Ловец снов

14

В конце концов именно Оуэн взял Роберту Кэвелл за руки и, кося одним глазом на бегущие стрелки часов, слишком хорошо сознавая, что каждые полторы минуты Курц становится ближе еще на милю, объяснил, почему они должны взять Даддитса с собой, как бы плохо ему ни было. Даже в этих обстоятельствах Генри не сумел заставить себя с серьезным лицом произнести сакраментальную фразу: «от этого зависит судьба мира». Но Андерхилл, всю жизнь служивший своей стране с оружием в руках, смог – и сказал.

Даддитс по-прежнему обнимал Генри, глядя на него ослепительно сверкавшими зелеными глазами. Только эти глаза и не изменились. И чувство, которое Генри всегда испытывал рядом с Даддитсом – что все в порядке или скоро будет.
Роберта с отчаянием уставилась на Оуэна, с каждой минутой все больше старея, словно по чьей-то злой воле время помчалось с невероятной быстротой, и листки календаря слетали один за другим.

– Да, – твердила она, – да, понимаю, вы хотите найти Джоунси… поймать, но что он хочет сделать? И если приезжал сюда, почему не сделал это здесь?
– Мэм, мне трудно ответить на эти вопросы…
– Воа, – внезапно вмешался Даддитс. – Оси оцет воу.
Войну?
 – мысленно спросил у Генри встревоженный Оуэн.
Какую войну?!
Не важно,
ответил Джоунси, и его голос в голове Оуэна был опять еле слышен.
Нам пора.

– Мэм, миссис Кэвелл, – начал Оуэн, очень осторожно беря ее за руку. Генри любил эту женщину, как мать, и Оуэн понимал почему. От нее исходила аура доброты, благожелательности и непередаваемого обаяния. – Мы должны ехать.
– Нет. О, пожалуйста, скажите «нет». – Она снова заплакала.
«Не надо, леди, – вертелось на языке Оуэна. – Дела и без того хуже некуда. Пожалуйста, не надо».
– За нами гонятся. Очень нехороший человек. Мы должны исчезнуть, пока он не явился.

Несчастное печальное лицо Роберты осветилось решимостью.
– Хорошо. Согласна. Но тогда я еду с вами.
– Нет, Роберта, – покачал головой Генри.
– Да-да! Я позабочусь о нем! Дам таблетки… преднизон… захвачу лимонные тампоны, и…
– Ама, айся есь.
– Нет, Даддитс, нет!
– Ама, айся есь. Аано! Аано! – возбужденно твердил Даддитс. «Мама, оставайся здесь. Безопасно…»
– У нас нет времени, – напомнил Оуэн.
– Роберта, – повторил Генри. – Пожалуйста.

– Позвольте мне ехать! – заплакала она. – Дадди – это все, что у меня есть!
– Ама, – твердо сказал Даддитс странно взрослым голосом. – Айся ЕСЬ.
Роберта взглянула на сына и как-то сразу поникла.
– Хорошо, – сказала она. – Еще минуту. Мне нужно кое-что собрать.
Она метнулась в комнату Даддитса и вернулась с бумажным пакетом.

– Это его таблетки. В девять надо дать преднизон. Не забудьте, иначе он расчихается так, что грудь заболит. Если попросит, дайте перкосен, а он скорее всего попросит, потому что в последнее время не терпит холода.
Роберта смотрела на Генри грустно, но без упрека. А он почти хотел, чтобы его осуждали. Видит Бог, ни одного своего поступка он не стыдился больше, чем этого. Дело даже не в лейкозе. В том, что Даддитс так давно и тяжело болен, а они даже не знали.

– И лимонные тампоны… смазывайте только губы, десны в последнее время кровоточат, и лимонный сок щиплет. Вата в нос, если пойдет кровь. Да, и катетер. Видите, на плече?
Генри кивнул. Пластиковая трубка, торчащая из марлевой повязки. При виде нее Генри мгновенно испытал дежа-вю.
– Прикрывайте его, когда выходите на улицу… Доктор Бриско посмеивается надо мной, но я уверена, что холод проникает внутрь… достаточно шарфа… даже носового платка…
Она снова плакала, безуспешно стараясь сдержать всхлипы.

– Роберта… – начал Генри, тоже поглядывая на часы.
– Я позабочусь о нем, – сказал Оуэн. – Я ухаживал за па до самой смерти. И знаю насчет преднизона и перкосена все.
Все – и больше: сильнодействующие стероиды, мощные болеутоляющие. А в конце – марихуана, метадон и, наконец, чистый морфий, куда круче любого героина. Морфий – самое надежное орудие смерти.

Она немедленно коснулась его сознания: странное, щекочущее ощущение, совсем как когда ступаешь босыми пятками по пушистому ковру. Даже чуть приятно. Она пыталась понять, правду ли он сказал об отце: скромный подарок от ее необыкновенного сына. Оуэн понял, что она так давно пользовалась им, что теперь даже не понимала, что именно делает… совсем как друг Генри Бивер, вечно жующий зубочистки. Конечно, до Генри ей было далеко, но все же и она кое-что умела, и Оуэн ничему в жизни так не радовался, как тому, что сейчас не солгал.

– Не лейкоз, – сказала она.
– Рак легких. Миссис Кэвелл, нам в самом деле надо…
– Мне нужно дать ему еще кое-что.
– Роберта, мы не можем… – начал Генри.
– Я мигом, мигом! – Она бросилась на кухню.
Оуэн вскинул голову. Вид у него был испуганный.
– Курц и Фредди с Перлмуттером… Генри, я не могу сказать, где они! Я их потерял!

Генри открыл пакет с лекарствами, заглянул внутрь. И пораженно застыл, словно загипнотизированный видом того, что лежало на коробке с глицерино-лимонными тампонами. Он ответил Оуэну, но голос, казалось, доносился с дальнего конца некоей никем не открытой долины, о существовании которой Генри не подозревал. Теперь он знал, что такая долина есть. И была. Не один год. Нельзя, невозможно утверждать, будто Генри в голову не приходила мысль о чем-то подобном, но почему, во имя Господа, он все это время был настолько ленив и нелюбопытен?!

– Они только что прошли поворот № 29, – сказал Генри. – В двадцати милях от нас. А может, и ближе.
– Что это с тобой?
Генри сунул руку в пакет и вытащил непонятного назначения паутину из бечевки, висевшую над кроватью Даддитса здесь и в доме на Мейпл-лейн.
– Даддитс, где ты взял это? – спросил он, хотя ответ уже был не нужен. Ловец снов был меньше того, что болтался под потолком «Дыры в стене», но если не считать размеров, оба ничем не отличались друг от друга.

– Ие, – пояснил Даддитс, не сводя глаз с Генри. Будто так до конца и не поверил, что Генри рядом. – Ие ал ме. А одето, а олой еее.

Хотя возможность читать чужие мысли угрожающе иссякала, по мере того как организм справлялся с байрумом, Оуэн легко понял, о чем идет речь. «Бивер прислал на Рождество. На прошлой неделе», – сказал Даддитс. Для людей, пораженных синдромом Дауна, времени фактически не существовало, и, похоже, Даддитс не исключение. Для него прошлое – это «та неделя», будущее – «следующая». Оуэн подумал, что, если бы так считали все, в мире было бы куда меньше печали и ненависти.

Генри бросил последний взгляд на маленького Ловца снов и убрал его в пакет как раз в ту минуту, когда в прихожую ворвалась Роберта. Завидев ее, Даддитс расплылся в улыбке.
– Уби-у! – воскликнул он. – Оя ока!
Он схватил коробку и расцеловал мать в обе щеки.
– Оуэн, – сказал Генри, блестя глазами. – У меня
о-о-чень
хорошие новости.
– Выкладывай.
– Ублюдки застряли: перевернулся трактор с прицепом, как раз рядом с поворотом № 28. Потеряют минут десять, а то и двадцать.

– Слава Богу. Хоть небольшая передышка. – Оуэн подошел к вешалке, на которой висела гигантского размера куртка с капюшоном и надписью ярко-красными буквами поперек спины: RED SOX WINTER BALL. – Это твоя, Даддитс?
– Ая, – кивнул тот, улыбаясь. – Ука. – И едва Оуэн потянулся за ней, добавил: – Ы иив ак ы али Оси.
Поняв смысл его слов, Оуэн передернулся от озноба.
«Ты видел, как мы нашли Джози».

Он и в самом деле видел… и Даддитс это знает. Заметил его вчера ночью – или в тот день, девятнадцать лет назад? Неужели, ко всему прочему, Даддитс способен путешествовать во времени?
Но на расспросы времени не осталось, и Оуэн был почти рад этому.

– Я сказала, что не буду возиться с коробкой, но, конечно, все сделала, – сказала Роберта, глядя, как Даддитс, перекладывая коробку из руки в руку, неуклюже справляется с курткой, тоже подарком от бостонской «Ред сокс». На ярко-голубом фоне куртки и еще более ярко-желтом коробки его лицо казалось неестественно бледным. – Я знала, что он поедет. А меня не возьмут. Пожалуйста, Генри, можно я с вами?

– А что, если вам придется умереть у него на глазах? – спросил Генри, ненавидя себя за жестокость. За то, что жизнь так вышколила его. Научила нажимать нужные кнопки. – Хотите, чтобы он все это видел, Роберта?
– Нет, конечно, нет, – устало ответила она и после короткой паузы добавила, ранив Генри в самое сердце: – Будьте вы прокляты!

Потом подошла к Даддитсу, оттолкнула Оуэна, быстро застегнула молнию куртки и, взяв его за плечи, всмотрелась в глаза. Маленькая, неугомонная птичка-женщина. Высокий, бледный сын, затерявшийся в огромной куртке. Слезы Роберты внезапно высохли.
– Будь хорошим мальчиком, Дадди.
– Уду, ама.
– Слушайся Генри.
– Уу, ама. Уу ууся Ени.
– Не расстегивайся. Кутайся получше.

– А, ама, – послушно вторил Даддитс, которому явно не терпелось поскорее уйти, и это вновь вернуло Генри к прошлому: походы за мороженым, игра в мини-гольф (Даддитс, как ни странно, был прекрасным игроком, только Питу удавалось иногда его побить), путешествия в кино, и всегда «слушайся Генри», или «слушайся Джоунси», или «слушайся друзей», и всегда «будь хорошим мальчиком, Дадди», и всегда «я уу ошим, ама».
Она оглядела его в последний раз.

– Я люблю тебя, Дуглас. Ты всегда был замечательным сыном, и я очень тебя люблю. Поцелуй меня.
Даддитс поцеловал мать; та нерешительно, словно украдкой, погладила его небритую щеку. Вынести это не было сил, но Генри все же смотрел, смотрел, потому что был так же бессилен, как муха, попавшая в паутину. Всякий Ловец снов был к тому же капканом.

Даддитс еще раз чмокнул мать, но блестящие зеленые глаза перебегали с Генри на дверь. Даддитс торопился. Почему? Знал, что люди, которые охотятся на Генри и Оуэна, совсем близко? Или для него это – приключение, как в прежние времена, когда их пятерка была неразлучной? И то, и другое? Возможно.
Роберта разжала руки и отступила, с отчаянием глядя на сына.
– Роберта, – прошептал Генри, – почему вы не сказали нам, что происходит? Почему не позвонили?
– А почему вы не приезжали?

Генри мог бы спросить, почему не звонил Даддитс, но это было бы прямой ложью. Даддитс постоянно звонил, с самого марта, когда Джоунси попал в аварию. Он подумал о Пите, сидевшем в снегу рядом с перевернутым «скаутом» и писавшем
Даддитс —

раз, другой, третий… Даддитс, заточенный на острове «Где-то-там» и умирающий в тюрьме, Даддитс, посылающий призыв за призывом, но в ответ – молчание. Наконец, один из друзей явился только затем, чтобы увезти его, в спешке, с одним пакетом лекарств и коробкой для завтраков. В Ловце снов не было доброты. Они желали Даддитсу только хорошего, даже в тот, первый день искренне его любили. И все же дошло до такого.

– Береги его, Генри. – Роберта перевела взгляд на Оуэна: – И вы тоже. Берегите моего сына.
– Мы постараемся, – пообещал Генри.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь