Лондон

– Вот та самая революция, которой ждали большевики, – объявила Вайолет. – Нам придется сразиться с ними.

Хелен не знала никого, кто считал бы иначе. Как они трудились в те горячие дни! Она работала кондуктором в автобусе, который водил ее знакомый юноша из Оксфорда. Обслуживали маршрут № 137, ходивший от Слоун-сквер до Кристалл-Паласа. Другие вкалывали в подземке и прочих общественных сферах. Она благодарила Бога, что это Британия, где люди вели себя достойно и цивилизованно. Насилия было мало. Стачка сорвалась. И вся страна с профсоюзами заодно отшатнулась от страшной коммунистической угрозы.

После она поплыла по течению. Устроилась секретаршей к члену парламента. Работа тяжелая, но ей нравилось заниматься полезным делом. Что же касалось вещей посерьезнее, Хелен все больше разочаровывалась. Предстояли великие свершения. Она вдохновилась намерением Лиги Наций избавить мир от войн, но стала свидетельницей краха замысла. Девушка восхищенно следила за «Новым курсом» Америки, боровшейся с Великой депрессией. Но Англия, «мать всех парламентов», не выдвигала никаких инициатив для обновления мира. Практичный и скучный премьер-министр Болдуин предпочитал одну стратегию: существовать ни шатко ни валко и охранять Британскую империю, державшуюся лишь Божьим промыслом, от всяческих бед. Страстная натура Хелен втайне протестовала.

– У тебя было правое дело, а у меня его нет, – твердила она матери.
С этим помог Фредерик.

Когда в Германии пришел к власти Гитлер, Хелен, как и многие жители западного мира, сочла, что это к добру. Бытовало общее мнение: «Его сторонники неприятны, но послужат бастионом против коммунистической России». Когда он вошел в силу и поползли слухи об уродливости его режима, Хелен предпочла от них отмахнуться. Что касалось его военных устремлений, то когда неуживчивый Черчилль, удрученный своим смещением, открыл кампанию по перевооружению, Хелен предпочла верить премьеру. «Черчилль свихнулся, – заявила она. – Германия еще лет двадцать не сможет воевать».

Но в один из недолгих наездов в Лондон Фредерик развеял ее иллюзии. Годом раньше его направили в Польшу военным атташе при британском посольстве, и его оценка положения была недвусмысленна.

– Во-первых, Черчилль прав. Гитлер вооружается и хочет развязать войну. Во-вторых, моя дорогая Хелен, это является новостью только для английских обывателей. Об этом известно в любом европейском посольстве. Все военные атташе, и я в том числе, составляли подробнейшие доклады, которые Лондон старательно игнорирует. Нашего берлинского атташе, светлую голову, только что вытурили за сообщение о передислокации немецких войск, чему тот сам был свидетелем. Те политики, которые об этом знают, либо думают, что общественность не потерпит правды, либо убедили себя в том, что заключили с Гитлером сделку. Это форменный скандал!

– Но премьер говорит, что Германии еще двадцать лет не воевать! – возразила Хелен.
– Это расхожее мнение. Оно опирается на превосходный отчет военного министерства. Одна беда: он был составлен в девятнадцатом году.

После этого Хелен начала собирать сведения. Знакомые военные плюс один дипломат, даже пара человек из Вестминстера, расположенных к ней, предоставили ей факты, совпавшие с утверждениями брата. Хелен и Вайолет собрали подробное досье. Некоторые друзья, помнившие о бурном прошлом Вайолет, решили, что они не в себе, а потому улыбались и пожимали плечами. Вестминстерские секретарши, бо́льшая часть которых была родом из таких же семей, назвали эти старания крестовым походом Хелен, и вскоре она обнаружила, что у некоторых из них имелись родственники в дипломатических кругах, придерживавшиеся аналогичного мнения.

– Так поговорите об этом с начальством, как делаю я, – призывала Хелен. – В конце концов, оно сидит в парламенте, вы видитесь каждый день!
Однажды она и сама попыталась потолковать с премьер-министром. Когда в 1936 году разразился кризис отречения
[82]
и все только и знали, что судачить о новом короле и миссис Симпсон, Хелен только пожала плечами.
– Конечно, мне его жаль, – заявила она, – но вряд ли это важно, если Гитлер задумал агрессию.
Неудивительно, что посыпались жалобы.

– Вы пугаете людей и подстрекаете других девушек, – указал ей шеф. – Я вынужден потребовать, чтобы это прекратилось.
– Не могу, – ответила она.
Ее уволили. Хелен поискала другое место в Вестминстере, но не нашла. Тогда и решила отправиться в путешествие по материку с особенным вниманием к Германии. Она собралась написать небольшую книгу, но через месяц после ее возвращения в Европе грянул серьезнейший кризис и страна, как она и боялась, начала сползать к войне.

Когда все завертелось, Хелен вызвалась водить карету «скорой помощи». Это, конечно, было опасно и страшно, но она не тревожилась.
– Я одинока, мама, – обронила она на прошлой неделе. – Уж если кого убивать, так лучше меня.
Ничего равного ужасному блицу Лондон не видывал. Многие предсказывали, что современная война погубит мир. Хелен полагала, что если так продолжится достаточно долго, то вся столица будет лежать в руинах. Однако, отправляясь на работу, она об этом не думала. Не могла.

Когда дождь немного стих, Хелен покинула отель и направилась к Гайд-парку. Ее излюбленный маршрут проходил мимо озера Серпентайн, но сегодня она пошла налево и устремилась на запад, за Альберт-Холл по направлению к Кенсингтонским садам.

В парке с его тихими аллеями и просторными лужайками сохранилась атмосфера эпохи Стюартов и XVIII века. Узрев небольшой кирпичный Кенсингтонский дворец, стоявший безмятежно и скромно под бледным солнцем, а перед ним – лужайки, неброско блестевшие после дождя, Хелен почти ждала, что вот-вот оттуда выедет и скроется в роще карета. Но, оглядевшись, она отметила и наглядные признаки грубого XX столетия. Повсюду виднелись траншеи. Хелен прошла мимо зенитного орудия. Дойдя до открытого участка у Круглого пруда, она увидела в синем небе десятки аэростатов заграждения. Самым неуместным казался огромный огород, в который превратилась целая газонная секция. «Копай для победы!» – сказали лондонцам. Продовольствие приходилось обеспечивать любой ценой, пусть даже парк приспособят под овощи до последнего дюйма.

Пора было возвращаться. Хелен позволила себе запечатлеть безмолвный пейзаж – быть может, в последний раз. Она вздохнула. Жаль, если больше не доведется встретиться.
Вечер
Огромный стеклянный дворец сгорел четыре года назад, но район сохранил название Кристалл-Палас. Из садика Перси и Дженни был виден весь Лондон. Они стояли там с Гербертом и Мейзи, высматривая далекий Хэмпстед.

Небо на западе пламенело, предвещая беду. С востока от эстуария надвигалась ночная тень. Что до столицы, которая заполнила бассейн огромной кляксой, то в ней строжайше соблюдалось затемнение. Прежнего миллиона огней не было и в помине. Лондон стал черным пятном, дожидавшимся неразличимости.

Их осталось только четверо. Герберт и Мейзи были бездетны. Сын Перси и Дженни воевал, дочь вышла замуж и жила в Кенте. Мейзи и Дженни так и не сблизились, но со временем поладили и этим днем, желая отвлечься, ходили в кино на «Унесенных ветром». Прошлую ночь они простояли в саду, наблюдая за самолетами, волнами накатывавшими на Лондон, и пламенем, которое занималось там и тут, выбрасывая огромные клубы пепла во мрак ночного неба. Снова горел Ист-Энд. Куда упадут бомбы сегодня?

– Будешь смотреть? – спросила Дженни.
– Нет, не сегодня, – ответила Мейзи.
– Время, – сказал Перси.
Им с Гербертом было за шестьдесят. Ночами они помогали на соседней маленькой пожарной подстанции. «Не могу сидеть сложа руки и ждать», – объяснил Перси. Мейзи считала, что Герберту правильнее остаться с ней. «Им лучше быть вместе», – возразила ей Дженни.
– Тогда идем, – откликнулся Герберт.

Ровно в шесть часов Чарли снова ушел. До этого, правда, был спор. Тема не менялась с тех пор, как троих старших детей эвакуировали, а Рут отказалась покинуть Чарли. Он еженощно переживал за нее и младенца.
– И где же ты собираешься ночевать?

У Рут было три места на выбор. Первое – бомбоубежище. В центре Лондона таковыми становилось метро или какое другое подземное сооружение. Но в Баттерси под него отвели дом, обложенный мешками с песком и далеко не безопасный. Если бомба взрывалась по соседству, то ничего, однако прямое попадание означало гибель для всех укрывшихся. «Вопрос очередности», – сухо заметила Рут. Второй вариант – весьма надежное убежище Андерсона. Оно представляло собой половинную трубу из гнутых листов гофрированной стали достаточной высоты, чтобы войти пригнувшись. Его вкапывали во дворе, обкладывали мешками с песком и присыпали землей. Это спасало от авианалета, если опять же не случалось прямого попадания.

Война уже преобразила узкий задний двор дома, снятого Доггетами возле Лавендер-Хилла. Во-первых, вдоль асфальтовой дорожки срыли траву и разбили огород. Во-вторых, появился загончик с тремя курами. Дальше расположилось убежище Андерсона.
Рут ненавидела его.
– Я не могу сидеть закупоренной в такой тесноте, – жаловалась она. – Там сыро, ребенку туда все равно нельзя!

Она твердила об этом без умолку, хотя Чарли считал убежище совершенно сухим. Но он знал, что Рут не переспоришь. Поэтому существовал третий вариант: сидеть дома под лестницей. Чарли обложил мешками заднюю дверь и окно. Это было все, что он мог сделать.
– Если на бомбе напишут наши имена, никуда не спрячешься, – сказала ему Рут, и шесть лондонцев из семи думали так же.
Он все равно из ночи в ночь перед уходом уговаривал ее пойти в убежище Андерсона. Наконец сдался:

– Мне пора, я больше не могу спорить.
– Иди, – ответила Рут. – Ничего нам не сделается.
И Чарли Доггет, надев форму и прихватив сапоги и шлем, отправился на свою опасную ночную работу.

В четверть седьмого Хелен Мередит поцеловала мать и пожелала спокойной ночи. Форма ей очень шла, белокурые волосы были заколоты и убраны под шапочку.
– Выглядишь на двадцать пять, и ни днем больше, – улыбнулась Вайолет.
– Спасибо, – с улыбкой кивнула та.

– Хелен. – Мать придержала ее за руку. – Не волнуйся. Все будет хорошо.

Невилл Силверсливз с готовностью впрягался в любой воз. В том не было его вины: к нему обращались, а он качественно делал все, о чем просили. Еще в ранней молодости он унаследовал от отца почтенную старую юридическую контору «Одсток, Олдербери и Силверсливз». И в какое бы общество он ни вступил, через несколько лет его неизбежно звали в секретари. Он был высок, с редеющими черными волосами и очень длинным носом. «На этот нос, как мухи на липучку, слетаются всякие мелкие посты», – съязвил один ядовитый барристер.

Будучи верующим человеком, чья фирма помогала епархии, Невилл прислуживал в соборе Святого Павла и, в силу должности, попал в инспекторы добровольных пожарных отрядов, которые действовали в Сити и Холборне. За последние месяцы лондонцы невзлюбили этих блюстителей за беспощадные требования к режиму затемнения, но те лишь выполняли приказы. Они ошибочно полагали, что немецкие летчики способны засечь с пяти тысяч футов даже зажженную сигарету. В самом Сити проживали немногие, но под защитой оказалось столько банков, контор и церквей, что инспекторы занимались серьезным делом. Пожары и бомбы угрожали им в той же мере. Но Невилл Силверсливз считал это просто очередным бременем, назначенным ему судьбой.

Этой ночью он заступил на дежурство.

Подстанция братьев Флемингов находилась в восемьдесят четвертом секторе на внешней границе лондонской юрисдикции. Это была школа, ныне эвакуированная. Арсенал сводился к четырем такси с лестницами, трем прицепным насосам, фургону и двум мотоциклам.

Дружины собрались вскоре после шести, но им, возможно, предстояло протомиться часы, пока их не призовут на помощь измотанным бригадам, работавшим в центре. На подстанции расположились офицер из кадровых пожарных плюс сами бригады, все члены которых принадлежали к Вспомогательной пожарной службе. Перси и Герберт состояли в резерве, вдобавок Перси обычно присматривал за кухней.

В главном зале поставили доску для игры в дартс, а Герберт прославился исполнением на старом пианино популярных песен из репертуара мюзик-холла. Единственной проблемой, по мнению Перси, было питание.
К сожалению, руководство не сумело его толком наладить. В распоряжении Перси имелись только рис, капуста и зеленоватая, на его взгляд, солонина.
– Не разгуляешься, – заметил он Герберту.

Оставалось одно: сварить рис и дожидаться гула первой партии немецких самолетов, пролетавших на центр Лондона прямо над головой. Давно стемнело, и Герберт сосредоточенно наигрывал очередную легкую мелодию, когда Перси, выглянувший за дверь, услышал рокот одинокого мотора, который надвигался прямо на него, затем он увидел пару огней, а вскоре – что-то огромное и огненно-красное.
– Боже, – выдавил он, задрожав.

Адмирал сэр Уильям Барникель вымахал ростом шесть футов и три дюйма; его грудная клетка напоминала нос линкора, а борода была пышной и рыжей. Он выглядел истинным потомком своих викингов-предков.
– Мой дед Джонас был простой морской капитан, – отчитывался он скромно. – А до него – сплошные, как выяснилось, рыботорговцы.

Адмирал плохо знал Сити и не представлял себе веса, который имели члены этой старинной гильдии. Но стоило ему шагнуть на квартердек, и он превращался в командира ничуть не хуже своих пращуров.
Власти пошли на осознанный риск, назначив адмирала ответственным за значительную часть лондонской Вспомогательной пожарной службы.
– Он никудышный дипломат, – деликатно возразили отдельные бюрократы.
Барникель мог рыком остановить фрегат.

– Нам и не нужен дипломат, – ответил лично Черчилль. – Нам нужен человек, способный поднять боевой дух.
И вот неистовый темперамент адмирала Барникеля, подкрепленный большим и могучим сердцем, излился на Вспомогательную пожарную службу.
Его-то бороду и узрел Перси, когда адмирал, по своему обыкновению, нагрянул с неожиданной проверкой этого клочка своих обширных владений.
– О боже, – снова пробормотал он.
Пожарные в полном составе потянулись за адмиралом.

– Еще мешков к этой двери! – бодро командовал тот. Затем увидел пианино и взревел: – Песню!
Герберт выдал «Nellie Dean», и адмирал зычно подпел.
– Славно! – Он хлопнул Герберта по спине. – Лучше любого радио! Но что с пианино? Оно настроено?
– Не очень, – признался тот.
– Так настройте! – загремел адмирал.
Он осмотрел форму и обувь; по треснувшему шлему лупил кулаком, пока тот не развалился; принес из машины новый и всех назвал героями. Затем вошел в кухню:
– Кто ответственный?

Перси нервно выдавил, что очевидно – он.
– Готовите, что дают?
– Да, сэр, – честно ответил Перси и после возблагодарил Бога, что так сказал.

С отвращением глянув на рис и капусту, Барникель подверг инспекции солонину. В чем в чем, а в питании адмирал сэр Уильям Барникель знал толк. Он давно усвоил: если команда сыта, она и довольна. Ему было известно и то, что многие пожарные продолжали думать, будто всем на них наплевать. Поддев вилкой зеленоватый кусок, он осмотрел его и принюхался. Откусил, пожевал, скривился и выплюнул.
– Протухла! – взревел он. – И этим вас кормят? Боже правый, да вы отравитесь!

Тут Барникель рассвирепел всерьез и согнул вилку так, что чуть не завязал в узел. Кулачище врезался в столешницу с такой силой, что подломилась ножка. Схватив жестяной поднос с солониной, он промаршировал наружу и запустил его в небеса выше крыши – не иначе, до самого Берлина, так как поднос впоследствии не нашли. Затем отправился к телефону, позвонил в штаб и приказал немедленно доставить штатным транспортом нормальный обед.
– Мой ужин тоже прихватите! – Он повернулся к Перси. – Ваше имя?

– Флеминг, сэр.
Сверкая голубыми глазами, рыжебородый адмирал ткнул Перси в грудь здоровенным пальцем:
– Так вот, Флеминг, если вам еще раз доставят такие продукты, снимите трубку, позвоните в штаб и попросите лично меня. Если не захотят соединить, скажете, что я сам велел. Я поручаю это вам. Понятно?
– О да, сэр, – произнес Перси. – Понятно!
– Хорошо. А в следующий раз споем под это пианино. – Он посмотрел на Герберта. – Ужинать буду с вами.

Отдельно перебросившись парой слов с начальником подстанции, адмирал отбыл стращать и воодушевлять другие посты, не чуявшие грозы.

Чарли прислушался: гудят. Вскоре гул превратился в рев, когда они прибыли – «хейнкели» и «дорнье», волна за волной в сопровождении жужжавших «мессершмиттов». Начался артобстрел: взрывы, очереди и залпы слились в мощный хор, ночное небо озарилось вспышками; лучи прожекторов шарили в темноте, похожие на причудливые серебряные щупы. Первые несколько ночей орудия гремели, лишь создавая шум и показывая лондонцам, что оборона ведется, но дальше дело пошло на лад, и вражеские самолеты стали падать.

Вскоре донеслись взрывы фугасных бомб. Они падали ближе, чем прошлой ночью, и через несколько минут вполне ожидаемо проснулся телефон: первый вызов.
– Сити, серьезный пожар у Ладгейта. За дело, ребята!
Пожары бывали двух категорий. Большим пожаром называлось горение целого квартала, а серьезный относился ко второй категории, но все равно заслуживал тридцати насосов, что означало прибытие дружин со всего Лондона в помощь горстке настоящих пожарных машин.

Дружина Чарли пересекла реку по мосту Воксхолл, миновала здания парламента и достигла Уайтхолла, а после – Стрэнда. Промелькнул Сент-Клемент Дейнс. Затем они присоединились к веренице таких же машин, которые ползли по Флит-стрит мимо газетных редакций по направлению к церкви Сент-Брайдс.

Картина впечатляла. Должно быть, подумал Чарли, упала одна-единственная фугаска, но разнесла она два здания. Заодно свалилась и куча магниевых зажигательных бомб, которые и натворили бед. Сами по себе они были не очень страшны – горели, как шутихи; убрать их бывало легко, порой хватало и пинка, но зато часто застревали в местах практически недоступных, и пожар возникал раньше, чем до них добирались пожарные. В данном случае полыхало уже полдесятка домов. Последний по счету еще не занялся, но зажигалка была на крыше.

– Рукава! – скомандовал ответственный офицер. – Еще рукавов!
Они находились достаточно близко к реке, чтобы качать прямо оттуда. Дюжина брандспойтов уже работала.
– Полезли наверх, – позвал Чарли.
И пока остальные возились с лестницей, они со старшим взбежали по узким пролетам. Донесся треск соседнего здания, но стены толстые, и они знали, что, если пожар разгорится внизу, они пройдут по крыше или спустятся по приставной лестнице.

Очутившись наверху, они без большого труда нашли зажигательную бомбу. Та угнездилась возле трубы.
– Вот она, – сказал Чарли. – Сейчас подцеплю «кошкой».
Он полез к ней; один раз оступился, но успел схватиться за трубу.
– Прелестный пейзаж! – крикнул он и, когда напарник показал, что все чисто, примерился, отвел ногу и наподдал так, что бомба слетела с крыши на тротуар.
Они почти спустились, когда заметили дым, удивленно переглянулись, немного выждали, затем напарник вцепился в перила.

– Голова закружилась! – крикнул он, и Чарли пришлось его подхватить.
Чарли осклабился.
– Ну-ка, держись и идем со мной, – прошипел он.
Они спускались, пока не дошли до подвалов, которые, как часто бывало в этом районе, растягивались на несколько домов. Войдя, увидели пожар в цокольном этаже соседнего здания. Тлеющие угли грозили в любую секунду устроить в подвале пресловутый большой пожар. Пьянящий запах валил с ног, но его источник стал очевиден.
– Спиртное, – выдохнул Чарли.

Да, соседний цокольный этаж принадлежал винной лавке, и полыхали разбившиеся бутылки. Сверху доносились хлопки, и то же самое грозило распространиться на подвал с коробками.
– Не вынести, – буркнул напарник.
– Да, – кивнул Чарли, – но глянь-ка на это.
Шагах в двадцати стояла открытая коробка, полная миниатюрных бутылочек. Не сговариваясь, оба двинулись к ней.

Пожарный сапог широк и высок. Удивительно, сколько туда влезало. Рядом падали обугленные куски половиц, но они не обращали внимания, пока не закончили.
– Ну и везет тебе, Чарли, – шепнул его спутник.

Хелен ехала через Мургейт. Поразительно: на одной улице – адский пожар, на соседней – кромешная тьма. Дважды пришлось тормозить и объезжать воронки. Вторую они еле успели заметить. Их было двое в карете «скорой помощи» – прочном старом фургоне со стертыми метками по бокам. Он выглядел чуть примитивным, но вез носилки и полный комплект для оказания первой помощи. А это куда лучше тех дней, когда Хелен водила собственный маленький «моррис» и сама запасалась бинтами и ножницами.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь