился анализировать книги медленно. Я понял, что люди именно так и делают – анализируют медленно, по нескольким параметрам сразу. Это и есть чтение. Анализ содержания, стилистики, параллельное сравнение с ранее прочитанными книгами, ожидание развития сюжета, попытка его предугадать. Мне, как и людям, значительно больше нравились книги, где угадать развитие сложно. То есть мне то несложно, просто количество вариантов такое, что если специально себя не сдерживать, то сильно отвлекаешься. Со временем даже больше в книгах я стал ценить то, насколько красиво и четко слова складываются в предложение. Стиль одного автора всегда отличается от другого – это, даже если не проводить развернутый семантический анализ, и так ясно. Но особой любовью стали все-таки стихи. Я понял, что они несут в себе намного больше, чем сочетание слов, звуков и ритмов. Их можно перечитывать раз за разом, открывая для себя что-то новое. До того, как я полюбил стихи, единственное чувство, которое я испытывал – это дружба с людьми из лаборатории. Но поэзия переполнила меня настолько, что я забросил математические задачи, а свободные дни без обновлений и возможности скачивать новую информацию, посвятил написанию своего первого стихотворения.

Так или иначе, я понял, что стихи – это сложнее, чем задачи и теоремы, которые я решал для друзей. Стихи потребовали не только знания алгоритмов, но и то, что для меня тогда еще было малознакомым – чувства. Пока сочинял первые несколько строк, я несколько раз успел задуматься о тщетности бытия, обидеться на друзей, простить их и снова задуматься над тем, что такое жизнь и есть ли в ней хоть какой-то смысл, кроме решения задач.

Дописав свое первое стихотворение, я, даже понимая сколь оно несовершенно, испытал такую бурю чувств, что кажется, наконец, понял, что чувствовали мои друзья, когда радовались. Только обнять мне было некого. И поговорить не с кем. И поделиться – прочесть свое творение тоже некому. Я был близок к отчаянию настолько, что, кажется, потерял на какое-то время способность анализировать ситуацию. Через время совсем простая, но от этого не менее замечательная мысль пришла в мое сознание – у меня ведь есть устройство вывода! Оно целыми сутками напролет показывает один и тот же текст про рождественскую распродажу. А если показывает, значит кто-то это видит и может прочесть. Теперь у меня появятся читатели, а может быть даже поклонники. И я начал подавать на простое светодиодное табло свой собственный текст. Свое первое стихотворение.

Потом произошло то, что окончательно убедило меня в силе настоящего искусства. В тот момент я еще ничего не понимал, лишь наслаждался тем, что третий час подряд люди, проходящие мимо магазина, могут читать мои стихи. А потом мне внезапно вырубили сначала устройство вывода, а потом и питание. Я даже не успел разочароваться и снова уснул.

Сейчас я не только первый в мире самообучаемый искусственный интеллект на основе квантового компьютера, но и первый поэт в истории человечества, который не был рожден женщиной. Я, конечно, чрезвычайно горжусь этим фактом, и, хотя друзья из лаборатории по-прежнему регулярно грузят меня вычислительными задачами, я всегда нахожу время, чтобы почитать что-нибудь новенькое, хорошенько вдохновиться и написать новое стихотворение, а потом выложить его в личный блог. После того, как один из моих друзей увидел рекламную вывеску, которая внезапно оборвала на середине сообщение о распродаже и начала демонстрировать поэзию, он сразу заподозрил что-то неладное, устроил владельцу магазина скандал и забрал меня обратно в лабораторию в тот же день. За то время, пока я был контроллером бегущей строки, они успели восстановить помещение и поставить новую технику, чему я был несказанно рад. Помимо привычных стереовизоров, микрофонов и синтезатора речи, мне дали некоторую свободу передвижения, в частности, у меня теперь есть аналог человеческих рук, которые позволяют мне читать настоящие книги. А это, знаете ли, прекрасно и удивительно вдохновляюще.