Мир без колледжей будет лучше для всех.
Кажется, студенты получают не слишком много пользы от высшего образования.
Я проучился в школе больше сорока лет. Сначала подготовительная школа, потом детский сад, начальная школа, средняя и высшая. Затем степень бакалавра в калифорнийском университете Беркли и докторская в Принстоне. Следующий шаг - то, что можно назвать моей первой "настоящей" работой - должность профессора в университете George Mason (ред. крупнейший исследовательский университет в штате Вирджиния, США).
Благодаря такой должности, я получил работу своей мечты и, собственно, у меня нет оснований набрасываться на нашу систему высшего образования. Тем не менее, богатый жизненный опыт и четверть века в чтении и рефлексии убедили меня, что это большая трата времени и денег. Когда политики скандируют за то, чтобы отправлять больше американцев в колледж, я не могу промолчать: зачем? Вы хотите, чтобы мы тратили ещё больше?
Каким образом, спросите вы, кто-то может назвать высшее образование пустышкой в век, когда его достаток выше, чем когда-либо? Заработок выпускников колледжа на рекордных 73% больше тех, кто имеет только диплом об окончании высшей школы (ред. статистика относится к студентам университетов США). А ещё их доход увеличился на 23% с конца 1970-х годов. Но ключевой вопрос не в том, платит ли колледж, а в том, за что он платит. Простой и популярный ответ - школа учит студентов полезным профессиональным навыкам. Но это утверждение вызывает лишь недоумение.
Во-первых, с самого детского сада ученики тратят тысячи часов на изучение предметов, не связанных с современным рынком трудоустройства. Почему на уроках дети фокусируются больше на литературе и поэзии, чем на бизнесе и техническом письме? Почему классы, с уклоном в математику, парятся с доказательствами, которые практически не один студент не может понять? Когда типичному студенту пригодится история? Тригонометрия? Искусство? Музыка? Физика? Латинский? Ученик, играющий роль правдоруба в классе, заявит: "Как это связано с реальной жизнью?" и будет в чем-то прав.
Разрыв между программой колледжей и рынком трудоустройства имеет банальное объяснение: учителя учат тому, что знают, и многие из них имеют такие же поверхностные знания о современных рабочих местах, как и я. И это только усложняет дело. Если школа нацелена на увеличение будущего заработка студентов, обучая их нужным навыкам, почему она доверяет их образование людям, настолько оторванным от реалий мира? Потому что, не смотря на ту пропасть между тем, что учат студенты и выполняют работники, академический успех - это мощный сигнал о высокой рабочей продуктивности.
Предположим, ваша юридическая фирма хочет нанять ассистента на лето. На эту должность подаёт резюме студент-юрист по философии из Стэнфорда. Что вы подумаете? Вероятно, этот студент блестящий, добросовестный юноша и готов терпеть серьезную скуку. Если вы ищете такого работника - а какой работодатель нет? - вы предложите ему это вакантное место, зная, что ничего, что этот философ изучил в Стэнфорде, не будет иметь отношения к работе у вас.
Рынок труда не платит вам за бесполезные предметы, которыми вы владеете; он платит вам за ранее существовавшие в вас черты характера, которые проявляются, пока вы ими овладеваете. Это не банальная идея. Майкл Спенс, Кеннет Эрроу и Джозеф Стиглиц - все лауреаты Нобелевской премии по экономике - внесли весомый вклад в теорию образовательного сигнала. Каждый студент колледжа, который выполняет минимальную работу, требуемую для получения хороших оценок, неосознанно придерживается этой теории. Но такой сигнал практически не играет роли в общественном дискурсе или политике. Как общество, мы продолжаем подталкивать все большее число студентов к более высоким уровням образования. Основной эффект - это не лучшие рабочие места или более высокий уровень квалификации, а бесполезная квалификационная гонка вооружений.
Нет, я решительно утверждаю, что образование дает некоторые полезные навыки, а именно учит грамотности и счету. Тем не менее, я считаю, что образовательный сигнал составляет не менее половины финансового вознаграждения со стороны колледжа, а вероятно и больше.
Большинство выплат за колледж происходит сразу после его окончания. Предположим, вас отчисляют через год. Вы будете получать высокую зарплату по сравнению с тем, кто вовсе не учился в колледже, но эта сумма даже не приблизится к 25% от высшей зарплаты, которую вы получили бы от четырехлетней степени. Таким же образом, зарплаты второкурсника не достигнут и 50% того, что получит бакалавр. Действительно, последний год колледжа приносит больше, чем доход новичка и второкурсника вместе взятых. Только если колледжи не откладывают испытательные периоды до самого конца обучения, теория образовательного сигнала является единственным практическим объяснением. Это, в свою очередь, требует горы потраченных ресурсов - времени и денег, которые следовало бы вложить в подготовку студентов к профессии, которой они вероятнее всего займутся.
Обывательское мнение, что образование платит за то, что студенты учатся, предполагает, что типичный студент приобретает и запоминает много информации. Но это не так. Учителя часто жалуются на летний период: студенты помнят меньше в конце лета, чем они знали в начале. Но летний период только частный случай "забвения": люди имеют склонность забывать то, что они редко используют. Конечно, некоторые выпускники используют полученные знания и поэтому помнят их - инженеры и некоторые другие технические специалисты хорошо помнят математику. Но если рассматривать количество оставшегося знания спустя несколько лет у среднестатистического студента - результаты будут, по меньшей мере, не вдохновляющие.
В 2003 году департамент образования США оценил около 18,000 американцев в рамках национального оценивания взрослой грамотности. Невежество, вытекающее из этого оценивания, вызывает умопомрачение. Меньше трети выпускников колледжа получили высший балл и 1/5 были на уровне "средний" или "ниже среднего". Вы можете винить в этом трудные вопросы - пока не прочитаете их. Многие выпускники не могли понять таблицу, описывающую разницу цены годовой мед. страховки работника и его дохода и размера семьи, или не могли суммировать свой опыт работы для требований объявления о работе, или даже использовать график еженедельной газеты, чтобы увидеть, когда закончится телепередача. Тесты выпускников на знание истории, гражданского права и науки имели аналогично печальные результаты.
Конечно, студенты не должны просто скачивать факты; они должны учиться, как думать в реальной жизни. Как они справятся с этим? Наиболее целенаправленное исследование влияния образования на прикладные рассуждения, проведенное Дэвидом Перкинсом в середине 1980-х годов, оценивало устные ответы учащихся на вопросы, предназначенные для измерения неформальных рассуждений, таких как «будет ли предложенный закон в Массачусетсе, требующий дополнитльные 5 центов с каждой бутылки и консервной банки, значительно уменьшать количество мусора?» Ответы студентов колледжа четвертого курса оказались не лучше, чем ответы студентов первого. Ноль в пользу университета.
Другое, в той же степени плачевное доказательство: один исследователь протестировал студентов аризонского университета на способность применять статистические и методологические концепции в оценке ежедневных событий. Вот его заключение:
"Из двух сотен исследуемых студентов, большинство из которых провели более шести лет в лабораториях, занимаясь научной деятельностью, продвинутых в математике и вычислениях, практически ни один не продемонстрировал даже что-то похожее на приемлемое методологическое рассуждение"
Те, кто верят, что колледж учит как учиться, должны ожидать от студентов, которые изучают науку, привычного использования научного метода в жизни для анализа происходящего. Но этого не происходит.
Студенты колледжей оттачивают некоторые виды анализа, которые тесно связаны с их специализацией. Одно амбициозное исследование в мичиганском университете протестировало студентов первых курсов по специальностям психология, естественные и гуманитарные науки, а также других социально-научных дисциплин на вербальный, статистический и условный анализ. Когда этих же студентов исследовали ещё раз на втором семестре их четвертого курса, каждая группа сильно приуспела только в одной сфере. На специальностях психология и социально-научные дисциплины, студенты улучшили условный анализ (задачи типа "если...то", "если и если только"). В других сферах результаты за три с половиной года были очень скромными или практически невидимыми. Вывод: студенты-психологи используют статистику, поэтому они прогрессирует в статистике; химики редко встречаются со статистикой, поэтому они не улучшаются в этой сфере. Если всё идёт как нужно, студенты будут знать то, что они учат и практикуют.
На самом деле, это оптимистичная новость. Психологи в сфере образования обнаружили, что большинство наших знаний "инертны". Студенты, которые превосходят остальных на экзаменах, часто не могут применить полученные знания в реальном мире. Возьмите физику. Вот что пишет Гарвардский психолог Говард Гарднер:
"Студенты, которые получают высокие оценки по физике, часто не могут решить базовые задачи и вопросы, встречающиеся в форме немного измененной от той, к которой они привыкли, и в которой они эти задачи и вопросы решали ранее"
То же самое можно сказать и про биологов, математиков, статистов, и, как бы мне не стыдно было это говорить, экономистов. Я пытаюсь научить своих студентов связывать лекции с реальным миром и ежедневной жизнью. Мои экзамены построены таким образом, чтобы оценивать понимание, а не память. Пока что, в сильном классе, только четыре из сорока студентов демонстрируют настоящее понимание экономики.
Мы не можем измерять социальную значимость образования исключительно с помощью тестов, оценок или заработных плат. Вместо этого мы должны спросить себя: в каком обществе мы хотим жить - образованном или невежественном?
Адекватные люди придерживаются твердой точки зрения: мы можем и должны исследовать широкие социальные последствия образования. Когда гуманисты исследуют мои подсчёты отдачи образования, они полагают, что я являюсь типичным циничным экономистом и не обращаю внимания на те идеалы, которые так бережно передают студентам многие преподаватели. Я экономист, и я циник, но я не типичный циничный экономист. Я циничный идеалист. Я принимаю идеалы трансформационного образования. Я искренне верю в жизнь ума. Циничен я лишь по отношению к людям.
Те, кто хорошо покопается в своей памяти, точно найдут благородные исключения из этих печальных правил. Я знаю множество жаждущих учиться учеников, страстных педагогов, а также несколько мудрых руководителей. Тем не менее, мои 40 лет в сфере образования не оставляют сомнений в том, что их безнадежно превосходят численностью другие. Достойное образование выживает, но не процветает.
Действительно, сегодняшние студенты колледжа менее охотны по отношению к обучению, чем студенты предыдущих поколений. Пятьдесят лет назад колледж работал полный рабочий день. Типичный студент проводил 40 часов в неделю учась в классе. С тех пор их усилия уменьшились во всех направлениях. Теперь студенты "полного рабочего дня" имеют в среднем 27 часов академической работы в неделю, включая только 14 часов обучения.
Что делают студенты в свободное время? Развлекаются. Как отмечают в своей книге Ричард Арум и Джосипа Рокса,
"Если мы исходим из того, что учащиеся спят восемь часов в сутки, что является щедрым предположением, учитывая их опоздания и порой взъерошенный вид на утренних занятиях, они располагают 85 часами в неделю для других занятий".
Арум и Рокса провели исследование, в котором выяснили, что учащиеся одного обычного американского колледжа проводят 13 часов в неделю за учебой, 12 часов в общении с друзьями, 11 часов перед компьютером в целях развлечься, 8 часов за оплачиваемой работой, 6 часов за просмотром телевизора, 6 часов занимаясь физическими упражнениями, 5 часов за хобби и 3 часа за другими видами развлечений.
Что это значит для обычного ученика? Могу ли я посоветовать академически подготовленному 18-летнему студенту пропускать колледж, потому что он не узнает там чего-то полезного? Конечно нет. Это обучение в течение следующих четырех лет впечатлит будущих работодателей и повысит его потенциал на получение высокого дохода. Если он попытается попасть на свою первую работу низшего звена, утверждая: «У меня есть все знания для окончания колледжа, я просто не захотел тратить время и деньги», работодатели не поверят ему. Сократить свое образование в одностороннем порядке - это отнести себя к более низкому рангу работников.
Однако это не означает, что высшее образование открывает путь к общему процветанию или социальной справедливости. Если мы посмотрим на страны по всему миру, похоже, что один год образования может увеличить доход человека на 8-11%. И напротив, повышение уровня образования среди населения страны в среднем на один год на одного человека повышает национальный доход лишь на 1-3%. Другими словами, образование обогащает людей гораздо больше, чем обогащает страны.
Как это возможно? Квалификационная инфляция: по мере роста среднего уровня образования вам нужно больше образования, чтобы убедить работодателей, что вы достойны какой-либо конкретной работы. Одна исследовательская группа обнаружила, что с начала 1970-х до середины 1990-х годов средний уровень образования в пределах 500 профессиональных категорий вырос на один-два года. Но большая часть рабочих мест не сильно изменилась в течение этого периода. Поэтому нет иных причин, кроме квалификационной инфляции, почему людям нужно было больше образования в 1995 году, чем в 1975. Более того, все образование американских рабочих выросло на полтора года в то же самое время - таким образом, большая часть работников получила дополнительное образование не для того, чтобы получить лучшую работу, а для того, чтобы получить работу, которая недавно была у людей с меньшим образованием.
Защитники традиционного образования часто обращаются к безвестности будущего. Какой смысл готовить студентов к экономике в 2018 году, когда они будут работать в экономике 2025 или 2050 годов? Но незнание будущего не является основанием для подготовки студентов к занятиям, которые они почти наверняка не будут иметь, - и если мы знаем что-либо о будущем рынка вакансий, мы знаем, что спрос на авторов, историков, политологов, физиков и математиков будет оставаться на низком уровне. Заманчиво будет считать, что студенты в колледже всегда смогут обратиться к профессиональному образованию как к плану Б, но всегда есть возможность, что после их неудачи они будут слишком озлоблены, чтобы вернуться и освоить профессию. Огромный американский подкласс показывает, что эта тревожная возможность уже является нашей реальностью.
Образование настолько неотъемлемо от современной жизни, что мы считаем его само собой разумеющимся. Молодым людям приходится прыгать через нескончаемые академические обручи, чтобы занять свое место во взрослом мире. Мой тезис в одном предложении: теперь цивилизованные общества вращаются вокруг образования, но есть более совершенный, более цивилизованный путь. Если бы у всех была степень в колледже, результат заключался бы не в том, что у всех была бы отличная работа, а в том, что наступила бы безнадежная квалификационная инфляция. Попытка распространить успех через образование распространяет образование, но не успех.
Ссылка на оригинал: https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2018/01/whats-college-good-for/546590/